Источник: Патриархия.ru
20 февраля 2024 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил первое собрание духовенства Московской митрополии. В завершение Святейший Владыка ответил на вопросы участников мероприятия
(Священник Илия Лукьянов, председатель Отдела по взаимоотношениям с обществом, издательской деятельности и связям со СМИ Одинцовской епархии)
В наше время, время современных технологий, Интернет является инструментом, который влияет на человеческое мышление, мировоззрение и даже на человеческую личность. Церковь ведет активную деятельность в сети Интернет, многие священники имеют свои страницы в соцсетях, многие священники занимаются блогерством, и у них это неплохо получается. Мы стараемся нести свет Христовой истины своей виртуальной пастве. Но огромный соблазн заключается в том, что мы порой затрагиваем вопросы, в том числе в сфере политики, в которых не очень хорошо разбираемся и не видим всю глубину проблем. С одной стороны, хочется идти в ногу со временем и быть в круговерти событий сегодняшнего дня; с другой стороны, есть некая опасность стать соблазном для многих. Ваше Святейшество, в связи с этим вопрос: как нам, священникам-блогерам, находясь в онлайне, то есть в интернет-пространстве, нести свою миссию, но также не стать соблазном для окружающих и не дискредитировать Церковь? Спасибо.
— Спасибо за этот вопрос, он и меня очень беспокоит, и позвольте поделиться своими размышлениями. Буду говорить совершенно откровенно. В некоторых публикациях автор-священнослужитель делает все для того, чтобы сказать о самом себе. Может быть, это естественное желание — сделать так, чтобы тебя знали. Иногда автор якобы стремится поделиться с другими своим опытом, но внимательному наблюдателю сразу видно, где содержательная часть, а где желание священника подчеркнуть свою личную значимость, свои таланты и так далее. Наверное, за всю историю не было ни одного писателя, кроме святых апостолов, написавших Евангелия и послания, которые бы этим не страдали. Некоторые чрезмерно, как Лев Николаевич Толстой, некоторые меньше, как, например, Достоевский, но у автора почти всегда присутствует желание показать себя, стремление к некой популярности.
Поэтому не думаю, что наши священники начисто лишены этого соблазна. Понимаю, что полностью искоренить это невозможно, в каком-то смысле это заложено в природу человека, но я бы хотел, чтобы каждый из священнослужителей, который принимает активное участие в интернет-дискуссиях или просто публикует свои мысли, прилагал максимальные усилия к тому, чтобы у людей, читающих его тексты, не возникала мысль: «Ах, какой батюшка! Какой он хороший! Как он замечательно пишет!» Чтобы в первую очередь люди обращали внимание на то, что в этих текстах представлено. И ни в коем случае нельзя допускать, чтобы популярность кружила голову нашим блогерам-священнослужителям, чтобы публикации в Интернете не становились ярмаркой тщеславия. Поверьте, эти негативные аспекты деятельности некоторых священников достаточно заметны; если их замечает Патриарх, значит, замечают и другие.
Уметь правильно представлять информацию, участвовать в дискуссиях, с тем чтобы несомненно влиять на читателей и передавать им свои мысли, но, с другой стороны, никак не выпячивать свою собственную личность — этим, я думаю, и должна отличаться деятельность священников в интернет-пространстве. Вот дай Бог, чтобы было так. Должно быть больше благородства, великодушия, широты взглядов; необходимо избегать дискуссий в резких выражениях, которые нередко омрачают мое состояние и, думаю, не только мое. И пожелал бы священнослужителям, в первую очередь, служить Господу и в этой очень важной сфере и при помощи этих весьма специфических средств. Одновременно думать и о своем спасении и делать все для того, чтобы добрые мысли и слова, которые пришли в голову, положительно воздействовали на читателей.
(Священник Алексий Ильин, клирик Троицкого храма деревни Павлино Балашихинской епархии)
Ваше Святейшество, в своих проповедях и публичных выступлениях, в том числе и сегодня, Вы неоднократно обращали внимание на опасность утраты или размытия нашей культурной идентичности в связи с миграцией. И хотелось бы спросить у Вас: скажите, пожалуйста, какова должна быть практика общения и миссия православного духовенства в отношении приезжих, в том числе придерживающихся иных религий?
— Очень непростой вопрос. Во-первых, сколько голов, столько и умов; сколько людей, столько и специфических видов эмоционального и интеллектуального поведения; поэтому здесь невозможно ничего рекомендовать в каких-то общих выражениях. У священника должно быть, что называется, чутье, но в первую очередь, я думаю, наше отношение к приезжим должно быть христианским. В том смысле, что если человек просит о помощи, нужно эту помощь оказать. Но, с другой стороны, мы не должны забывать, что священник призван ограждать свою паству от таких влияний извне, которые могут разрушать веру, подрывать нравственность, и особенно от ситуаций, когда со стороны приезжих возникает угроза здоровью или жизни. В нашем отношении не должно быть предвзятости, чтобы никто не сказал: Церковь против мигрантов. Но нельзя, чтобы говорили: Церковь нас не вообще защищает.
Мы должны оставаться самими собой, мы должны служить Господу и быть водителями нашей паствы. Наши слова не должны расходиться с нашими делами. Когда мы говорим, что христианин должен проявлять любовь или, по крайней мере, снисхождение — так и должно быть. В отношении к приезжим не должно быть априори негативного отношения, мы должны всех принимать по-христиански. Для всех я был всем, чтобы спасти, по крайней мере, некоторых (см. 1 Кор. 9:22), учит нас апостол. Но при этом нужно уметь различать духов, потому что среди приезжих — очень разные люди. Принципиальная христианская позиция по отношению к ближнему остается непререкаемой, но я бы призвал всех к мудрости и бдительности, в том числе в сфере межнациональных отношений, в которые вовлекается и священник.
(Иерей Димитрий Нестеров, настоятель храма в честь благоверных князя Петра и княгини Февронии, город Королев, Сергиево-Посадская епархия)
Каково Ваше отношение ко времени служения вечерни и утрени? Дело в том, что в современной практике эти богослужения совершаются вечером, а Великим постом — наоборот, утром. Из этого проистекают две проблемы. Первая — это отсутствие богослужебной логики, когда молитвы и ектении, произносимые на богослужении, не соответствуют той реальности, в которой находятся священнослужители и молящиеся. И вторая проблема — то, что Великим постом люди, которые работают, не имеют возможности участвовать в Литургии Преждеосвященных Даров, которая на практике совершается в утренние часы. В связи с этим два вопроса. Первый: возможно ли совершать эти богослужения в то время, которое предписывает устав, то есть утреню утром, вечерню вечером — разумеется, в тех храмах, где это возможно? И второй: возможно ли Литургию Преждеосвященных Даров совершать в вечернее время? К примеру, оставить одну Литургию в утренние часы для тех, кто к этому привык, и одну Литургию, соответственно, вечером?
— Ответ сразу — конечно, можно. Когда я был ректором духовной академии, мы совершали Литургию Преждеосвященных Даров вечером. Но все это нужно увязывать с целым рядом обстоятельств. Если приход воспринимает это как должное, то почему бы и нет, при соответствующем разъяснении, потому что это действительно реальная проблема: люди, работающие по утрам, не могут причаститься во время Великого поста. Канонически это возможно, дисциплинарно это возможно, остается только одно — психологическое отношение к этой инновации со стороны верующих. Если вы чувствуете, что это не принимается людьми, тогда подумайте, как обойти это напряжение. Но принципиально, канонически, с точки зрения устава все это возможно — и Литургию вечером служить, и в соответствии с временем суток совершать те или иные уставные богослужения. Опять-таки, отталкиваясь от пастырской мудрости; и даже не столько в мудрости здесь дело, сколько в пастырской целесообразности.
(Священник Димитрий Выдумкин, настоятель Богородице-Рождественского храма городского округа Щелково Балашихинской епархии)
Ваше Святейшество, этот вопрос сегодня беспокоит многих. Нередко священники встречаются на исповеди с воинами, которые только что вернулись из зоны СВО и непосредственно участвовали в боевых действиях. Какой практики, на Ваш взгляд, целесообразно придерживаться в вопросе допущения или временного недопущения таких военнослужащих до Святого Причастия?
— А почему возникает вопрос о недопущении?
— По причине их участия в убийствах в недавнем прошлом.
— Не возникала проблема в отношении Александра Невского после Чудского сражения — допускать его к причастию или не допускать.
— Благодарю Вас.
(Протоиерей Димитрий Кулупаев, заместитель благочинного Яхроминского церковного округа Сергиево-Посадской епархии).
В своем слове Вы сказали о том, что нынешний благоденственный период важно использовать для славы Божией и укрепления церковной жизни. Вопрос опять о соцсетях. Не только тщеславия ради многие священники публикуют свои посты, но есть и попытки личного обогащения. Не только священники, но часто их жены создают группы в соцсетях. Видишь названия вроде «Заметки матушки», «Онлайн-матушка» или «Разговор с матушкой» — думаешь, речь о чем-то духовном, высоком, о спасении, о душе… А там, простите, сплошной бизнес. Предлагают что-то купить, или, к примеру, священник пишет: «Еду к мощам блаженной Матроны, вот номер банковской карты, присылайте свои имена, я помолюсь». Вопрос такой, Ваше Святейшество: будет ли в Церкви нашей создан орган, который контролировал бы «работу» подобного рода матушек и батюшек?
— Вы в отношении матушек поосторожнее — я все что угодно готов контролировать, кроме матушек (смех в зале). Видите, как батюшки на это прореагировали — вполне понятно.
Но дело в том, что моменты, которые нас шокируют (независимо от того, батюшка там, или матушка, или мирянин какой-нибудь), проистекают от того, что кто-то взялся за дело, за которое ему не стоило браться. Ведь для того чтобы публично выступать — а все, что появляется в сетях, это публичное выступление, на весь мир, можно сказать, — надо иметь очень самокритичное отношение к самому себе.
Появление Интернета и соцсетей очень снизило планку самоконтроля. Раньше каждый, кто собирался написать статью в любой журнал, понимал, что этот текст многие прочитают, и потому работал над ним максимально ответственно. Затем над этим текстом продолжали работать редакторы, чтобы он соответствовал стилистике и уровню журнала, и статьи выходили из-под печатного станка хорошо отредактированными, вычитанными. Ничего подобного в соцсетях нет, а значит, участие в соцсетях, публикация любых текстов в Интернете требует очень высокого уровня самокритики.
Автор должен задуматься, как его выступление воспримет аудитория. К сожалению, такими размышлениями мало кто сейчас руководствуется, и потому столько мусора, хлама в Интернет-публикациях. Но, с другой стороны, Интернет дает возможность выхода на огромную аудиторию. Если у священника есть что сказать, если он уверен, что его слова не послужат соблазном и не будут дискредитировать священный сан, то, конечно, его деятельность будет приносить добрые плоды.
Для этого у каждого должна быть самоцензура. Прежде чем что-то опубликовать, двадцать раз подумай, ведь публикация от имени священника на любую тему уже вызывает определенное отношение читающих. Слова священника, опубликованные в сети, несут на себе печать его сана. Пожалуйста, братья, всегда помните: от этой печати вам никак не отделаться. Если вы указываете сан, то вы либо служите Церкви, либо вносите соблазн в ряды паствы и провоцируете отрицательное отношение к Церкви со стороны тех, кто к ней не принадлежат.
(Священник Димитрий Огнев, ведущий программы «Свете тихий» на волнах «Радио 1»)
Как известно, этот год у нас объявлен Годом семьи. А кризис в российских семьях очень серьезный; многие из здесь присутствующих знают, что и в священнических семьях немало проблем, и разводы случаются. Вопрос вот в чем: есть ли возможность создать в Московской митрополии центр психологической помощи для семей священников, которые испытывают конфликты, кризисы, но не могут обратиться за помощью к психологам, потому что мир психологии сегодня очень разнообразен и не всегда полезен? Есть ли возможность организовать нечто подобное в Московской митрополии?
— А как Вы это себе представляете? Приглашаем светского психолога, и батюшка перед ним исповедоваться должен?
— Нет, именно внутри Московской митрополии создать специальный центр…
— Нет, не надо. В нашей духовной культуре укоренилась практика обращений к духовнику. Другая практика — может быть, в Москве не столь частая — обращение к епархиальному архиерею. Патриарх, в силу многих возложенных на него обязанностей, не имеет возможности общаться с каждым священником, как это было у меня в бытность митрополитом Смоленским. Тогда я встречался и со священниками, и с матушками, и с детьми; очень часто приходилось разруливать и семейные проблемы. Должен сказать, что результаты, как правило, были положительные. Ведь одно дело, когда матушка с батюшкой поссорились, и совсем другое — когда они оба перед архиереем, и он доброжелательно, без всякого патернализма и резких замечаний беседует с ними, стараясь помочь. Поэтому участие архиерея, если у него есть такая возможность, в разрешении личных и семейных проблем священника, конечно, всячески приветствуется.
Не потому ли мы и создали недавно такое множество епархий — чтобы архиерей был ближе к духовенству и народу? Ведь так оно и произошло. В Москве, может быть, это не так чувствуется, потому что огромный город и огромная епархия, но в провинциальных епархиях епископ стал гораздо ближе к рядовому священнику. Впрочем, и у нас есть владыки, которые управляют викариатствами, у них ограниченное количество духовенства и паствы по сравнению с общемосковским. Поэтому, несомненно, возрастает пастырская ответственность архиереев, которые управляют церковными уделами на территории Москвы, и сами архиереи должны своим отношением к духовенству всячески поддерживать возможность такого рода общения.
А это проявляется во всем. В интонациях, с которыми архиерей встречает священника, в выражении лица, в готовности выслушать и так далее. Вот если бы стало практикой — думаю, во многих случаях уже так и есть, — что священник может прийти к своему правящему архиерею, в данном случае к одному из викариев Патриарха, со своими личными проблемами и семейными проблемами, это было бы правильно и очень хорошо. Но для этого необходимо, чтобы и архиерей был готов к такого рода участию в семейных делах, и семья священника была к этому открыта. Должно быть движение навстречу друг другу, но исключать архипастыря из решения подобных проблем ни в коем случае не следует.
Знакомясь с опытом других архиереев, читая письма, которые мне присылают Преосвященные, я имел возможность убедиться в том, что личное участие архиерея помогало решать многие семейные вопросы. В конце концов, архиерей — это пастырь и для мирян, и для духовенства, поэтому всячески приветствовал бы духовническую направленность архиерейского служения, которая в условиях мегаполиса может становиться очень затруднительной из-за обилия послушаний, но должна присутствовать обязательно. Тем самым в значительной степени укреплялись бы отношения между архиереем и духовенством.
(23)