28 июля в 2024 году
Утр. — Ев. 5-е, Лк., 113 зач., XXIV, 12-35. Лит. — Рим., 103 зач., X, 1-10. Мф., 28 зач., VIII, 28 — IX, 1. Свв. отцов (под зачало): Евр., 334 зач., XIII, 7-16. Ин., 56 зач., XVII, 1-13. Равноап.: Гал., 200 зач., I, 11-19. Ин., 35 зач. (от полу́), X, 1-9.
Служба мчч. Кирика и Иулитты переносится на 14(27) июля.
Апостольское чтение на Литургии
(Рим.10:1-10. – Зачало 103)
[Оправдание верой, или «Конец Закона – Христос»]
Братья! Доброе намерение моего сердца и мольба к Богу о них [израильтянах] – во спасение. Ведь свидетельствую им, что они имеют рвение о Боге, но не по разумению (рассудку). Ибо, не зная праведности Божией и пытаясь утвердить собственную праведность, они не подчинились праведности Божией. Потому что конец Закона – Христос, к праведности всякого верующего[1].
Моисей ведь пишет о праведности по Закону: «Исполнивший его человек будет жить им»[2]. А праведность по вере так говорит: «Не говори в сердце твоём: кто взойдёт на небо?» (Втор.9:4, 30:12-13) – чтобы Христа свести. Или: «кто сойдёт в бездну?» – чтобы Христа из мёртвых возвести.
Но что она[3] говорит? «Близко к тебе слово, [оно] в устах твоих и в сердце твоём» (Втор.30:14), – это [то] слово веры, которое возвещаем. Потому что, если ты исповедаешь (признаешь) устами твоими Иисуса Господом и поверишь в сердце своём, что Бог воскресил Его из мёртвых, – ты будешь спасён. Ведь сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению.
Евангельское чтение на Литургии
(Мф.8:28-9:1. – Зачало 28)
[Исцеление Гадаринских бесноватых]
[В то время,] когда приплыл Он [Иисус] на другой берег, в окрестности Гадары[4], навстречу Ему вышли из могильных пещер двое бесноватых (одержимых демонами), до того жуткие, что по той дороге никто пройти не мог. И вот возопили они, вопрошая:
«Что Тебе нужно от нас, Сын Божий? Уж не пришёл ли Ты сюда, чтобы прежде срока помучить нас?!»
А в отдалении от них паслось большое стадо свиней. И стали бесы просить Его, говоря: «Если Ты нас изгоняешь, отошли нас в это свиное стадо!» И Он сказал им: «Идите!»
И они, выйдя, вселились в свиней. И вот устремилось всё стадо по крутизне в море, и погибли они в водах.
Пастухи же убежали и, достигнув города, рассказали обо всём, и о том, что было с бесноватыми. И вот весь город вышел навстречу Иисусу, и когда Его увидели, стали они просить Его оставить их края. И Он, войдя в лодку, переправился обратно и приплыл в Свой город[5].
Примечания к Апостольскому и Евангельскому чтениям
[1] В своей «ревности» – то есть стремлении следовать букве Моисеева Закона (Торы) – иудеи не поняли, что конечная цель и смысл всего Моисеева Закона – приход Христа (Мессии). Это – один из центральных пунктов богословия апостола Павла. Да и само Послание к Римлянам можно считать суммарным изложением всей его богословской системы. Его основная тема – спасение через веру, и она указана уже в начале Послания (Рим.1:16-17).
[2] Но уже сам Моисей указывает на то, что, кроме праведности по Закону (Лев.18:5), есть оправдание верой (Втор.30:12-14). Чтобы оправдаться верой, не нужно сводить Христа с Неба, – потому что Он уже Сам сошел и вочеловечился. Не нужно возводить Его из «сени смертной» на лицо земли, – потому что Он уже воскрес. Наше искупление уже совершилось, нужно только уверовать в него сердцем («всякий верующий в Него не постыдится» – Ис.28:16) и исповедовать эту веру устами («всякий, кто призовёт имя Господне, – спасётся» – Иоил.2:32).
[3] То есть это говорит праведность («она»). Так в научном греческом издании Нового Завета. В старом традиционном тексте – «говорит Писание».
[4] Или: «страна Гадаринская»; в Синодальном переводе – «страна Гергесинская». Библейские карты различают города Гергеса (на восточном побережье Тивериадского озера) и Гадара (к юго-востоку от него). В любом случае, эта территория входила в Декаполь, или Десятиградие – союз десяти заиорданских самоуправляемых эллинистических городов, населённых, в основном, язычниками. Именно они и разводили свиней, что иудеям было строго запрещено Моисеевым Законом.
[5] Имеется в виду Капернаум, город на северо-западном побережье Тивериадского озера, служивший пристанищем Христу и апостолам во время служения в Галилее. См.: Мк.1:21-34, 2:1-17; Лк.7:1-10, 10:15.
Юрий Рубан, канд. ист. наук, канд. богословия
Митрополит Сурожский Антоний
Исцеление двух бесноватых
Мф.8:28-9:1.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
Раз за разом мы слышим евангельские рассказы о людях, исцелённых от болезней. В Евангелии это кажется таким простым и ясным: вот, существует нужда – и Бог на неё отзывается. И встает перед нами вопрос: почему же это не случается с каждым из нас? Ведь каждый из нас нуждается или в исцелении тела, или в исцелении души, а исцеляются только немногие?! Почему?
Когда мы читаем Евангелие, то упускаем из виду, что Христос не исцелял всех и каждого: один человек в толпе оказывался исцелённым, а многие, тоже недужные телом или душой, исцелены не были. И это объяснимо: ведь для того, чтобы принять действие благодати Божией во исцеление тела или души, мы должны раскрыться Самому Богу; раскрыться не исцелению, а Богу.
Мы часто хотели бы (и хотим) исключить болезнь из нашего жизненного опыта не только потому, что она затрудняет жизнь, не только потому, что болезнь идёт бок о бок с болью, но также – или даже главным образом! – потому, что она напоминает нам о нашей хрупкости. Болезнь словно бы говорит нам: «Не забывайся! Ты смертен, ты смертна! И это твое страдающее тело сейчас обращается к тебе и говорит: „У тебя нет власти вернуть мне здоровье; ты ничего не можешь сделать; я могу умереть, угаснуть; я могу обветшать и зачахнуть – и это будет конец твоей земной жизни…“». Не это ли главная причина, почему мы изо всех сил боремся за выздоровление, хотим вымолить себе здравие?
Если мы только из таких побуждений просим Бога нас исцелить, вернуть нас в состояние цельности, – то это значит, что мы просим только о забытье, о том, чтобы забыть о нашей смертности, вместо того, чтобы она была нам напоминанием и пробуждением, и мы осознали бы, что дни проходят, что время коротко. Если мы хотим достичь полного роста, к которому мы призваны на земле, мы должны спешить стряхнуть с себя всё, что в нас самих есть смертоносного. Потому что болезнь и смерть обусловлены не только внешними причинами. В нас присутствуют и злопамятство, и горечь, и ненависть, и жадность, и множество других чувств, которые убивают в нас жизнь духа и не дают нам спокойно жить теперь, в настоящем времени, вечной жизнью; – то есть жить той вечной жизнью, которая и есть попросту жизнь в буквальном смысле слова, жизнь в её полноте.
Что же мы можем сделать? Мы должны в полной мере осознавать свои цели. Когда мы приходим к Богу с просьбой об исцелении, мы должны ещё раньше приготовить себя к исцелению. Потому что быть исцелённым – не значит лишь стать «целым» для того, чтобы вернуться к такой жизни, какой мы жили прежде. Нет! Это значит стать «целым» для того, чтобы начать новую жизнь, как если бы мы осознали, что мы умерли в исцеляющем действии Божием. Наш «ветхий человек» (телотления), о котором говорит апостол Павел, – тот ветхий человек должен уйти, чтобы жил «новый человек». Мы должны быть готовы стать этим новым человеком через смерть прошлого для того, чтобы начать жить заново, как Лазарь, который был вызван из гроба не просто обратно в прежнюю его жизнь. В исцелении мы призваны к тому, чтобы, пережив нечто, не поддающееся описанию никакими человеческими словами, войти в жизнь вновь, на новых основаниях.
Способны ли мы принять такое исцеление? Готовы ли мы, согласны ли мы принять на себя ответственность новой цельности для того, чтобы снова войти в мир – в котором мы живём – с вестью о новизне, чтобы быть светом, быть солью, быть радостью, быть надеждой, быть любовью, – то есть жить новой жизнью, отдавая себя и Богу, и людям?
Задумаемся над этим, потому что мы все больны, так или иначе, мы все хрупки, мы все слабы, мы все неспособны жить полнотой даже той жизни, которая нам дарована на земле! Задумаемся над этим и попытаемся стать способными открыться Богу так, чтобы Он не только мог сотворить Своё чудо исцеления, сделать нас новыми, но и так, чтобы мы несли свою новизну – поистине Божию новизну – в мир, в котором мы живём. Аминь.
23 июля 1989 г.
Проповедь протоиерея Вячеслава Резникова
О христианских и нехристианских чувствах
Мф.8:28-9:1, Рим.10:1-10.
Продолжая печалиться о своих сродниках по плоти, Апостол пишет: «Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение. Ибо свидетельствую им, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению». Эта ревность иудеев не по разуму заключалась в том, что они, по словам Апостола, «усиливаясь поставить собственную праведность», «не покорились праведности Божией».
Было время, когда Бог через Моисея дал закон и сказал: «Соблюдайте постановления Мои, которые исполняя, человек будет жив. Я Господь» (Лев.18:5). Принятие закона было тогда встречей с живым Богом, Который давал заповеди не мечтательно, не гадательно, но со всей простотой и определенностью. «Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегодня, не недоступна для тебя и не далека. Она не на небе, чтобы можно было говорить: «кто взошел бы для нас на небо и принес бы ее нам и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее»? И «не за морем она, чтобы можно было говорить: «кто сходил бы для нас за море и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее»? Но весьма близко к тебе слово сие: оно в устах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Втор.30:11–14).
А «конец закона – Христос». Как, по Своему Божеству, Он был и началом закона. Приняли первое, должны принять и второе. Потому что и то, и другое – из одних уст. Апостол о Новом завете говорит теми же словами, какими было сказано и о Ветхом: «не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо?», то есть Христа свести; «или кто сойдет в бездну?», то есть Христа из мертвых возвести. Но что говорит Писание? «Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем», то есть слово веры, которое проповедуем».
И если не приняли Нового, то вся былая Ветхозаветная праведность перестала быть святой, угодной Богу, праведностью. Она сразу стала лишь «собственной праведностью», противостоящей праведности Божией.
В Ветхом завете было: трудись, и получишь; плати своей праведностью, и получишь благо от Бога. А Господь Своим делом, Своей жизнью, Своим учением говорит: вот тебе Моя праведность. В ней – прощение, в ней -оправдание от всех твоих грехов. Бери все даром, Я приношу всего Себя за тебя и умоляю об одном: прими эту жертву. Он – «конец закона», «к праведности всякого верующего».
И поэтому у христианина, во-первых, должно быть не чувство труженика, честно зарабатывающего свой хлеб, но – чувство неоплатного должника.
Во-вторых, христиане «сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению», потому что человек состоит из души и тела. И не только нужно веровать сердцем, но и исповедовать устами и самой жизнью, не боясь и не стыдясь.
И в-третьих, Апостол пишет: «если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Христа Господом, и сердцем своим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься». Недостаточно знать об Иисусе Христе даже то, что Он воскрес из мертвых, даже то, что Он Бог; надо еще и исповедовать Его именно своим Господом. Как и перед таинством Крещения на вопрос священника: «Веруеши ли Ему?» – мы отвечали: «Верую Ему, яко Царю и Богу». Не только, как Богу, но и – как своему Царю, Которому обязан всем, от Которого всецело зависишь и Которому дашь ответ за всю жизнь.
А иначе – будешь упорным, гордым делателем, который «и сам все может», и которому не нужен Спаситель. Или – будешь лицемером, у которого в сердце одно, а на устах – другое. Или – еще хуже: будешь все знать о Христе, но без всякой пользы для себя. Как те бесы, о которых сегодня говорило Евангелие: они исповедали Иисуса Сыном Божиим; они знали, что без Его воли не смогут войти даже в свиней; и все же не назвали Его своим Господом, в своей бесовской гордости, в своем бесовском упрямстве.
Протоиерей Димитрий Смирнов
На Лк.24:12-35.
Сегодня мы читали Евангелие о том, как Лука и Клеопа на пути из Иерусалима встретили Христа, но не узнали своего Учителя. А когда на трапезе Господь преломил хлеб, они Его узнали, но Он стал невидимым. Почему так? Неужели Он сразу не мог открыться им? И зачем Он стал невидим, в чем тут дело?
Господь всемогущ. Неужели Ему трудно прийти сегодня вечером к каждому домой и сказать: ты почему не веруешь? Выключи телевизор, пойдем в церковь. Вряд ли кто откажется, так с ужасом и пойдут и даже бегом побегут. Вообще выволочь всех из постелей и заставить молиться не так уж трудно. Только Богу это совсем не нужно. Господь хотел бы, чтобы мы жили верой. А что такое вера? Вера – это тот Божественный дар, который невидимые вещи делает видимыми. Это сила, которая Христа, невидимо здесь присутствующего, делает явно видимым, но не глазами тела, а очами души. И вот именно поэтому Господь удержал глаза ученикам: Он хотел их веры. А когда вера была явлена, Он им открылся, а потом стал невидим, потому что нет нужды в том, чтобы Ему явно присутствовать. Если бы Он явно присутствовал, тогда зачем вера? Она не нужна.
Вот мы сегодня совершали всенощное бдение, славили воскресшего Христа, и Он стоял среди нас и сейчас стоит. Знаем мы это или не знаем? Каждый раз, когда мы собираемся в храм, помним ли мы о том, собственно, к Кому мы идем на встречу, зачем мы идем? И, стоя уже в храме, не забываем ли мы о том, в Чьем присутствии мы находимся?
Господь хочет от каждого человека подвига веры, чтобы человек жил бы именно этой Божественной силой, которая невидимое делает видимым, и причем делает его настолько важным, вот как для Луки и Клеопы: они шли по какому-то делу, отошли от Иерусалима уже довольно далеко, а когда узрели Христа, то бросили все и вернулись назад. Потому что все житейское попечение, когда человек встречается со Христом, становится ненужным пустяком. Поэтому настоящие христиане всегда поступают не по целесообразности мира сего, а все свои поступки сообразуют с душевной пользой. Вот то-то и то-то мне предлагается. Будет это полезно моей душе или не будет полезно? По-житейски вроде так лучше, а для души вредно – тогда нет, я лучше поступлю так, как для души полезно, потому что этим я сделаю шаг навстречу к Богу.
Все-таки самое главное в нашем бытии – это встреча с Богом, а еще лучше сказать – не только встреча, а, собственно, жизнь с Ним, постоянное духовное видение того, что Он пребывает в мире, и действует, и участвует в нашей жизни. Поэтому вся духовная жизнь – это есть постоянное возвращение к Богу, постоянная память о Нем, постоянное сообразование всех своих слов, мыслей, поступков, чувств именно с Его волей – так, как будто мы Его уже узрели, как будто действительно мы Его видим. Потому что вера наша говорит, что Бог вездесущ и Бог всеведущ. Следовательно, даже если мы Его не видим, даже если мы Его не чувствуем, Он нас видит и Он нас чувствует. И мы должны руководствоваться не своими чувствами – наши чувства врут, они все искажены грехом, – а мы должны руководствоваться верой в то, что Он видит нас, и чувствует, и знает, и любит, и хочет спасти.
Поэтому если бы мы веровали Ему, то тогда бы мы и не отчаивались и не унывали. Мы все время к Нему бы обращались и ждали бы ответа; мы всегда бы у Него просили, что нам необходимо, и Он бы нам всегда давал. А мы просим как бы в пустоту, не веруя, что Он даст, поэтому и не получаем. Он Сам об этом сказал: если ты просишь, то проси с верой. А мы остаемся наедине сами с собой и в гордом ослеплении, собственно, о Нем-то и забываем. Мы вместо того, чтобы просить у Него спасения, продолжаем заниматься каким-то бессмысленным самосовершенствованием, которое абсолютно бесплодно, потому что мы никак не делаемся лучше. Сам себя исправить человек не может – просто одна страсть может вытеснить другую, и больше ничего. Это же понятно. Только Господь, Который нас создал, только Он нас и может исправить. И причем Он этого еще и хочет. И если бы мы не упирались в своем безумии, то тогда бы все шло гораздо лучше.
Вот апостолам это удалось понять, усвоить, и поэтому Господь дал им благодать, которая очистила их «от всякия скверны». И нам нужно стараться жить не своим разумом, а верой. По милости Божией, у нас есть Священное Писание. Мы можем в него вникать умом, и Господь через Священное Писание будет нас вразумлять, что нам делать, как нам быть. А мы опять надеемся на себя, на свои какие-то ухищрения, уловки, мы пытаемся выстроить свою жизнь так, как будто никакого Бога вообще нет. Стараемся все нормально, удобно, спокойно построить, никак не соотнося с Ним. Поэтому наша жизнь терпит урон. Мы видим, что целые государства рушатся без Бога, рассеиваются, как дым. Потому что Бог – Созидатель. Как без Него можно здесь что-либо устроить?! И если мы будем строить свою жизнь не на Его воле, не на Его заповедях, а искать каких-то ловких путей, чтобы прожить как-то иначе, вне Его, то все рухнет все равно. Это бесполезно.
Очень поучительно всегда наблюдать людей, высоко поставленных над другими, какие они бывают несчастные и убогие в старости, когда уже никому не нужны и всю эту власть, все почести у них отбирают. Потому что если человек живет не Богом, то, когда он теряет что-нибудь земное, эта катастрофа для него всегда ужасна. Человек прилепился к земному, а Господь-то хочет всех к Царствию Небесному привлечь. Поэтому Он старается человека как-то от мира оторвать, направить его взор к духовному, понемножку старается отнять вот это все земное, опять же для пользы человека, а человек приходит в ужасное расстройство, в отчаяние.
Поэтому нам надо стараться в себе веру возгревать, приумножать. Вера – это изначала, конечно, дар Божий. Если Бог не даст, то хоть все книжки прочитай, хоть лоб расшиби об пол церковный, веры от этого не будет. Вера – дар Божий, но ее можно возгревать, потому что вера – это есть еще и добродетель (от слова «делать»). То есть, если все время совершать дела веры, она будет расти. Допустим, если обстоятельства нашего бытия предлагают нам нечто совершить, но мы отвергнемся этого, потому что это противоречит нашей вере, то сразу сделаем большой шаг вперед навстречу к Богу.
Именно этим наша с вами жизнь должна отличаться от жизни прочих людей. Все живут так, как им хочется, так, как им нравится, и в соответствии с тем, что о них люди скажут. Поэтому все и одеваться стараются так, чтобы люди ничего не сказали; и в квартиру все хотят купить именно то, что видели у людей; и жизнь свою семейную, амурную хотят построить именно так, как у Александра Дюма прочитали.
Вот из этих стереотипов человек намечтает, намечтает себе и пытается так жизнь устроить. Ну, конечно, ничего из этого не выйдет. Потому что жить надо верой – не так, как хочется, не так, как люди скажут, не так, как бабушка научила, а так, как Бог велит. А так, как Бог велит, это весьма трудно, потому что Бог свят, а мы грешны. Поэтому все, что велит нам Бог, на первых порах очень трудно, пока не войдешь уже во вкус этой небесной жизни. Поэтому совсем немного людей ходят в церковь, и никогда не было много. Бывали времена, когда храмов было много и людей было в храмах много. Но люди в основном ходили не Богу молиться, а наряды друг другу показывать, ходили друг перед другом тщеславиться, гордиться – некие ритуалы были. Сегодня ритуал ходить на партсобрание, на демонстрацию, а завтра отменят и будет ритуал – в церковь. И будут ходить. Заставить весь народ в церковь ходить – это делать нечего. Два-три указа и немножко побольше милиции – и все как миленькие пойдут. И это уже все было. Но Богу-то это совсем не нужно. Поэтому Бог это в один прекрасный момент все и отнял и разрушил. Потому что уже невозможно было для Бога эту всю мерзость терпеть. Гнев Божий обрушился именно потому, что удивительное лицемерие было, обман, фарисейство. А Господь хочет живой веры.
И каждый раз, поступая по вере – не так, как хочется, а так, как Бог велит, – в самой мелочи, постепенно ты будешь способен на большее. Каждый раз, когда делаешь не то, что хочется, а то, что надо, ты делаешь шаг навстречу к Богу. Вот это путь к прозрению. А когда уже прозреешь, увидишь Бога, тогда тебе скажут: сделай какой-то малый грех, пустяк – или мы тебя убьем лютой смертью вместе с твоей женой, детьми и всеми родственниками. Ты скажешь: убейте меня, и жену, и всех детей с родственниками, но я не смогу даже вот этот пустяк нарушить. Почему? Потому что это Богу не угодно. Когда человек уже Бога узрит, он грешить не может вообще. Не может: лучше меня убейте.
Поэтому все святые мученики, которых мы прославляем, они так и предпочитали. Им предлагали иногда сущий пустяк: вот статуя идола, мы в этого идола абсолютно не верим, это железный, деревянный или каменный истукан. Вот кадильница горит – ну возьми кусочек фимиама и брось. Веруешь в своего Христа – и веруй в кого хочешь, только возьми и брось, иначе мы тебя… И начиналось: и кости дробят, и кожу спускают, и в масло кипящее кидают. Спрашивается: ну чего упорствует? Большинство же веруют в душе, и нормально, и в церковь не надо ходить, постов не надо соблюдать, Евангелие читать не надо – в душе мы все верующие. Веруй себе в душе – положи только кусочек вещества в огонь, воскури фимиам. Нет, идет на смерть, да еще радуется. А почему? Потому что он уже прозрел, он видит Бога. Так и Стефан, когда его побивали камнями, он увидел небо отверстым. Господи, да побивайте на здоровье камнями, да еще поострей, потяжелей возьмите, мне до этого дела абсолютно нет, я вижу небо отверстое! Какое мне дело до моего собственного тела? Моя боль, моя молодость, моя красота, мой ум – это все ничто по сравнению с тем, что я вижу.
Вот, человек прозрел. И к этому прозрению каждый из нас должен, по милости Божией, двигаться. Потому что вот здесь, где мы с вами стоим, пребывает вся полнота Божества: мы слышим и слово Божие, и Дух Господень здесь, Господь и Телом здесь присутствует. Вся полнота Небесного Царствия пребывает здесь. Никакого иного Царствия Божия нет и быть не может. И чтобы это увидеть, нужна просто вера. У нас есть, конечно, вера, она-то нас сюда и приводит, но мы еще пока слепые. Поэтому надо нам прозреть, надо молиться Богу: Иисусе, Сыне Давидов, чтоб нам прозреть. А для этого нужно делать то, что Он велит, нужно делать то, что Он нас просит. И тогда потихонечку будем прозревать. И тогда сможем быть готовыми к тому подвигу, к которому Он нас зовет. Тогда из аморфных, расслабленных людей, не способных ни на что, мы сможем не только себя управить, но еще и Церкви послужить, людям, этому миру. Может быть, действительно кто-то из нас станет солью земли, которая сможет этот мир предохранить от гниения. И может быть, по нашему малому подвигу Господь и жизнь этому миру еще продлит, чтобы еще какие-то люди к покаянию пришли, к вере, к прозрению. Помоги нам в этом Господь и благодать Божия. Аминь.
Храм Святителя Митрофана Воронежского, 14 сентября 1991 года, вечер
Проповедь св. праведного Алексия Мечева
Слово в Неделю 5-ю по Пятидесятнице
Духовное помрачение
На Мф.8:28-9:1.
В чт.[омом] ныне Евангелии рассказывается об исцелении двух бесноватых, живших на городском кладбище и до того свирепых, что никто не счел проходить вблизи их. Этим исцелением человеколюбивый Иисус оказал благодеяние как самим бесноватым, так и жителям той страны, избавив их от злобы этих бесноватых. Между тем гергесяне, избавившиеся от страшных бесноватых, вместо благодарности Спасителю за Его благодеяние, попросили Его удалиться из их страны.
Други! Такое недостойное поведение гергесинцев обличает мрачную и злую душу их, полнейшую безчувственность. Видно, что гергесяне не уразумели спасительного для них посещения Божия: над ними тяготел мрак духовного помрачения. В чем же обнаруживается оно? В непонимании духовных нужд, выходящих из круга обыденных житейских потребностей. В пределах гергесян воссиял Свет великий, явился Христос и Своим чудом показал: кто Он и как Его нужно встретить. Они сами видели исцеленного бесноватого и могли убедиться в истине, но они не поняли всей важности этого события. Чудо Спасителя должно было вывести гергесинских жителей из их обыденного образа жизни, из этой мертвой тишины, пробудить их от греховной безпечности, но их духовное помрачение не желает этого, несмотря даже на чудеса, оно страшится света и старается закрыть глаза от его благодатных лучей. Жалость о понесенной потере (стадо свиней) закрывает их духовные очи от надлежащего уразумения истины. Так поступают и теперь многие из христиан, которые не хотят знать здравого учения Евангелия, которые излишним и безумным пристрастием к земному питают свое духовное убожество о «едином на потребу», не могут сносить живого и божественного слова Божия, и если, против воли, бывают тронуты им, то стараются скорее изгладить всякий след этого впечатления.
Св. Ианнуарий 28 , епископ Кампанийской области в Италии, во время гонения на христиан при Диоклетиане, был предан истязаниям за веру Христову. Его бросали в раскаленную печь, но он вышел из огня невредимым. На следующий день его вывели на съедение зверям вместе с другими христианами. Но при этом Ианнуарий и дружина его остались неприкосновенными. Звери с кротостью припали к ногам Епископа, к общему изумлению толпы народа. Предавший на мучения этих христиан правитель Кампании Тимофей не был, однако же, тронут таким явным чудом силы Божией, в духовном своем невежестве он это чудо приписал волшебству.
И вот, как бы в наказание за свое невежество, он в это время ослеп. Но и это не пробудило в нем ни светлой мысли, ни здравого чувства. Тогда Господь, ищущий всегда только спасения грешников, благоволил подействовать на него милосердием. Он дал незлобивому муч. Ианнуарию силу исцелить ослепленного своего гонителя. Но и радость исцеления не смягчила и не умилила очерствелого сердца язычника, между тем в это же самое время до 5000 язычников, бывших свидетелями чудес, обратились к вере в истинного Бога. И все же, чем более избыточествовала благодать Господня, тем больше злобствовал правитель и предал смерти всех просвещенных Истиною. Все исповедники, вместе с епископом Ианнуарием, были, по повелению Тимофея, отведены за город и казнены мечем (Четьи Минеи) .
Вот, други, до чего может доходить духовное помрачение человека: при виде явных чудес, через которые обращаются тысячи к вере, языческий правитель остается глух и слеп ко всему происходящему вокруг него.
Вы видите, други, духовное помрачение сопровождается удалением Света, просвещающего всякого человека, и глубоким мраком, темнотою. Кому не страшна эта тьма, кто не ужасается ее? Кто не будет готов бежать из нее, чтобы скорее придти в чудный, вожделенный свет Спасения? Будем понимать и верить, что только Свет Христов, Свет духовный есть величайшее благо, есть совершенство, блаженство. Будем верить и стремиться к Нему, к Свету Христову. Аминь.
1915 г., июня 14 дня.
Протоиерей Василий Михайловский
На Рим.10:1-10.
1. Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение.
2. Ибо свидетельствую им, что имеют ревность по Боге, но не по рассуждению.
3. Ибо, не разумея праведности Божией и усиливаясь поставить собственную праведность, они не покорились праведности Божией,
4. потому что конец закона – Христос, к праведности всякого верующего.
5. Моисей пишет о праведности от закона: исполнивший его человек жив будет им (Лев. XVIII, 5).
6. А праведность от веры так говорит: не говори в сердце твоем: кто взойдет на небо? то есть Христа свести (Втор. XXX, 12).
7. Или кто сойдет в бездну? то есть Христа из мертвых возвести.
8. Но что говорит Писание? Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем, то есть слово веры, которое проповедуем (Втор. XXX, 14).
9. Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься,
10. потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению.
Кому из нас не приходилось и не приходится испытывать прискорбного, тяжелого чувства, когда видишь, как наш ближний при одинаковых с нами дарованиях не получил по своей лености и по дурному своему поведению должного развития, и оттого сам себе зло делает; или когда видишь родного нашего человека, погибающим в бездне грехов по собственной воле? Несчастны, жалки эти люди. Но еще более достойны сожаления люди, упорно не верующие в истинного Бога, хотя им было все разъяснено учением, доказано проповедями, изображено в богослужении и подтверждено чудесами.
Такую-то скорбь по своим землякам имел и св. апостол Павел. Он их жалел, о них постоянно помышлял, денно и нощно молился, да просветит Господь еще не верующих евреев светом христианства, да обратит Он их ум и сердце на путь спасения. И тем более апостол жалел евреев, чем более они озлоблялись на него, старались унижать его честь и обвинять его в чем-либо. В избытке скорби об упорстве евреев святой апостол и говорил римлянам:
(гл. X, ст. 1) братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение.
Истину говорю во Христе, не лгу, что неверие их великая для меня печаль и непрестанное мучение сердцу моему: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, лишь бы только они уверовали во Христа и при доброй жизни спаслись (Рим. IX, 1–4). В самом деле, удивительно упорство евреев! Им принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования… и от них же Христос по плоти (Рим. IX, 4–5). Но Христос (Мессия) пришел к своим, и свои Его не узнали и не приняли (Ин. I, 11). Отчего же они так упорны? Оттого что, почивая на законе и книгах пророков и углубляясь не столько в главный смысл их, сколько в каждую букву, они среди мелочных занятий упустили из виду главное в законе и просмотрели существенные признаки и черты своего Мессии и Его времени. Дорожа каждою священною буквою и придавая словам Писания таинственный смысл, они отступили от истины, хотя и считали себя ревнующими по Боге, особенно усердными к закону. Да и апостол тем же самым объясняет их неверие.
Ст. 2. Свидетельствую им, или об них, что они имеют ревность по Боге, по благочестию своеобразному, по закону Моисееву; но эта ревность их не по разуму – не по рассуждению, не согласна ни со здравым смыслом общечеловеческим, тем более она не в духе истинно Божественном.
Ст. 3. Они не уразумели праведности Божией и усиливаясь поставить собственную, самодельную, фарисейскую праведность, ханжество условием спасения и при Мессии, они не покорились праведности Божией.
Они не уразумели праведности Божией. Почему? Потому что не хотели слушать и узнать о ней от чрезвычайных, боговдохновенных проповедников, а остановились на своих понятиях о Мессии и своем спасении, внушенных им фарисеями; более же и лучше их они никого и слышать не хотели и не хотят. Они опасались, чтобы с принятием нового учения не пострадал закон, данный Моисею Богом.
Из-за этого-то ложного опасения, а также и из-за различия взгляда евангельского на благочестие и спасение, евреи и возревновали по своей старине. Оттого они добровольно и смиренномудренно не покорились праведности Божией, вере во Христа. Евреям их учители, книжники и ханжи-фарисеи, не говорили, что исполнение закона и пророков должно быть на Мессии кротком и смиренном и что закон потеряет свою обязательную силу при явлении Мессии Христа. А что же, спросите вы, внушали еврейские народные учители народу еврейскому? Они внушали им соблюдать закон с буквальною точностию, хотя бы то и наружно только. Мало того, они дополняли закон подробностями своими и загромождали его своими выдумками до того, что бедный простолюдин-еврей уже терял из виду главное в законе, т. е. живую веру в грядущего Мессию Избавителя и любовь ко всякому человеку – к ближнему как к самому себе (Лев. XIX, 18). Он заботился только о том, как бы соблюсти предписанное раввинами-учителями. Кроме того, еврею было внушено, что каждый еврей за свое терпение и жизнь при Мессии сделается царьком какой-либо области. А между тем, Христос говорит: Царство Мое не от мира сего (Ин. XVIII, 36). К тому присоедините еще почти всегда заразительный пример учителей, их жизнь набожную, состоявшую у большей части их только в наружной, длинной, среди народа, молитве, в утомительных ношениях, в наружном кажущемся истомлении будто от поста и, наконец, в милостыне напоказ ради самохвальства, а не ради бедных, и притом нередко из средств, нечестно приобретенных. Чему же иному мог поучиться у книжников и фарисеев в большинстве народ? – Разве только «священным» обрядам, лицемерию, ханжеству. Были, конечно, и добродушные учителя, и простосердечные верующие слушатели; но и те, и другие были исключительными примерами.
Понятно, что когда раздался голос, осуждающий и обличающий такую набожность, евреям было трудно признать бесполезность прежних своих подвигов и набожных, лишь наружных действий; стеснительно было им подчиниться новому учению, внушающему смирение, тайные дела благочестия, постоянное самоограничение и нищету духовную. Гордость и нищета духовная! Эти два направления, очевидно, враждебны одно другому.
Оттого-то в евреях застарелая гордость, унижаемая новым учением, озлилась и стала проявляться враждою, упорством против учителей истины. Под влиянием-то ее евреи и порешили услаждаться и довольствоваться своею самодельною праведностию, т. е. наружным только исполнением обрядов, горделивым ожиданием своего всемирного владычества над язычниками и презрением всего не еврейского. Жаль, они пред явлением Мессии забыли, что:
(ст. 4) конец закона – Христос, к праведности всякого верующего. Вера во Христа – вот что дает человеку оправдание от прежних грехов и служит основанием праведной жизни здесь, на земле, и блаженной там – на небе. Такая-то вера, оправдывающая и спасающая, принадлежит не одним только евреям, как бы священному, избранному народу; нет, она должна быть достоянием, уделом всех людей, ищущих спасения, не иудеев только, но и язычников. Христос пришел на землю для праведности, для спасения всякого верующего, какого бы происхождения, звания, состояния и народности он ни был.
Ст. 5. Правда, Моисей пишет, о праведности от закона: исполнивший его человек жив будет им (Лев. XVIII, 5). Но возможно ли было исполнить весь закон до подробностей? А за нарушение заповеди закона в нем же указано и строгое наказание (Втор. XXX, 15–20). Например, за то, что еврей в субботу собирал дрова, он был приговорен к смерти и действительно убит. За оскорбительное слово отцу или матери – смертная казнь (Исх. XXI, 17). И каждое требование закона непременно, немедленно должно было быть выполнено. Рассудите сами, как тяжело было евреям жить под законом. А если они не выполняли закона, изменяли своему Богу, то подвергались двойному игу – власти иноплеменников и идолов; при этом им было еще хуже жить. Им являлись пророки – их вразумляли, указывали на ожидаемого Мессию и у Него обещали им полный покой. Но, к прискорбию, перед временем пришествия Христова на несколько столетий голос пророческий замолк, а оставались только обыкновенные народные «священные» учители, тогда бывшие слепыми вождями слепых. И оттого они и не узрели своего Избавителя. А Он и был предметом их ожидания, утехою и славою Израиля (Лк. II, 32); о Нем говорили и закон и пророки. Пророки же говорили, что Бог даст новый закон, духовный, возвышенный, а древний закон, цепь обрядов – все это только до поры до времени, пока не придет Сам Царь неба и земли; закон Моисеев был только пестуном, детоводителем и указателем ко Христу (Гал. III, 24). Только при Христе возможно исполнить предписания закона древнего; чрез веру в Мессию людям даются силы исполнить не только то, что предписано раньше Рождества Христова, но и больше того. Верующий в Меня, сказал Христос, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит (Ин. XIV, 12). Истинный христианин за веру во Христа, за постоянно добродетельную жизнь действительно будет совершать дивные дела и вечно блаженствовать. И ему легче исполнять закон евангельский, чем еврею свой в дохристианское время, потому что христианину дано много сил и средств от Бога. Так из-за этого, кажется, евреям нужно было бы переходить в христианство; но они горделиво мечтали, что и исполняющий букву их закона и все обряды их будет жить и получит блаженство в царстве Мессии.
А многие из евреев мнительных, слушая проповедь апостола, думали, что Мессия еще не приходил вовсе; или если и приходил для других, то для спасения их должен Он снова сойти с неба или выйти из ада, куда по смерти Христос снисходил для освобождения ожидавших Его. На это напрасное мечтание святой апостол и отвечает в духе Евангелия. Он как бы так говорит им: вы думаете, что для вас, для скорейшего убеждения вашего, нужно вам видеть Христа лично и, так сказать, осязать Его? Напрасно так думаете; Христос Мессия уже приходил; Он совершил дело искупления согласно с пророчествами. Он Своею бесценною кровью омыл грехи сего мира, снисходил во ад; и люди всех времен только чрез веру в Него, чрез крестные Его заслуги получают спасение.
Ст. 6. А потому-то праведность от веры, т. е. христианская набожность, так говорит, того требует: не говори в сердце твоем, не смей и думать, и желать, чтобы кто-нибудь взошел на небо затем, чтобы Христа свести для убеждения тебя маловерующего (Втор. XXX, 12).
Ст. 7. Или чтобы кто-нибудь сошел в бездну, за тем, чтобы Христа из мертвых возвести. Потому что Христос уже раз сходил с неба, воплотился, учил, творил чудеса, пострадал за спасение мира, однажды сходил во ад и воскрес из мертвых. Слишком многого требуешь ты, человек маловерный, когда желаешь, чтобы пред твоими глазами снова воспроизведена была вся история искупления или чтобы твоя вера возбуждалась и поддерживалась только сверхъестественными делами – чудесами. Тогда не будет тебе никакой заслуги от такой твоей веры. Да притом убеждать или занимать каждого только чудесами значит вести человека ко спасению только сильными, возбудительными, так сказать, принудительными средствами. А чрез принуждение – какое спасение?
С другой стороны, бывало и бывает, что и чрезвычайные явления – самые чудеса – не вразумляли людей, даже самих евреев. Во св. Евангелии и сказано про них: если они Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес и стал им проповедовать, то и тогда не поверят (Лк. XVI, 31).
То же самое бывает и ныне. Например, многие говорят: отчего ныне чудес не бывает? Если бы чудеса ныне были, тогда больше бы было верующих. Но правда ли, что чудес не бывает, и правда ли, что тогда было бы больше верующих? Разве Бог перестал заботиться о спасении людей? Разве благодать Духа Святого оскудела? – Нет, нет. Мало ли и ныне бывает истинно чудесных, мгновенных исцелений тяжких, долголетних больных, страдавших от неизлечимых, по сознанию врачей, болезней? Эти чудеса по милости Божией и ныне совершаются по вере недужных и их родителей пред святыми иконами и пред мощами угодников Божиих; и доселе, как было в древности, недужные исцеляются, бесноватые от демонов освобождаются чрез прикосновение даже к одежде нетленно почивающих угодников Божиих, например, чудотворца святителя Тихона Задонского. Все это в виду у нас, всему этому есть и доселе живые свидетели. Прииди же, маловерный, и виждь. Не искушай Господа, не жди себе на каждом шагу чуда. Но присмотрись вокруг себя, почитывай добрые, душеспасительные книги. Обсуди историю христианской Церкви, ее первобытные гонения, ее последующее торжество в мире. Разве это явление не есть истинно чудное дело Божие? Христиан мучают, распинают, всячески истребляют, а христианство не оскудевает, не слабеет; оно расширяется, крепнет. Капли крови мучеников образовали жизненную струю для новых христиан.
Ст. 8. Поэтому-то и говорит Писание: близко к тебе слово евангельское, убедительное в истории христианства и в современной жизни; должно быть оно в устах твоих и в сердце твоем, то есть слово веры, которое мы проповедуем. Поэтому как бы так говорит апостол: тебе не нужно вдаваться в заоблачные мечтания, чтобы искать Христа и Христовой спасительной Церкви вне земли или чтобы углубляться суемудренно в преисподняя земли, в пласты горных пород, чтобы там отыскать, отрыть тебе нужную для спасения души истину. Она близ тебя, мы ее тебе влагаем в уста и в уши, мы тебе проповедуем; она нам сообщена чрез Духа Святого. Поэтому прими ты ее от сердца, не много мудрствуя, прими – как небесный подарок, как письмо с неба – святое учение нашего Спасителя и полюби Его. Полюбивши Его от всего сердца, ты уже, конечно, будешь Его и прославлять, и исповедовать.
Ст. 9. Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом, Богом, Спасителем, Единородным Сыном Божиим и сердцем своим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, что Сын Божий, согласно с Божеской волей Отца Своего, Своею силою восстал из гроба, то ты спасешься.
Итак, православные, что же нужно нам для того, чтобы спастись? Нужно сердцем веровать, что Иисус Христос есть наш Бог, наш Спаситель и Праведный Судия; нужно от сердца быть всегда благодарными Ему и с любовью исполнять Его святую волю, а не по наружности только; не языком только восхвалять Его или беседовать о Нем. Говорить-то о Христе гораздо легче, чем жить во Христе, быть постоянно послушным рабом Его. Исполнение Его Божественного закона не так тяжело, как кажется. На первое время, когда человеку приходится бороться с застарелыми своими привычками ввиду постоянных соблазнов, склоняющих ко греху, правда, трудно бывает человеку. Но если он стал смиренным, боящимся при любви рабом Христовым, готовым на всякое дело благое, то каждое дело христианина сейчас же и награждает душу покоем и радостью; и тогда бывает на душе так легко, так сладостно. Каждый из христиан честных, исполнявший по доброй совести свой долг христианский, конечно, испытывал это состояние в своей душе. Сын мой! отдай сердце твое мне (Притч. XXIII, 26), просит у каждого из нас Христос. Открой его для правды. И уж если ты принял в свое сердце правую веру Христову, озарил оное светом евангельским, тогда свет этот будет отражаться и в словах, взглядах и в действиях, потому что обыкновенно сначала:
(ст. 10) сердцем веруют к праведности, а потом во спасение свое и других устами и делами исповедуют и подтверждают веру и свое честное, христианское правило. Если в растении корень и сердцевина здоровы, то при внешних благоприятных условиях оно будет развиваться, даст отпрыск, почку, листья и плоды. Если и христианин имеет чистую веру, то он непременно и проявит ее вовне достойно и праведно.
Православные христиане! Имеем ли мы чистую веру? Действительно ли мы правоверные христиане? Проверьте себя по делам своим. Наша жизнь – лучшее мерило наших убеждений, нашей любви ко Христу. Кто верует сердцем во Христа, тот и устами исповедует его и наедине, и пред людьми во время благопотребно. Исповедуем ли мы Христа? Да, иные из нас исповедуют Его и в молитвах домашних, и в церковном богослужении, в минутных прославлениях Его благодеяний. Но при рассуждениях серьезных или при развивающемся, например, где-нибудь в собрании людей кощунстве и вольнодумстве, оскорбительном христианскому чувству, многие отмалчиваются неуместно – не заграждают уст вольнодумца. И это делают не потому только, что не в состоянии состязаться с ним, и не потому, что не стоит рассуждать с ним; а нередко и потому, что мало любят Христа, мало ценят Его заслуги для нас, или потому, что стесняются нарушить приличия света, оскорбить лицо, говорящее вольные, не вполне христианские мысли. Разве так нужно поступать?
Есть еще другая сторона в христианах. Бывает, что люди и исповедуют Христа, так сказать, напрашиваются на исповедание и страдание за Христа, готовы отдать себя на мучения, лишь бы только сохранить убеждения своего ослепленного ума; согласны бывают за неприкосновенность усов и бороды положить свою голову, за осьмиконечный крест на храме и просфорах или за двуперстное сложение при крестном знамении претерпеть узы и ссылку, лишь бы настоять на своем. Были примеры в нашей русской жизни, что такие люди скорее соглашались сгореть и сгорали в пламени, чем выслушать слово истины из уст любвеобильных пастырей Христовых. И доселе они свою самодельную праведность охраняют от соблазна с полным ожесточением к инакомыслящим. И все это они делают, ревнуя по благочестию, по Бозе. Но искренно, искренно жаль их, они ревность имеют за веру, но не по разуму. Эта-то ревность и губит их, и осудит их, потому что они, наши братия по крови, не принимают слова истины, чтобы спастись им, а подобно древним евреям, блуждавшим под влиянием своих раввинов-учителей, ходят во мраке под руководством своих большаков, начетчиков, ратуя по старой букве, старой иконописи, старым, но не изначальным обрядам, а думают, будто в них-то и вся сущность древнеправославной веры, в них-то и «спасенье».
Братия! Искреннею заботою нашего сердца и непрестанным предметом молитвы к Богу должна быть мысль о просвещении дорогих братии наших заблуждающихся, да пошлет Господь им свет Свой и истину Свою; да соединит их святой Своей и Апостольской Церкви. Но, братия, жалея о неправильной ревности по благочестию в других, пожалеем и о себе самих. Многие ли из нас, православных, имеют ревность по вере своей? Не большая ли часть выказывают холодность? Не руководятся ли многие из нас, православных, больше суевериями, приметами, суетными обрядами, ложными, баснословными преданиями старины, сообщаемыми нам помимо Церкви разными лицами? Или если исполняют обряд и православный, то не чаще ли всего многие в том и поставляют свою праведность и усердие по благочестию, как например в богомольях, путешествиях ко святым местам, говений, пощении, понедельничаньи, особенном почитании десяти пятниц в году – почитании, проявляемом в безделье, в праздности, пустых разговорах и иногда в попойках?
Да, православные, все, все такое замечается и в нашей жизни. Нечего греха таить, лучше покаяться. Позаботимся хоть отныне не устами и не обрядами только, но и делами благочестия исповедовать Иисуса Христа во спасение наше и ближних. Покажем, православные, веру нашу, нашу ревность от дел наших (Иак. II, 26).
Проповедь протоиерея Василия Михайловского
На Гал.1:11-19.
Гал. I,11–19
11. Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое,
12. ибо и я принял его и научился не от человека, но через откровение Иисуса Христа.
13. Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее,
14. и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий.
15. Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил
16. открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, – я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью,
17. и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне апостолам, а пошел в Аравию, и опять возвратился в Дамаск.
18. Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать.
19. Другого же из апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня.
Каждое доброе дело непременно имеет какое-нибудь препятствие или толкуется и вкривь и вкось. Где Бог ставит Церковь, там, говорят, и дьявол устрояет себе и своим слугам приют. И чем выше, бескорыстнее доброе дело, тем дьявол злее становится и старается более повредить благотворителю чрез своих слуг. Это мы видим постоянно в жизни, нам современной, в кругу людей, нам близких и знакомых; это же явление заметно и издревле. Вот и сегодня вы слышали несколько стихов из послания св. апостола Павла к галатам. В них св. апостолу Павлу пришлось защищать себя, свою деятельность, ограждать души, колеблющиеся от лжеучителей. Св. апостол Павел, повинуясь голосу свыше, вдалеке от иудейской земли возвещал Христа в Галатии, где большая часть жителей была язычниками. Добродушные люди приняли проповедь Павла, крестились, стали жить по-христиански. Но лишь только Павел, образовав в Галатии христианское общество или Церковь, удалился из пределов Галатии, как туда пришли постоянные враги Павла – крещеные иудеи, которые терпеть не могли Павла за то, что он не предлагал своим ученикам учение Христа с присоединением еще иудейских обрядов, даже с обрезанием. А многие из крещеных иудеев того времени думали, что помимо еврейства никто не спасется, что язычник, если хочет быть христианином, должен сначала перейти в иудейство, а потом уже в христианство. Апостол же Павел, хотя был сам из иудеев, но не так учил. Крещеные иудеи, пришедши к галатам, говорили им, что они не вполне христиане, поелику обошли еврейский закон, что Павел, их обративший, не настоящий, не первостатейный апостол, что он не так учит, как другие апостолы, обращавшиеся среди евреев. И поэтому враги Павловы предлагали галатам-христианам отпасть от учения Павлова и принять обряды еврейские и то учение, которого держались они, пришельцы. А между тем, эти обряды стесняли совесть и отнимали у галатийцев свободу. Свобода же, христианством просвещенная, есть высшее благо в мире.
Как часто и ныне бывает, что христианин, не вполне усвоивший учение Христово и дух Евангелия, останавливается на простом только обряде богослужения, требует и от других такого же отношения к вере Христовой и даже выражает нелюбовь к христианину, иначе живущему и иначе смотрящему на религию Христову. Такие «старообрядцы» с оттенком злости, а иногда и с изуверством бывают в каждом вероисповедании. Наблюдая за жизнью христиан, мы замечаем, что одна часть людей по преимуществу живет внешностью, обрядами богослужения, постами, богомольями, посещением святых мест по обещаниям, иногда во вред семейным и общественным обязанностям; а другая – дышет преимущественно верою во Христа, возвышенною любовью к Богу и ближнему, благотворительностью, хотя вместе с тем и не оставляет правил Церкви по отношению к священной, православно-обрядовой жизни. Подобает и это творити, и онех не оставляти (Мф. XXIII, 23).
Враги Павловы при обличении галатов руководились не любовью к ним христианскою, а злостью к их учителю, пристрастием к своей узкой, односторонней благовидной жизни. Да и можно ли ожидать от них доброго сочувствия к другим, когда они так зло отзывались о святом человеке?
Ревность этих неумеренных ревнителей по жидовству как плод, хотя и ложных, убеждений, подействовала на галатов. Уже галаты, по выражению апостола несмысленные, готовы были оставить истину евангельскую (Гал. III, 1); они по иудейскому закону, растолкованному лжеучителями, уже начали до мелочности наблюдать особенности известных дней, месяцев, какие дни тяжелые, какие легкие, и проводили известные часы в эти дни с особенною тщательностью в обрядах, в праздности, как у нас иные «понедельничают» и постятся в этот день, в праздности проводят некоторые пятницы, без пользы для души, осуждая других, ссорясь с ними, а в то же время думают, что они этими понедельниками и пятницами особенно угождают Богу. На беду для их совести у таких суеверных людей имеются книжки, ценимые ими выше Евангелия и здравого смысла. Попробуйте иных разуверить в ложности этих жалких книжек и вы встретите в них такую же ревность к своему заблуждению, какую в свое время проявляли в Галатии крещеные, но не вполне просвещенные христианством евреи.
А лжеучение прелестью новизны, подобно заразе, исподтишка, незаметно привлекло сочувствие к себе и в галатийцах. Апостол узнал об этом, находясь вдалеке от Галатии, именно в Ефесе. Что же он делает? Он шлет туда собственноручное письмо; в нем он выражает свою скорбь по поводу неблагоприятных слухов о легковерии галатийцев; в нем он был вынужден защищать свое учение, свои права, доказывать или указывать на свое равенство с другими апостолами, обличать узость взгляда в иудействующих христианах; и в этом же письме он с любовью вразумляет заблуждающихся галатийцев, называя их братьями.
Он говорит в прочтенной ныне его речи:
(гл. I, ст. 11) Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое,
(ст. 12) ибо и я принял его и научился не от человека, например от апостолов Петра или Иакова, но через откровение Иисуса Христа. Следовательно, и я такой же апостол, как и прочие апостолы. Хотя я не был учеником Христа во время Его земной жизни, но Христос просветил и мне очи, открыл мне чудесным образом всю волю Свою. Мое обращение ко Христу, как бы так говорит Павел, есть, действительно, чудо.
Кто бы мог подумать, чтобы я – заклятый враг христиан, горячий защитник жидовства, готовый всех противников моего убеждения истребить, чтобы я в минуты моей самой злостной решимости истребить всех христиан сделался сам христианином, и мало того, что христианином – апостолом Христовым, страдальцем за Него, узником, в поношении у людей, отверженным своими родными?
Ст. 13. Вы слышали (хотя и вдалеке живете) о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее,
(ст. 14) и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий.
А что слышно было галатийцам и известно нам о жизни Павла в иудействе? Известно, что он происходил из фарисейской семьи, пользовался по рождению высоким, почетным правом римского гражданина. Воспитывался, обучался он с прямою целью быть фарисеем, законоучителем в народе. Но у евреев среди самых серьезных наук непременно обучали в школах и ремеслам, необходимым как средства к жизни и для развития труда и знания. У евреев была поговорка, что «кто не обучает сына своего какому-либо ремеслу или искусству, тот учит его воровать». Какая умная и верная поговорка! Она взята из опытов жизни. И счастлив тот народ, то государство, в котором все и каждый заботятся не только об обучении грамоте, об умственном образовании, но стараются и об одновременном развитии ремесел и искусств, и промышленности. В том государстве меньше бывает дармоедов, меньше праздношатающихся, не знающих и не имеющих возможности, куда приложить свои руки и все свои силы телесные, не обученные ремеслу или искусству. Потеряет место человек, занимавшийся письмоводством; средств к жизни нет, ремесла не знает, сельским хозяйством не занимался – и вот бедняк должен проживать, пробавляться Христовым именем. Жаль таких!..
Савл был обучен делать палатки, войлок, полости из шерсти коз и козлов. Это ремесло ему пригодилось и в христианстве. Он им сам себя кормил и своих спутников, работая иногда по целым суткам.
Савл получил от Бога отличные способности. Оттого в школе у знаменитого учителя, фарисея Гамалиила, он превосходил ученьем всех своих товарищей. Имея от природы доброе сердце, Савл, несмотря на свои молодые лета, в которые обыкновенно любят более познавать и даже рассеиваться, чем исполнять познанное, старался вести жизнь безукоризненную (2Тим. I, 3). От природы горячий и решительный, он был фарисеем строгого направления и сильным ревнителем о законе отцов (Гал. I, 13–14). И он действовал так по совести, с полным убеждением, что он этим угождает Богу.
С этим чувством он и восстал против новых учителей христианских, которые осуждали фарисеев, их лицемерие, ханжество, их пагубное влияние на народ. Он поставил задачею жизни истребить новую секту, т. е. христиан, враждебную фарисейству. Он помогал другим убивать христиан в Иерусалиме; а потом и сам по себе взялся забирать христиан в разных местах и доставлять их в Иерусалим на смертный приговор. В Иерусалиме он вторгался в дома, вытаскивал оттуда мужчин и женщин, отдавал их под суд и заключал в темницу (Деян. VIII, 3–4; XXII, 4). Мало того, дыша угрозами и убийством на учеников Господних, Савл получил полномочие от еврейских властей захватывать христиан на севере за Палестиною, в Дамаске, и приводить в Иерусалим.
Он уже и пошел в Дамаск. Но человек предполагает, а Бог располагает. На пути, невдалеке от Дамаска, Савл (или Павел) был вразумлен чудным светом и голосом с неба – и в Дамаске он стал христианином. Тогда-то все его прекрасные способности, обширное и основательное образование, его природная ревность и пылкость получили вполне благотворное служение и назначение на пользу Евангелия и Церкви Христовой.
Вспоминая этот чудный переворот в себе, свое обращение из врага в друга христиан, из гонителя Христовой веры в усерднейшего проповедника ее, апостол Павел говорит галатам:
(ст. 15) когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею,
(ст. 16) благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам, – я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью.
Здесь апостол выражает следующие мысли: 1) что он у всеведущего Бога был еще прежде рождения назначен в провозвестники Его воли именно язычникам, хотя это служение было дано ему не в самую раннюю пору его жизни; 2) что Сам Бог открыл ему Свою волю именно по Своей неизреченной милости, а не по каким-либо личным заслугам Павла; и что 3) после научения Самим Господом Павлу излишни были наставления от людей.
Для нашего назидания обратим внимание на предызбрание человека еще от рождения к известной деятельности. Не стесняется ли этим наша личная свобода? И не уменьшается ли от этого наша ответственность за наши поступки? Потому что, дескать, известная наша обстановка предопределена, предвидена Богом; а чему быть, того не миновать. На это нужно сказать, что Бог, как Существо всезнающее и всевидящее, конечно знает, как всякий человек будет вести жизнь, в каких обстоятельствах он будет находиться. Зная это, Бог и дает человеку такие или иные способности, достаточные для достижения добрых целей, как например, Павлу даны были отличные способности. Но от самого человека, его развитости и воспитания зависит при данных способностях, среди известных обстоятельств сохранить свое человеческое и христианское достоинство, не пасть духом, не уступить соблазну, например при виде вина и пьянства других. От его же воли зависит грешить, пользоваться всяким случаем удовлетворять своим развитым, приобретенным страстям. Бог всеблагий, всеведущий и премудрый не виновен в наших слабостях, так как каждый человек при данных ему силах и способностях может же быть и добрым, и праведным человеком. Господь никого из нас не лишил Своего образа, но предоставил нашей воле уподобляться более и более Ему. Павел понял вовремя призвавший его голос и смирился; оттого и благодать получил от Бога, стал избранным Его сосудом и на всю остальную жизнь назначен был возвещать веру Христову пред народами и царями языческими, и сынами израилевыми (Деян. IX, 15). Это он и старался исполнять в точности (Гал. II, 10).
Скажут, быть может, отчего же Бог, избравший Савла еще прежде его рождения в проповедники истины и зная, что Савл будет гнать верующих, не сделал таким его в первые годы жизни Савловой, а попустил ему несколько времени гнать, тиранить христиан? Тогда не была бы пролита кровь христиан в Иерусалиме, не бежали бы они от своих домов и хозяйств в места уединенные, дальние. Да и Савл был бы чище, безупречнее в жизни. Отчего? А оттого, во-первых, что премилосердный Бог, давши человеку однажды свободную волю – это величайшее благо, не хотел отнять у него свободы или стеснить ее. Во-вторых, за недостатком, отнятием свободы каждое доброе действие теряет нравственную цену и достоинство. Не велика заслуга, если вор, например, сидящий в тюрьме, не ворует; не добродетель и достоинство, если обычный пьяница, засаженный в арестантскую, проспавшись, не пьян, не пьет, потому что выпить не дают. Поэтому-то Господь попустил Савлу творить, что он хочет. И уж если Савл образумился и обратился к Богу, то в этом обращении он выказал величие своей души, силу воли и разума. Оттого обращение его есть величайший подвиг и заслуга Савла. А с другой стороны, Господь потому не сделал Савла апостолом измлада, что хотел явить дивное богатство милости Своей к такому жестокому и решительному, и с известным убеждением человеку и чтобы совершить великое чудо в обращении главного гонителя. В-третьих, для того, чтобы среди самых христиан явить миру искуснейших, предоставить им венцы страдальческие и мученические и чрез рассеяние их ускорить естественным путем распространение веры во Христа. Таким образом, обращение Павла, не вынужденное и притом в зрелом его возрасте, служило и служит к славе всеблагого Бога, к чести самого Павла и на пользу христианам. Дивны дела Господни! Он все премудро устрояет к лучшему.
По решении этого вопроса размышляйте и о том, отчего Бог, зная, что Адам согрешит, не предупредил его грехопадения, не сотворил его неспособным ко греху? Оттого, что тогда человек был бы не существом свободным, а машиною. Во-вторых, оттого, что Бог знал от вечности, что Адам падет; но Он знал, что Он и искупит человечество чрез крестную смерть Своего Единородного Сына, и чрез то в искуплении человека явит большую Свою милость к нему, чем какая зрится в сотворении его.
Ст. 17. Я, говорит апостол, по крещении не пошел в Иерусалим для совета и научения к предшествовавшим мне апостолам. И это он сказал не к унижению апостолов и не в похвалу себе, но сказал сие, охраняя везде безопасность Евангелия. поелику развращающие Церковь говорили, что нужно следовать тем апостолам, которые не запрещают соблюдение некоторых иудейских обычаев, а не Павлу, то апостол необходимо должен был и со всею силою восстать против пущенной молвы, не думая говорить что-либо худое об апостолах, но желая низложить несправедливость возносящихся. «Человек, Богом просвещенный, должен не учиться у людей, а учить людей». Так и поступил Павел.
Он по крещении своем пошел в Аравию, т. е. в пограничную часть, вероятно, в соседнюю с Дамаском местность, которая ныне называется Сирийскою пустынею. Зачем он пошел в пустыни Аравийские и, как видно, прожил там немало времени? По мнению одних, он старался занять страны невозделанные и остававшиеся в диком состоянии. Но для этого дела он был избран нарочито Духом Святым, торжественно отделен и отпущен с молитвами всей Антиохийской Церкви спустя семь лет по обращении его ко Христу (Деян. XIII, 1–3). Итак, зачем же пошел Павел в Аравию и жил там? Зачем? А зачем все великие религиозные деятели мира пред выступлением на свое дело и во время своей деятельности любили удаляться в пустыни, в уединение, в горы, там проводили немало времени? Зачем Илия пророк любил уединяться в горы и к источникам, мало посещаемым? Зачем Иоанн Предтеча всю жизнь до 30 лет провел в пустыне и питался скудною пищею, прежде чем выступил на проповедь? Не затем ли, чтобы в стороне от треволнений житейских, от столкновений с людьми и с окружающими в мире разнородными соблазнами, в тиши уединения обсудить свое прошлое, испытать свою душу в борьбе с ее страстями и слабостями, чтобы настроить, укрепить, так сказать, закалить ее на предстоящую общественную жизнь? Не затем ли, чтобы в уединении удобнее беседовать с Богом и получить большие силы от Него для дела, назначенного Им? Не затем ли и Павел, этот гонитель христиан, умнейший человек от природы, взысканный благодатию Божиею, удалился в Аравийскую степь, чтобы обсудить свою прошлую, неразумно ревностную деятельность, оплакать свои жестокости и с покаянною душою отдать себя в волю Господа Бога, уже поборовши свои слабости? Там в пустыне постом и молитвою Павел преобразовывал себя при благодати Божией, да не како иным проповедуя, сам исключим будет. «Пустыня, – по слову св. Златоуста, – матерь безмолвия, покой и пристань, укрывающая нас от всякой тревоги».
Ст. 17. Из Аравии св. Павел возвратился в Дамаск. В Дамаске, где он с яростью думал истребить христиан, уже укрепившийся в новой вере, стал с ревностью проповедовать иудеям о распятом Христе как их Мессии, Спасителе обетованном. Можете себе представить, как разозлились на него все евреи, возлагавшие на него большие надежды. Они замыслили его убить, восстановили против него наместника Арефы, царя Аравийского, так что наместник поставил стражу у ворот города с целью схватить Павла. Но не суждено было. Верные христиане спасли жизнь Павла, который только что предназначался к самому высокому служению и так же далек был от неразумного презрения жизни, как и от страха смерти. Они ночью в корзине спустили его чрез какое-то отверстие в стене, вероятно, чрез окно дома, пристроенного к городской стене. Павел оттуда пошел в Иерусалим.
Вот в это-то время Павел в первый раз явился простым христианином, еще не апостолом в Иерусалим, как он и сам говорит:
(ст. 18) потом же спустя три года ходил я в Иерусалим видеться с Петром, т. е. лично познакомиться с апостолом Петром, почтить его своим посещением, засвидетельствовать ему свое постоянное уважение. Там он хотел войти в дружеские, братские отношения к христианам, но те с самого начала чуждались, боялись его, не веря, что он уже ученик Христов (Деян. IX, 26). Спутник Павлов Варнава, известный и уважаемый в Иерусалиме христианин, уверил и успокоил иерусалимских христиан в том, что Павла Бог избрал в орудие Себе и что Павел уже с успехом проповедовал Христа в Дамаске.
Павел пробыл у апостола Петра в Иерусалиме дней пятнадцать до тех пор, пока заговор некрещеных евреев против него не заставил его удалиться из Иерусалима (Деян. IX, 29).
Ст. 19. В это время Павел не видел в Иерусалиме никого другого из апостолов, кроме Иакова, брата Господня. Видел он Иакова, но не учился у него ничему.
Что же, в кратких словах, извлечем мы назидательного из немногих, но много содержащих слов св. апостола Павла, ныне прочтенных на Божественной литургии?
1. Нужно при совершении нами добрых дел приготовить душу свою во искушение, т. е. ожидать ложной, дурной молвы, злобы от людей, неблагодарности. Не обращайте внимания на все это, не падайте духом, продолжайте честно исправлять свои обязанности. Правда возьмет свое.
2. Но, с другой стороны, не следует малодушно, по ложному смирению и уступать врагам, молчать при вздоре, ими на нас возводимом. Человеческое и христианское наше достоинство уполномочивает нас защищать нашу честь, наши права. Лучше имя доброе, чем богатство многое. И апостол Павел при своем глубоком смирении вынужден был защищать свое апостольское служение. Он говорит однажды: лучше мне умереть, чем допустить, чтобы кто-нибудь похвалу мою, мое честное имя упразднил, унизил, опозорил (1Кор. IX, 15). А как часто на грех себе мы отмалчиваемся в те минуты, когда в глаза порицают нас, наше Православие, нашу святыню сердца, наше народное чувство или честь наших родителей и нашей семьи! Есть время молчать, и есть время глаголати.
3. Все апостолы, значит, равны между собою.
4. Не нужно сохранять убеждение о дурных свойствах человека навсегда. Человек может перемениться к лучшему. Павел из врага Христова стал другом Христу.
5. Нелишне христианам иметь уединенную молитву или вообще уединение, отрешенность от окружающей среды для блага своей души. Небезызвестно, что в уединенных занятиях спокойнее рассуждать самому с собою, тогда мысль за мыслью плавно стремится к обсуждаемому предмету. Самонаблюдение над своими свойствами и слабостями при уединении лучше, молитва возвышеннее.
Вот, братия, что на первый раз можно нам запомнить для жизни из краткого чтения слов апостольских на сегодняшней Божественной литургии.
Источник: https://azbyka.ru/days/2022-07-17
(674)