Мы подошли к очень важному событию — к празднику Воздвижения Честного и Животворящего Креста, к утверждению креста как главного опознавательного знака и знамения христианства. О том, что он есть для нас — Крест Христов, и о том, что такое крест в жизни каждого из нас, мы беседуем с протоиереем Кириллом Краснощековым, настоятелем храма во имя святых равноапостольных Мефодия и Кирилла при Саратовском государственном университете.
— Отец Кирилл, люди внешние, неверующие часто спрашивают: почему христиане поклоняются орудию казни, почему именно этим знаком они обозначают себя и свою Церковь? Как им ответить?
— Не только нам, но и апостолу Павлу трудно было говорить современникам о Кресте. Помните его слова: слово о кресте для погибающих юродство есть, а для нас, спасаемых, — сила Божия (1 Кор. 1, 18)? И далее, в той же главе: Ибо и Иудеи требуют чудес, и Еллины ищут мудрости; а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие, для самих же призванных, Иудеев и Еллинов, Христа, Божию силу и Божию премудрость (1 Кор. 1, 22–24). Вера в распятого Бога была безумием, глупостью для тех, кто привык опираться на свой разум. Известна карикатура, нарисованная кемто из сограждан на стене дома одного из первых христиан: на ней изображен некто распятый с головой осла…
Однако не только внешние — и мы, люди Церкви, тоже не всегда до конца понимаем, что такое Крест. Мы привыкли к крестам и крестикам как к очень красивым вещам. Для себя и своих близких мы выбираем в церковной лавке самые изящные крестики; те, кому позволяют средства, покупают серебряные и золотые кресты; в качестве награды священник получает право носить наперсный крест с украшениями. С одной стороны, это нормально: мы то, что любим, хотим сделать красивым. С другой — за этой красотой теряется весь ужас реального исторического креста, орудия страшной казни.
Почему же орудие жесточайшей казни стало знамением веры Христовой? Этого не понимал, к примеру, Лев Толстой: он называл крест виселицей и отказывался поклоняться ему, считая это абсурдом. Но Толстой не верил и в Христово воскресение, в Его победу над смертью. Поэтому крест для него и в самом деле оставался лишь виселицей, на которой умер самый хороший человек на земле. Чему же тут поклоняться?
Но для нас, христиан, Крест — нечто иное. Вслушаемся в песнопения предстоящего нам праздника: «Приидите вси языцы, благословенному древу поклонимся, имже бысть вечная правда. Праотца бо Адама прельстивый древом, Крестом прельщается и падает низвержен…». Что это означает? Через Крестное Древо в мир является вечная правда. Древо Креста противопоставляется Древу познания добра и зла, через которое пал и потерял рай Адам: «…древом бо подобаше древо исцелити, и страстию Безстрастнаго, яже на древе, разрешити страсти осужденнаго». Сатана, соблазнивший первых людей в раю, сам прельщается Крестом: набрасываясь на человечество Христа, он поражается Его Божеством; желая погубить Человека, Божественное достоинство Которого так и остается для него тайной, сатана вместо этого терпит поражение; человечество же, погибавшее в Адаме, исцеляется, возрождается для жизни вечной во Христе. Огласительное слово святителя Иоанна Златоуста, читаемое в храмах в пасхальную ночь, говорит нам: «Никто не бойся смерти, ибо освободила нас Спасова смерть! Объятый смертью, Он угасил смерть. Сошед во ад, Он пленил ад и огорчил того, кто коснулся Его плоти». Крест, таким образом, становится орудием спасения; тем древом, на котором, при видимом поражении Христовом, происходит поражение сатаны, умерщвление ада и освобождение человечества.
И, конечно, Крест в христианском понимании неотделим от Христа. Поклонение Кресту — даже если он изображен без Распятого — всегда есть поклонение Ему.
— Еще один вопрос, часто задаваемый внешними по отношению к Церкви людьми, атеистами: почему Бог, коль скоро Он всемогущ, не мог устроить спасение человечества както иначе, не принося в жертву собственного Сына? Почему спасение человека потребовало Креста, Жертвы?
— Понятие жертвы присутствовало во всех религиях, во все времена; вера невозможна без жертвоприношения. Чем это объяснить? Возможно, это генетическая память падшего Адама, живущая в коллективном бессознательном каждого народа. Лишившись богообщения, человек лишается источника жизни, он становится смертным, причем не только в том смысле, что рано или поздно непременно умрет, — человек становится смертным в сути своей: он недостоин жизни, которую живет. Индейцы майя верили, что если сегодня не принести в жертву восьмерых молодых и здоровых людей, завтра не взойдет солнце: мир недостоин того, чтобы существовать. Поэтому нужна жертва как замещающая смерть: чтобы моя жизнь продолжилась, вместо меня должен умереть ктото другой. В Ветхом Завете многократно говорится о необходимости жертвоприношений (см.: Исх. 12). Жертвенный агнец выкупает жизнь; те, кто не участвовал в жертве, погибнут. Однако в дальнейшем каждому иудею придется приносить жертвы вновь и вновь: этого требует ветхозаветный закон, но, как пишет апостол Павел в Послании к евреям, закон, имея тень будущих благ, а не самый образ вещей, одними и теми же жертвами, каждый год постоянно приносимыми, никогда не может сделать совершенными приходящих с ними. Иначе перестали бы приносить их, потому что приносящие жертву, быв очищены однажды, не имели бы уже никакого сознания грехов. Но жертвами каждогодно напоминается о грехах, ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи (Евр. 10, 1–4). Только Кровь Христа уничтожает грехи. Христос становится окончательной Жертвой, выкупающей даже не одно только человечество, но всю вселенную. Никакое тварное существо не могло принести такую жертву — только Сам Бог. Всесовершенная Жертва Христова дает жизнь всей твари — и навсегда. Пасхальный агнец из книги Исход — прообраз Агнца Христа.
Иоанн Предтеча, увидев идущего к нему Иисуса, говорит: вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира (Ин. 1, 29). Спасение мира требует жертвы — подругому быть не может.
— В обиходе мы нередко используем слово «крест» в переносном значении, имея в виду трудности, тяготы нашей жизни: «больная бабушка — это наш крест» и т. д. Но что имел в виду Спаситель, когда сказал: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мф. 16, 24)?
— Несение креста в христианском понимании не есть терпение житейских тягот и скорбей. Страдают здесь, на земле, все — и христиане, и мусульмане, и атеисты. Крестоношение христианина — это добровольно избранная им жизнь по заповедям Христа, с какими бы жертвами это ни было для него сопряжено. Это не просто страдание, а страдание, принятое ради Христа. Отвергнуться себя и взять крест означает принять Христа, поставить именно Его, а не свое «я», на первое и определяющее место.
— Всё же мы склонны воспринимать крест несколько иначе: не как знак нашей готовности «отвергнуться себя», а как защиту от всяких бед и напастей. Мы осеняем крестным знамением своих близких, провожая их в дорогу, мы крестимся сами, подчас машинально, когда нам грозит опасность; мы просим даже и не очень верующего человека надеть крест, если ему предстоит, например, участие в военных действиях или операция. Мы верим, что крестик защитит. А правильно ли это с нашей стороны? Вправе ли мы вот так надеяться на крест?
— Безусловно, вправе. Крест — орудие не только вселенского, но и частного спасения: знак Креста соединяет нас со Христом. Осеняя себя крестным знамением, мы призываем на себя Его помощь, в том числе и в наших земных нуждах и опасностях. Как говорится в одном из песнопений Кресту, «Крест — хранитель всея вселенныя, Крест — красота Церкве, Крест — царей держава, Крест — верных утверждение, Крест — Ангелов слава и демонов язва».
Газета «Православная вера», № 18 (686), сентябрь 2021 г.
Источник: http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/vzyat-krest-_-znachit-prinyat-khrista
(23)