КРАТКОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО АНДРЕЯ РУБЛЕВА

Св. Ан­дрей ро­дил­ся око­ло 1360 г. Про­ис­хо­дил из об­ра­зо­ван­ных кру­гов, от­ли­чал­ся необык­но­вен­ной муд­ро­стью, о чем сви­де­тель­ству­ет его твор­че­ство. Жи­во­пис­но­му ма­стер­ству учил­ся в Ви­зан­тии и Бол­га­рии. Св. Ан­дрей неко­то­рое вре­мя ра­бо­тал вме­сте с Фе­о­фа­ном Гре­ком и, воз­мож­но, был его уче­ни­ком. Вся жизнь пре­по­доб­но­го свя­за­на с дву­мя мо­на­сты­ря­ми: Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­рой и Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вым мос­ков­ским мо­на­сты­рем. Ино­че­ский по­стриг свя­той при­нял в Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вой оби­те­ли. Жи­вя в вы­со­коду­хов­ной сре­де, в ат­мо­сфе­ре свя­то­сти, инок Ан­дрей по­учал­ся как ис­то­ри­че­ски­ми при­ме­ра­ми свя­то­сти, так и жи­вым об­раз­цом окру­жав­ших его по­движ­ни­ков. Око­ло 20 лет, до са­мой смер­ти, он вме­сте со сво­им со­пост­ни­ком Да­ни­и­лом Чер­ным вел жизнь ико­но­пис­ца-по­движ­ни­ка.

Уже по­сле смер­ти прп. Ан­дрея Да­ни­ил, не раз­лу­чав­ший­ся с ним в серд­це сво­ем и по его от­ше­ствии, уми­рая, по­лу­чил от­кро­ве­ние о про­слав­ле­нии сво­е­го ду­хов­но­го бра­та в Цар­ствии Небес­ном.

Ки­сти свя­то­го Ан­дрея Рубле­ва при­над­ле­жит зна­ме­ни­тый чу­до­твор­ный об­раз Пре­свя­той Тро­и­цы, ко­то­рый до сих пор яв­ля­ет­ся непре­взой­ден­ным об­раз­цом в ико­но­пи­са­нии. Свя­той Ан­дрей рас­пи­сы­вал Бла­го­ве­щен­ский со­бор в Мос­ков­ском Крем­ле, ико­но­стас и сам Успен­ский со­бор в г. Вла­ди­ми­ре (1408 г.). Прп. Ан­дрей Рублев на­пи­сал Вла­ди­мир­скую ико­ну Бо­го­ма­те­ри для Успен­ско­го со­бо­ра в г. Вла­ди­ми­ре; на­пи­сал ико­но­стас и рас­пи­сал сте­ны Успен­ско­го со­бо­ра в Зве­ни­го­ро­де (ко­нец XIV – на­ча­ло XV вв.); де­и­сус­ный чин в ико­но­ста­се со­бо­ра Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы Сав­во-Сто­ро­жев­ско­го мо­на­сты­ря; рас­пи­сал сте­ны и вы­пол­нил ико­но­стас Тро­иц­ко­го со­бо­ра Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры и др.

ПОЛНОЕ ЖИТИЕ ПРЕПОДОБНОГО АНДРЕЯ РУБЛЕВА 

Ис­точ­ни­ки, со­об­ща­ю­щие о свя­том Ан­дрее Рубле­ве, очень немно­го­чис­лен­ны. Это Жи­тие пре­по­доб­но­го Ни­ко­на крат­кой и про­стран­ной ре­дак­ций; «От­ве­ща­ние лю­бо­за­зор­ным» свя­то­го Иоси­фа Во­лоц­ко­го; «Ска­за­ние о свя­тых ико­но­пис­цах» кон­ца XVI – на­ча­ла XVII вв.; ле­то­пис­ные упо­ми­на­ния; за­пись о мо­ги­ле свя­то­го Ан­дрея на­ча­ла XIX в.; упо­ми­на­ния в ме­ся­це­сло­вах.

Све­де­ния о свя­том Ан­дрее в пе­ре­чис­лен­ных ис­точ­ни­ках пред­став­ля­ют со­бой в ос­нов­ном крат­кие встав­ки об­ще­го ха­рак­те­ра или от­дель­ные упо­ми­на­ния. Са­мо­сто­ятель­но­го жи­тия свя­то­го нет, хо­тя при­зна­ние его свя­то­сти по этим ис­точ­ни­кам пред­став­ля­ет­ся вполне оче­вид­ным.

Важ­ным до­пол­не­ни­ем к немно­го­чис­лен­ным све­де­ни­ям о свя­том Ан­дрее яв­ля­ют­ся его про­из­ве­де­ния – ико­ны и рос­пи­си. Со­глас­но из­вест­но­му по­ста­нов­ле­нию Седь­мо­го Все­лен­ско­го Со­бо­ра, Пра­во­слав­ная Цер­ковь по­чи­та­ет об­раз «на­ря­ду с Кре­стом и Еван­ге­ли­ем». По­это­му со­зда­ние ико­ны яв­ля­ет­ся по­дви­гом бла­го­че­стия, пред­по­ла­га­ю­щим бла­го­дат­ную по­мощь свы­ше. По­двиг бла­го­че­стия мо­жет пе­ре­рас­тать в свя­тость. От­сю­да осо­бый чин в пра­во­слав­ной иерар­хии свя­то­сти – чин свя­тых ико­но­пис­цев, во гла­ве со свя­тым апо­сто­лом и еван­ге­лис­том Лу­кою, на­пи­сав­шим, по пре­да­нию, об­раз Бо­жи­ей Ма­те­ри. В Рус­ской Церк­ви к ли­ку свя­тых ико­но­пис­цев при­чис­ле­ны свя­той Али­пий Пе­чер­ский, пре­по­доб­ный Ди­о­ни­сий Глу­шиц­кий. Ве­ли­чай­шим рус­ским ико­но­пис­цем был и свя­той Ан­дрей Рублев.

Его ос­нов­ные про­из­ве­де­ния: ико­но­стас и рос­пи­си Бла­го­ве­щен­ско­го со­бо­ра в Мос­ков­ском Крем­ле (1405 г.); рос­пи­си и ико­но­стас Успен­ско­го со­бо­ра во Вла­ди­ми­ре (1408 г.); ико­на Бо­го­ма­терь Вла­ди­мир­ская для Успен­ско­го со­бо­ра в г. Вла­ди­ми­ре; рос­пи­си и ико­но­стас Успен­ско­го со­бо­ра в Зве­ни­го­ро­де (кон. ХIV – нач. ХV вв.); Де­и­сус­ный чин из со­бо­ра Рож­де­ства Бо­го­ро­ди­цы в Сав­ви­но-Сто­ро­жев­ском мо­на­сты­ре (на­ча­ло ХV в.); рос­пи­си и ико­но­стас Тро­иц­ко­го со­бо­ра в Тро­и­це-Сер­ги­е­вом мо­на­сты­ре (20-е гг. XV в.); ико­на Свя­той Тро­и­цы из то­го же со­бо­ра; рос­пи­си Спас­ско­го со­бо­ра Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­ва мо­на­сты­ря в Москве (на­ча­ло 20-х гг. XV в.). Боль­шин­ство из них вы­пол­не­но сов­мест­но с дру­ги­ми мас­те­ра­ми, од­на­ко на всех этих про­из­ве­де­ни­ях, со­здан­ных в ду­хе хри­сти­ан­ско­го брат­ско­го един­ства и по­движ­ни­че­ства, ле­жит несо­мнен­ная пе­чать свя­то­сти, ко­то­рую мы в первую оче­редь свя­зы­ва­ем со свя­тым Ан­дре­ем, со­глас­но то­му, что нам из­вест­но о нем и его спо­движ­ни­ках.

Са­мым зна­ме­ни­тым его про­из­ве­де­ни­ем яв­ля­ет­ся ико­на Пре­свя­той Тро­и­цы, по еди­но­душ­но­му при­зна­нию спе­ци­а­ли­стов, со­здан­ная им са­мим. Нет ни­ка­ко­го со­мне­ния, что свя­тым Ан­дре­ем со­зда­но на­мно­го боль­ше свя­тых икон и рос­пи­сей, чем вы­ше пе­ре­чис­ле­но, од­на­ко сви­де­тельств о дру­гих его про­из­ве­де­ни­ях не сох­ра­ни­лось.

Ис­то­ри­че­ские све­де­ния о пре­по­доб­ном Ан­дрее Рубле­ве крайне скуд­ны. О про­ис­­хож­де­нии его ни­че­го неиз­вест­но. Неко­то­рый свет на этот во­прос мо­жет про­лить на­ли­чие у него про­зви­ща (Рублев), ко­то­рое со­хра­ни­лось за ним в мо­на­ше­стве. По-ви­ди­мо­му, Рублев – это ро­до­вое про­зви­ще, то есть фа­ми­лия. Оно име­ет ха­рак­тер­ное для рус­ских фа­ми­лий окон­ча­ние. В XIV–XV вв., то есть в эпо­ху пре­по­доб­но­го Ан­дрея, а так­же зна­чи­тель­но поз­же, фа­ми­лии но­си­ли толь­ко пред­ста­ви­те­ли вы­сших сло­ев об­ще­ства, что за­став­ля­ет пред­по­ла­гать его про­ис­хож­де­ние из об­ра­зо­ван­ных кру­гов.

Кро­ме то­го, ис­точ­ни­ки от­ме­ча­ют его необык­но­вен­ную муд­рость, о чем сви­де­тель­ству­ет и его твор­че­ство.

Год рож­де­ния пре­по­доб­но­го Ан­дрея неиз­ве­стен. Пред­по­ла­га­ют, что он ро­дил­ся око­ло 1360 го­да. Этот год яв­ля­ет­ся услов­ной да­той, офи­ци­аль­но при­ня­той в совре­мен­ной ис­то­ри­че­ской на­у­ке. Ес­ли счи­тать, что он был еще срав­ни­тель­но мо­ло­дым че­ло­ве­ком, ко­гда имя его впер­вые упо­ми­на­ет­ся в ле­то­пи­си, да­та эта мо­жет быть ото­дви­ну­та к 70–80-м гг. ХIV в.; в ле­то­пис­ной за­пи­си он упо­ми­на­ет­ся на по­след­нем (тре­тьем) ме­сте, и, сле­до­ва­тель­но, был млад­шим из ма­сте­ров. Обу­че­ние на­чи­на­ли с дет­ства и про­фес­сио­на­лиз­ма до­сти­га­ли ра­но. Ис­клю­чи­тель­но вы­со­кое ка­че­ство тво­ре­ний пре­по­доб­но­го Ан­дрея и глу­бо­кое про­ник­но­ве­ние в ду­хов­ный смысл изо­бра­же­ния, что осо­бен­но для него ха­рак­тер­но, за­став­ля­ет вы­дви­гать во­прос о том, где мог учить­ся пре­по­доб­ный Ан­дрей жи­во­пис­но­му ма­стер­ству.

В на­сто­я­щее вре­мя ста­ло воз­мож­ным счи­тать, что свя­той Ан­дрей мог в ран­ний пе­ри­од сво­ей жиз­ни учить­ся ра­бо­тать в Ви­зан­тии и Бол­га­рии. В са­мом де­ле, мно­гие рус­ские по­се­ща­ли бал­кан­ские стра­ны, Афон, Кон­стан­ти­но­поль, Свя­тую зем­лю и неред­ко оста­ва­лись там на бо­лее или ме­нее про­дол­жи­тель­ное вре­мя. Так, Афа­на­сий Вы­соц­кий, уче­ник пре­по­доб­но­го Сер­гия, и, несо­мнен­но, лич­но из­вест­ный пре­по­доб­но­му Ан­дрею, про­вел в Кон­стан­ти­но­по­ле по­чти це­лых 20 лет, тру­дясь вме­сте с груп­пой дру­гих мо­на­хов над пе­ре­во­да­ми и пе­ре­пи­сы­ва­ни­ем тво­ре­ний от­цов Церк­ви. В Кон­стан­ти­но­по­ле име­лись и ико­ны рус­ских свя­тых, в част­но­сти, бы­ла там ико­на свя­тых Бо­ри­са и Гле­ба. Там так­же пи­са­ли ико­ны спе­ци­аль­но по за­ка­зам Рус­ской Церк­ви: так, уже упо­мя­ну­тый Афа­на­сий Вы­соц­кий в 1392 г. до­ста­вил на Русь зна­ме­ни­тый «Вы­соц­кий чин» – ряд де­и­сус­ных икон, на­пи­сан­ных спе­ци­аль­но для ос­но­ван­но­го им Сер­пу­хов­ско­го Вы­соц­ко­го мо­на­сты­ря. Все спе­ци­али­сты со­глас­ны в том, что свя­той Ан­дрей дол­жен был знать эти ико­ны. Из­вест­но, что ико­но­пис­цы ино­гда со­про­вож­да­ли по­слов, от­прав­ля­е­мых в Ца­рь­град.

В на­сле­дии свя­то­го Ан­дрея име­ет­ся изо­бра­же­ние гре­че­ско­го мор­ско­го суд­на (во фрес­ке «Зем­ля и мо­ре от­да­ют мерт­вых». Вла­ди­мир­ский Успен­ский со­бор. 1408 г.): мач­ты, реи, кор­пус ко­раб­ля, флаг на кор­ме – все на­пи­са­но с та­ким жи­вым зна­ни­ем кон­струк­ции ко­раб­ля, ка­кое труд­но пред­ста­вить в су­хо­пут­ной Ру­си. Мож­но пред­по­ло­жить од­но из двух: ли­бо свя­той Ан­дрей ви­дел сам та­кие ко­раб­ли, то есть был на мо­ре, ли­бо пе­ре­нял эти све­де­ния от сво­е­го на­став­ни­ка – ху­дож­ни­ка гре­че­ско­го про­ис­хож­де­ния. Со­глас­но од­ной из ги­по­тез, свя­той Ан­дрей – уче­ник зна­ме­ни­то­го Фе­о­фа­на Гре­ка. Эта ги­по­те­за ос­но­ва­на на том, что в за­пи­си 1405 г. их име­на упо­ми­на­ют­ся сов­мест­но, при­чем пер­вым идет Фе­о­фан. То, что Фе­о­фан ока­зал опре­де­лен­ное и, мо­жет быть, нема­лое воз­дей­ствие на свя­то­го Ан­дрея, мож­но счи­тать несо­мнен­ным, хо­тя бы в си­лу то­го, что они ра­бо­та­ли ка­кое-то вре­мя вме­сте, и бо­лее мо­ло­дой Ан­дрей, ко­неч­но, вни­ма­тель­но на­блю­дал, как ра­бо­та­ет зна­ме­ни­тый грек. Од­на­ко ни­ка­ких ука­за­ний на их бо­лее тес­ное со­труд­ни­че­ство нет. На­обо­рот, то, что в за­пи­си 1405 г. меж­ду ни­ми упо­мя­нут еще один ма­стер – ста­рец Про­хор с Го­род­ца, не имеющий от­но­ше­ния к Фе­о­фа­ну, ско­рее го­во­рит об от­сут­ствии тес­ных кон­так­тов меж­ду Фе­о­фа­ном и свя­тым Ан­дре­ем. Несо­мнен­но при этом, что свя­той Ан­дрей был во все­ору­жии куль­ту­ры сво­е­го вре­ме­ни. По­движ­ный об­раз жиз­ни и сам ха­рак­тер Фе­о­фа­на так­же го­во­рят ско­рее про­тив воз­мож­но­сти сис­те­ма­ти­че­ских за­ня­тий. Та­кое об­ра­зо­ва­ние, да­ю­щее воз­мож­ность про­ник­но­ве­ния в ду­хов­ную глубь яв­ле­ний, ско­рее все­го мож­но бы­ло по­лу­чить в со­от­вет­ствую­щей сре­де, в первую оче­редь в Ви­зан­тии. Та­ким об­ра­зом, при­ве­ден­ная ги­по­те­за о гре­че­ском об­ра­зо­ва­нии пре­по­доб­но­го Ан­дрея не ли­ше­на ос­но­ва­ния.

Свя­той Ан­дрей жил в эпо­ху круп­ных ис­то­ри­че­ских со­бы­тий. Он был сви­де­те­лем и, воз­мож­но, участ­ни­ком этих со­бы­тий, ча­сто очень тя­же­лых для Ру­си.

В 1380 г. про­изо­шла кро­во­про­лит­ная бит­ва на Ку­ли­ко­вом по­ле, по­ло­жив­шая на­ча­ло осво­бож­де­нию Ру­си от та­тар­ско­го ига. Через два го­да Москва бы­ла ра­зо­ре­на и со­жже­на Тох­та­мы­шем. Вполне ве­ро­ят­но, что эти со­бы­тия по­вли­я­ли на вы­бор мо­на­ше­ско­го пу­ти, сде­лан­но­го свя­тым Ан­дре­ем.

В 1395 г. Русь под­верг­лась но­во­му на­ше­ствию – на этот раз на нее об­ру­ши­лись пол­чи­ща Та­мер­ла­на. Несмот­ря на го­тов­ность ве­ли­ко­го кня­зя Ва­си­лия Ди­мит­ри­е­ви­ча дать от­пор вра­гу, шан­сов на по­бе­ду бы­ло очень ма­ло вви­ду ко­лос­саль­но­го чис­лен­но­го пре­вос­ход­ства войск про­тив­ни­ка. Оста­ва­лась од­на на­деж­да на за­ступ­ни­че­ство Бо­жи­ей Ма­те­ри. В Моск­ву из Вла­ди­ми­ра бы­ла при­несе­на чу­до­твор­ная ико­на Бо­жи­ей Ма­те­ри. Весь на­род во гла­ве с мит­ро­по­ли­том Ки­при­а­ном вы­шел встре­чать свя­тую ико­ну на ме­сто, где впо­след­ствии в па­мять это­го со­бы­тия был ос­но­ван Сре­тен­ский мо­на­стырь.

Цер­ковь при­зва­ла всех к мо­лит­ве, по­сту и по­ка­я­нию. Про­изо­шло чу­до: Ма­терь Бо­жия яви­лась Та­мер­ла­ну (Те­мир-Ак­са­ку) во сне и гроз­но за­пре­ти­ла ему ид­ти на Моск­ву. Дой­дя до Ель­ца, Та­мер­лан по­вер­нул об­рат­но и ис­чез так же вне­зап­но, как и по­явил­ся. Вско­ре по­сле это­го свя­той Ан­дрей на­пи­сал ко­пию с об­ра­за Бо­жи­ей Ма­те­ри Вла­ди­мир­ской по бла­го­сло­ве­нию мит­ро­по­ли­та Ки­при­а­на.

Ме­сто по­стри­же­ния свя­то­го Ан­дрея до­сто­вер­но неиз­вест­но. Но вся его жизнь свя­за­на с дву­мя мо­на­сты­ря­ми – Тро­и­це-Сер­ги­е­вым и Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вым в Моск­ве. Пре­да­ние, вос­хо­дя­щее к кон­цу XVI в., ви­дит в свя­том Ан­дрее ду­хов­но­го сы­на пре­по­доб­но­го Ни­ко­на Ра­до­неж­ско­го. Од­на­ко совре­мен­ные ис­сле­до­ва­ния по­ка­зы­ва­ют, что по­стриг он при­нял ско­рее все­го в Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вом мо­нас­ты­ре. Эти две вер­сии не про­ти­во­ре­чат по су­ще­ству друг дру­гу, по­сколь­ку оба мо­на­сты­ря бы­ли тес­но свя­за­ны меж­ду со­бой; оче­вид­но, что свя­той Ан­дрей был в по­слу­ша­нии у пре­по­доб­но­го Ни­ко­на, ко­гда тру­дил­ся в Тро­иц­ком мо­на­сты­ре, и вос­по­ми­на­ния об этом, есте­ствен­но, со­хра­ни­лись. По­сколь­ку же инок Ан­дрей по­сто­ян­но вы­пол­нял за­ка­зы мит­ро­по­ли­та и ве­ли­ко­го кня­зя, есте­ствен­но ему бы­ло на­хо­дить­ся, так ска­зать, «под ру­кой», то есть в од­ном из мос­ков­ских мо­нас­ты­рей, а имен­но в Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вом. Воз­мож­но, од­на­ко, что неиз­вест­ные нам бо­лее ран­ние от­но­ше­ния свя­зы­ва­ли свя­то­го Ан­дрея с оби­те­лью Пре­по­доб­но­го Сер­гия. По ду­ху свя­той Ан­дрей яв­ля­ет­ся несо­мнен­ным уче­ни­ком свя­то­го Сер­гия.

Но и пре­бы­вая в Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вом мо­на­сты­ре, инок Ан­дрей жил в ду­хов­ной сре­де уче­ни­ков Пре­по­доб­но­го Сер­гия, с ко­то­ры­ми он тес­но об­щал­ся во вре­мя сво­их по­ез­док, свя­зан­ных с вы­пол­не­ни­ем за­ка­зов. Кро­ме пре­по­доб­но­го Ни­ко­на, он, по-ви­ди­мо­му, знал свя­то­го Сав­ву Сто­ро­жев­ско­го, по­сколь­ку на ру­бе­же XIV–XV вв. ра­бо­тал в Зве­ни­го­ро­де и несколь­ко позд­нее в са­мом Сав­ви­но-Сто­ро­жев­ском мо­на­сты­ре. Он дол­жен был знать и пле­мян­ни­ка пре­по­доб­но­го Сер­гия свя­ти­те­ля Фе­о­до­ра, ар­хи­епи­ско­па Ро­стов­ско­го, неко­то­рое вре­мя игу­менст­во­вав­ше­го в Си­мо­но­вом мо­на­сты­ре, по со­сед­ству с Ан­д­ро­ни­ко­вым мо­на­сты­рем. Дру­гой игу­мен это­го мо­на­сты­ря и со­бе­сед­ник пре­по­доб­но­го Сер­гия, свя­той Ки­рилл, ушел в 1392 го­ду на Бе­ло­озе­ро, но как лич­ность и он, несо­мнен­но, был из­ве­стен ино­ку Ан­дрею. На­ко­нец, непо­сред­ствен­ным уче­ни­ком пре­по­доб­но­го Сер­гия был пре­по­доб­ный Ан­д­ро­ник, ос­но­ва­тель и пер­вый игу­мен мо­на­сты­ря. Свя­зи с Тро­и­це-Сер­ги­е­вым мо­на­сты­рем бы­ли по­сто­ян­ны и раз­но­об­раз­ны. Из Тро­иц­ко­го мо­на­сты­ря в Спа­со-Ан­д­ро­ни­ков пе­ре­хо­ди­ли неко­то­рые мо­на­хи. Сре­ди них был Ер­мо­ла-Еф­рем, дав­ший средст­ва на по­строй­ку ка­мен­но­го хра­ма, и бу­ду­щий игу­мен, с ко­то­рым инок Ан­дрей так­же на­хо­дил­ся в тес­ных вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях. Свя­той Ан­дрей знал, несо­мнен­но, и Епи­фа­ния Пре­муд­ро­го, непо­средст­вен­но­го Сер­ги­е­ва уче­ни­ка, за­пи­сав­ше­го пер­во­на­чаль­ные све­де­ния об Ан­д­ро­ни­ко­вом мо­на­сты­ре и оста­вив­ше­го све­де­ния о Фе­о­фане Гре­ке. Об ино­ке Ан­дрее Епи­фа­ний ни­че­го не на­пи­сал, что вполне есте­ствен­но, по­сколь­ку по­вест­во­вал о про­шлом, хо­тя и недав­нем, а не о совре­мен­ни­ках.

Жи­вя в вы­со­кой ду­хов­ной сре­де, в ат­мо­сфе­ре свя­то­сти, инок Ан­дрей по­учал­ся как ис­то­ри­че­ски­ми при­ме­ра­ми свя­то­сти, так и жи­вым об­раз­цом окру­жав­ших его по­движ­ни­ков. Он глу­бо­ко вни­кал в уче­ние Церк­ви и в жи­тия свя­тых, ко­то­рых он изо­бра­жал, сле­до­вал им, что и поз­во­ли­ло его та­лан­ту до­стичь ху­до­же­ствен­но­го и ду­хов­но­го со­вер­шен­ства.

Кро­ме Епи­фа­ния Пре­муд­ро­го, инок Ан­дрей хо­ро­шо знал и дру­гих вы­со­ко­об­ра­зо­ван­ных лю­дей сво­е­го вре­ме­ни, с ко­то­ры­ми тес­но об­щал­ся. Сре­ди них в первую оче­редь сле­ду­ет на­звать свя­ти­те­ля Ки­при­а­на, мит­ро­по­ли­та Мос­ков­ско­го. Ино­ку Ан­дрею был бли­зок ду­хов­ный мир свя­ти­те­ля Ки­при­а­на, ко­то­рый про­шел шко­лу афон­ско­го мо­на­ше­ства. Об­ще­ние с ним бы­ло до­ста­точ­но тес­ным, по­сколь­ку в нем был за­ин­те­ре­со­ван не толь­ко пре­по­доб­ный Ан­дрей, но и свя­ти­тель Ки­при­ан, при­вык­ший к ин­тел­лек­ту­аль­ной ат­мо­сфе­ре Ви­зан­тии и вы­де­ляв­ший по­это­му наи­бо­лее ду­хов­ных и об­ра­зо­ван­ных рус­ских в Москве. Через это об­ще­ние ду­хов­ная ге­не­а­ло­гия пре­по­доб­но­го Ан­дрея вос­хо­дит к обе­им гла­вам афон­ско­го ис­и­хаз­ма, так как мит­ро­по­лит Ки­при­ан был уче­ни­ком свя­то­го Пат­ри­ар­ха Фило­фея, уче­ни­ка свя­ти­те­ля Гри­го­рия Па­ла­мы, и род­ствен­ни­ком (как пред­по­ла­га­ют) свя­ти­те­ля Ев­фи­мия, пат­ри­ар­ха Тыр­нов­ско­го, уче­ни­ка свя­ти­те­ля Фе­о­до­сия Тыр­нов­ско­го, уче­ни­ка свя­то­го Гри­го­рия Си­на­и­та. Воз­но­ше­ние «ума и мыс­ли» к «неве­ще­ствен­но­му и Бо­же­ствен­но­му све­ту» от со­зер­ца­ния свя­тых икон («воз­ве­де­ние чув­ствен­но­го ока») – эта со­вер­шен­но ис­их­аст­ская ха­рак­те­ри­сти­ка бы­ла не слу­чай­но да­на свя­тым Иоси­фом Во­лоц­ким пре­по­доб­но­му Ан­дрею и его со­пост­ни­ку Да­ни­и­лу. Ей, ве­ро­ят­но, най­дет­ся не очень мно­го ана­ло­гий в рус­ской агио­гра­фии.

Несо­мнен­но, инок Ан­дрей хо­ро­шо знал и свя­то­го мит­ро­по­ли­та Фо­тия, за­ме­нив­ше­го умер­ше­го мит­ро­по­ли­та Ки­при­а­на в 1409 г. Это сле­ду­ет со всей оче­вид­но­стью хо­тя бы из то­го, что Ан­дрей и Да­ни­ил к при­ез­ду Фо­тия рас­пи­сы­ва­ли в 1408 г. ка­фед­раль­ный мит­ро­по­ли­чий со­бор во Вла­ди­ми­ре. Фо­тий так­же при­над­ле­жит к чис­лу вы­со­ко­об­ра­зо­ван­ных, ду­хов­ных и де­я­тель­ных иерар­хов, ему при­над­ле­жит ряд по­сла­ний, ко­то­рые инок Ан­дрей, несо­мнен­но, знал.

«Всех пре­вос­хо­дя­щий в пре­муд­ро­сти зельне», по вы­ра­же­нию пре­по­доб­но­го Иоси­фа, инок Ан­дрей хо­ро­шо знал тво­ре­ния мно­гих свя­тых от­цов и учи­те­лей Церк­ви. Ему, несо­мнен­но, бы­ли из­вест­ны тво­ре­ния свя­то­го Ди­о­ни­сия Аре­о­па­ги­та, пе­ре­ве­ден­ные на сла­вян­ский язык в XIV в. Афон­ским мо­на­хом Ис­а­и­ей по по­ру­че­нию выс­шей цер­ков­ной вла­сти в свя­зи с ис­их­аст­ски­ми спо­ра­ми. Ему бы­ли близ­ки и тво­ре­ния свя­то­го Гри­го­рия Си­на­и­та, до­ступ­ные рус­ско­му чи­та­те­лю. В круг чте­ния про­све­щен­но­го че­ло­ве­ка и, несо­мнен­но, свя­то­го Ан­дрея вхо­ди­ли «Бо­го­сло­вие» Иоан­на Да­мас­ки­на, «Ше­стод­нев» Иоан­на Эк­зар­ха, «Па­лея тол­ко­вая» и дру­гие тво­ре­ния пра­во­слав­ных пи­са­те­лей и от­цов Церк­ви.

В 1408 г., как со­об­ща­ет ле­то­пись, пре­по­доб­ный Ан­дрей и Да­ни­ил рас­пи­сы­ва­ют Успен­ский со­бор во Вла­ди­ми­ре. Под этим го­дом ле­то­пи­си ука­зы­ва­ют: «То­го же ле­та мая 25-го на­ча­та бысть рас­пи­сы­вать­ся ве­ли­кая и со­бор­ная цер­ковь Пре­чи­стая Во­ло­ди­мир­ская по­ве­ле­ни­ем ве­ли­ко­го кня­зя, а ма­сте­ры Да­ни­ло-икон­ник да Ан­дрей Руб­лев».

В ко­рот­ком ле­то­пис­ном со­об­ще­нии об­ра­ща­ет вни­ма­ние, что ука­за­на да­та на­ча­ла рос­пи­си. Это ис­клю­чи­тель­ный слу­чай. Оче­вид­но, рос­пи­си при­да­ва­лось огром­ное зна­че­ние, что объ­яс­ня­ет­ся ожи­да­ни­ем при­ез­да из Кон­стан­ти­но­по­ля но­во­го мит­ро­по­ли­та, ко­то­рым по­сле смер­ти Ки­при­а­на в 1406 г. стал Фо­тий (в 1409 г.).

Вла­ди­мир про­дол­жал счи­тать­ся го­ро­дом-ре­зи­ден­ци­ей мит­ро­по­ли­та, а го­род­ской со­бор со­от­вет­ствен­но яв­лял­ся ка­фед­раль­ным со­бо­ром. По­это­му мит­ро­по­ли­чий со­бор дол­жен был об­ла­дать рос­пи­ся­ми, до­стой­ны­ми вы­со­ко­го по­слан­ца Кон­стан­ти­но­поль­ской Церк­ви, и по­ка­зать не мень­шее до­сто­ин­ство Рус­ской Церк­ви. Ико­но­пис­цы, та­ким об­ра­зом, осу­ществ­ля­ли сво­е­го ро­да «пред­ста­ви­тельс­кую мис­сию», при­чем за­да­ча их бы­ла очень труд­ной, ес­ли учесть ис­клю­чи­тель­но вы­со­кие тре­бо­ва­ния Гре­че­ской Церк­ви то­го вре­ме­ни к цер­ков­но­му ис­кус­ству, тре­бо­ва­ния, в первую оче­редь, ду­хов­но­го сви­де­тель­ства ис­ти­ны в ис­кус­стве, а от­сю­да и его ка­че­ства. К то­му же ожи­да­е­мый мит­ро­по­лит сам по се­бе был, без со­мне­ния, хо­ро­ший зна­ток и це­ни­тель цер­ков­но­го ис­кус­ства, что сле­ду­ет из его кон­стан­ти­но­поль­ско­го вос­пи­та­ния.

Вы­со­кая мис­сия бы­ла до­ве­ре­на Да­ни­и­лу Чер­но­му и пре­по­доб­но­му Ан­дрею, ко­то­рый упо­ми­на­ет­ся вто­рым, как бо­лее млад­ший. Ико­но­пис­цы до­стой­но вы­пол­ни­ли воз­ло­жен­ное на них по­слу­ша­ние.

В 1408 г. инок Ан­дрей впер­вые упо­ми­на­ет­ся вме­сте со сво­им «со­пост­ни­ком Да­нии­лом Чер­ным», так­же вед­шим вы­со­кую ду­хов­ную жизнь. С это­го го­да мы зна­ем о тес­ной ду­хов­ной свя­зи двух ико­но­пис­цев-по­движ­ни­ков, про­дол­жав­шей­ся до са­мой их смер­ти, око­ло 20-ти лет. Крас­но­ре­чи­вые, хо­тя и крат­кие сви­де­тель­ства о ду­хе Хри­сто­вой люб­ви, со­еди­няв­шей их, по­ка­зы­ва­ет вы­со­чай­ший об­ра­зец этой люб­ви, по­доб­ной то­му, что мы встре­ча­ем в ска­за­ни­ях о древ­них под­виж­ни­ках хри­сти­ан­ско­го Во­сто­ка. Пре­да­ние о тес­ных ду­хов­ных узах свя­то­го Ан­дрея и Да­ни­и­ла бе­реж­но со­хра­ня­лось на про­тя­же­нии XV ве­ка и бы­ло на­пи­са­но свя­тым Иоси­фом Во­лоц­ким со слов быв­ше­го игу­ме­на Тро­и­це-Сер­ги­е­ва мо­на­сты­ря Спи­ри­до­на. При­ве­дем ши­ро­ко из­вест­ный текст: «По­ве­да­ше же нам и се чест­ный он царь Спи­ри­дон… чуд­нии они пре­сло­ву­щии ико­но­пис­цы Да­ни­ил и уче­ник его Ан­дрей… то­ли­ку доб­ро­де­тель иму­ще, и то­ли­ко пот­ще­ние о пост­ни­че­стве и о иноч­ском жи­тель­стве, оно­же им Бо­же­ствен­ныя бла­го­да­ти спо­до­бит­ся и то­ли­ко в Бо­же­ствен­ную лю­бовь предуспе­ти, яко ни­ко­гда­же от зем­ных упраж­ня­ти­ся, но все­гда ум и мысль воз­но­си­ти к неве­ще­ствен­но­му и Бо­же­ствен­но­му све­ту, чув­ствен­ное же око все­гда воз­во­ди­ти ко еже от вещ­ных ва­лов, на­пи­сан­ным об­ра­зом Вла­ды­ки Хри­ста и Пре­чи­стыя Его Ма­те­ре и всех свя­тых, оно и на са­мый празд­ник Свет­ло­го Вос­кре­се­ния, на се­да­ли­щах се­дя­ща, и пред со­бою иму­ща все­чест­ныя и Бо­же­ствен­ныя ико­ны, и на тех неуклон­но зря­ща Бо­же­ствен­ныя ра­до­сти и свет­ло­сти ис­пол­ня­ху(ся); и не то что на той день та­ко тво­ря­ху, но и в про­чая дни, егда жи­во­пи­са­тель­ству не при­ле­жа­ху. Се­го ра­ди Вла­ды­ка Хри­стос тех про­сла­ви и в ко­неч­ный час смерт­ный: преж­де убо пре­ста­ви­ся Ан­дрей, по­том же раз­бо­ле­ся и спост­ник его Да­ни­ил, и в ко­неч­ном из­дх­но­ве­нии сый, ви­де сво­е­го спост­ни­ка Ан­дрея в мно­зе сла­ве и с ра­до­стию при­зы­ва­ю­ща его в веч­ное оно и бес­ко­неч­ное бла­жен­ство».

При­ве­ден­ное крат­кое ска­за­ние свя­то­го Иоси­фа до­но­сит до нас уди­ви­тель­но свет­лый об­раз двух по­движ­ни­ков-ху­дож­ни­ков, ис­тин­ных ино­ков и ас­ке­тов. Они «предуспе­ли» в Бо­же­ствен­ной люб­ви, ко­то­рая от­кры­лась им и при­влек­ла их к се­бе. Стя­жа­ни­ем ве­ли­кой бо­же­ствен­ной бла­го­да­ти пре­по­доб­ный Иосиф объ­яс­ня­ет их пол­ный уход от вся­ко­го зем­но­го по­пе­че­ния, «яко ни­ко­гда же о зем­ных упраж­ня­ти­ся». Вы­ше уже го­во­ри­лось об их под­лин­но ис­их­аст­ском опы­те. Свя­той Иосиф крат­ко из­ла­гал их опыт от­но­ше­ния к ико­но­пи­си, ко­то­рый яв­ля­ет­ся под­лин­но ду­хов­ным опы­том, на­уча­ю­щим нас пра­виль­но­му вос­при­я­тию об­ра­за. Со­зер­ца­ние икон для них яв­ля­ет­ся празд­ни­ком, ис­пол­ня­ю­щим серд­це «Бо­же­ствен­ной ра­до­стью и свет­ло­стью», по­сколь­ку воз­во­дит ум «от ве­ще­ствен­ных ва­лов», то есть от ма­те­ри­аль­но­го, огруб­лен­но­го, недви­жи­мо­го под­ра­жа­ния неве­ще­ствен­но­му, ис­то­ча­ю­ще­му жизнь ми­ра Пер­во­об­ра­зу. От­сю­да и осо­бое зна­че­ние ико­ны как сви­де­тель­ства об ис­тине, от­сю­да и осо­бо про­ник­но­вен­ное от­но­ше­ние к каж­до­му дви­же­нию ки­сти.

«Се­го ра­ди», то есть ра­ди столь вы­со­ко­го и столь ду­хов­но­го об­ра­за жиз­ни «Вла­ды­ко Хри­стос тех про­сла­ви и в ко­неч­ный час смерт­ный». Уже по­сле кон­чи­ны свя­то­го Ан­дрея его «со­пост­ник» Да­ни­ил, не раз­лу­чав­ший­ся с ним в серд­це сво­ем и по смер­ти, уми­рая, по­лу­ча­ет от­кро­ве­ние о про­слав­ле­нии сво­е­го ду­хов­но­го бра­та в Цар­ствии Небес­ном: «ви­де… Ан­дрея во мно­зе сла­ве и с ра­до­стию при­зы­ва­ю­ща его в веч­ное оно и бес­ко­неч­ное бла­жен­ство». Это осо­бен­но важ­ное сви­де­тель­ство при­во­дит­ся так­же в несколь­ко иной ре­дак­ции, в «Жи­тии свя­то­го Ни­ко­на Ра­до­неж­ско­го», со­став­лен­ном Па­хо­ми­ем Ло­го­фе­том: «Егда бо хо­тя­ше Да­ни­ил те­лес­но­го со­ю­за от­ре­ши­ти­ся, абие ви­дит воз­люб­лен­но­го ему Ан­дреа, в ра­до­сти при­зы­ва­ю­ща его. Он же, яко ви­де его, же­ла­ше зе­ло, ра­до­сти ис­пол­ни­ся; бра­ти­ям пре­сто­я­щим по­ве­да им со­пост­ни­ка сво­е­го при­ше­ствие и абие пре­да­си дух…».

Та­ким об­ра­зом, мы име­ем два ука­за­ния о смерт­ной сла­ве свя­то­го Ан­дрея. Млад­ший в зем­ной жиз­ни, он ука­зы­ва­ет­ся стар­шим в ду­хов­ном ми­ре и как бы при­ни­ма­ет ду­шу пра­вед­но­го Да­ни­и­ла при ее раз­лу­че­нии с те­лом. Ме­стом веч­но­го упо­ко­е­ния обо­их по­движ­ни­ков стал Спа­со-Ан­д­ро­ни­ков мо­на­стырь.

На про­тя­же­нии ХIV–ХVII вв. па­мять обо­их ико­но­пис­цев, в первую оче­редь свя­то­го Ан­дрея, бы­ла окру­же­на глу­бо­ким по­чи­та­ни­ем. В се­ре­дине XVI в. Сто­гла­вый Со­бор воз­вел его во все­об­щий об­ра­зец, пред­пи­сав пи­сать об­раз Свя­той Тро­и­це, как пи­сал Ан­дрей Рублев и «пре­сло­ву­щие гре­че­ские жи­во­пис­цы». Та­ким об­ра­зом, свя­той Ан­дрей по­став­лен в один уро­вень с те­ми «пре­сло­ву­щи­ми», хо­тя в по­дав­ля­ющем боль­шин­стве без­вест­ны­ми ви­зан­тий­ски­ми ху­дож­ни­ка­ми, ко­то­рые вы­ра­бо­та­ли пра­во­слав­ный ка­нон ико­но­пи­си. Мож­но так­же ду­мать, что иде­аль­ный об­раз ико­но­пис­ца, на­чер­тан­ный в 43-й гла­ве Сто­гла­ва и ши­ро­ко рас­про­стра­нив­ший­ся через ико­но­пис­ные под­лин­ни­ки, в нема­лой сте­пе­ни вдох­нов­лен пре­да­ни­ем о свя­том Ан­дрее, хо­ро­шо из­вест­ном от­цам Со­бо­ра.

Сви­де­тель­ство о ду­хов­ном при­зна­нии свя­то­сти пре­по­доб­но­го Ан­дрея на­хо­дим в Стро­га­нов­ском ико­но­пис­ном под­лин­ни­ке (кон. ХVI в.). Этот под­лин­ник был со­став­лен, по-ви­ди­мо­му, в сре­де при­двор­ных ико­но­пис­цев и поль­зо­вал­ся са­мым ши­ро­ким вли­я­ни­ем и ав­то­ри­те­том. Под­лин­ник со­об­ща­ет: «Пре­по­доб­ный Ан­дрей Ра­до­неж­ский, ико­но­пи­сец, про­зва­ни­ем Рублев, мно­гия свя­тые ико­ны на­пи­сал, все чу­до­твор­ные, а преж­де жи­вя­те в по­слу­ша­нии у пре­по­доб­но­го от­ца Ни­ко­на Ра­до­неж­ско­го. Он по­ве­ле при се­бе об­раз на­пи­са­ти Пре­свя­тыя Тро­и­цы, в по­хва­лу от­цу сво­е­му, свя­то­му Сер­гию чу­до­твор­цу…». Здесь свя­той Ан­дрей име­ну­ет­ся пре­по­доб­ным (как, несколь­ко ни­же, и Да­ни­ил), все его ико­ны при­зна­ют­ся осо­бо бла­го­дат­ны­ми; ука­зы­ва­ет­ся на его при­над­леж­ность к ду­хов­ной тра­ди­ции свя­тых Сер­гия и Ни­ко­на. Имя свя­то­го Ан­дрея (вме­сте с Да­ни­и­лом) встре­ча­ет­ся и в древ­них ме­ся­це­сло­вах.

Ме­сто их по­гре­бе­ния пом­ни­ли до кон­ца XVII в. Со­глас­но бо­лее позд­не­му ис­точ­ни­ку, «свя­тые их мо­щи по­гре­бе­ны и по­чи­ва­ют в том Ан­д­ро­ни­е­ве мо­на­сты­ре под ста­рою ко­ло­коль­нею, ко­то­рая в недав­нем вре­ме­ни ра­зо­ре­на, и ме­сто срав­нено с зем­лею, яко хо­ди­ти по ней лю­дям вся­ким и нечи­стым, и тем са­мым пре­да­де­ся за­бве­нию (па­мять) о тех их свя­тых мо­щах».

Ста­рая ко­ло­коль­ня на­хо­ди­лась, как пред­по­ла­га­ют, к се­ве­ро-за­па­ду от за­пад­ной сто­ро­ны Спас­ско­го со­бо­ра. Для уточ­не­ния ее ме­сто­на­хож­де­ния необ­хо­ди­мы ар­хе­оло­ги­че­ские изыс­ка­ния.

На ми­ни­а­тю­рах ру­ко­пи­сей XVI в. свя­той Ан­дрей изо­бра­жа­ет­ся с ним­бом (Остер­ма­нов­ский ле­то­пи­сец; Ли­це­вое жи­тие свя­то­го Сер­гия. Ко­нец ХVI в. Из Боль­шо­го со­бра­ния Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры).

При­во­ди­мые ис­точ­ни­ки удо­сто­ве­ря­ют, что в XV–XVII вв. ни­кто не со­мне­вал­ся в свя­то­сти Ан­дрея Рубле­ва, как и в вы­со­кой пра­вед­но­сти Да­ни­и­ла.

Со­глас­но тра­ди­ции, в Тро­и­це-Сер­ги­е­вом мо­на­сты­ре па­мять пре­по­доб­но­го Ан­дрея со­вер­ша­лась 4 июля, в день па­мя­ти свя­то­го Ан­дрея Крит­ско­го.

XVIII–XIX вв. бы­ли вре­ме­нем за­бве­ния мно­гих пра­во­слав­ных тра­ди­ций и, в частности, ка­но­ни­че­ско­го ико­но­пи­са­ния, по­это­му дан­ный пе­ри­од не был бла­го­при­я­тен для по­чи­та­ния па­мя­ти свя­тых ико­но­пис­цев. Из­вест­ность свя­то­го Ан­дрея ста­ла воз­вра­щать­ся лишь с на­ча­ла XX в., ко­гда про­бу­дил­ся ин­те­рес к тра­ди­ци­ям пра­во­слав­но­го ико­но­пи­са­ния. На про­тя­же­нии это­го сто­ле­тия она чрез­вы­чай­но воз­рос­ла. По яв­но­му Про­мыс­лу Бо­жию, имен­но в XX ве­ке «Свя­тая Тро­и­ца» пре­по­доб­но­го Ан­дрея, а так­же и дру­гие его про­из­ве­де­ния при­об­ре­ли зна­че­ние сви­де­тель­ства ис­ти­ны пра­во­сла­вия пе­ред ли­цом все­го ми­ра.

Пре­по­доб­ный Ан­дрей ка­но­ни­зи­ро­ван на ос­но­ва­нии свя­то­сти жиз­ни, на ос­но­ва­нии его по­дви­га ико­но­пи­са­ния, в ко­то­ром он, по­доб­но еван­ге­ли­сту, сви­де­тель­ство­вал и про­дол­жа­ет ныне воз­ве­щать лю­дям нелож­ную ис­ти­ну о Боге, в Тро­и­це сла­ви­мом, а так­же на ос­но­ва­нии сви­де­тель­ства о его свя­то­сти пре­по­доб­но­го Иоси­фа Во­лоц­ко­го.