Мф.6:22-33

Рим.5:1-10

Проповедь священномученика Фаддея (Успенского)

Слово в Неделю 3-ю по Пятидесятнице

На Мф.6:22-33.

В прошлое воскресенье святая Церковь внушала нам, братие, мысль о том, что для последования Христу необходимо отрешиться от пристрастия к благам земным, указывая на первых апостолов Христовых, которые по одному слову Христову: «Идите за Мною» (Мф. 4, 19) оставили все и последовали за Христом. В нынешнем евангельском чтении мы слышим призыв к тому же именно нам напоминаются слова Господа о птицах небесных, которые «ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы», о полевых лилиях, которые «ни трудятся, ни прядут»(Мф. 6, 26, 28). Святая Церковь как бы углубляет урок, преподанный ею в прошлый раз: тогда она напоминала о внешнем оставлении всего земного, что препятствует нам следовать за Христом, ныне напоминает, что и сердце свое мы должны освободить от чрезмерных забот о земном и пристрастий к нему, в самом сердце своем не ценить какие-либо земные сокровища более, чем Христа.

Совершеннейший пример исполнения этих наставлений Господа представляют святые апостолы, в частности Варфоломей и Варнава, в честь которых ныне святая Церковь празднует. Выслушав заповедь Господа идти на проповедь Евангелия, не взяв с собою «ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха» (Мф. 10, 9–10), святой апостол Варфоломей отправился к народам языческим, в Индию и другие места, хотя знал, что его встретят некоторые из язычников враждебно и могут отказать в самом необходимом. Когда же за исцеление дочери царя последний послал апостолу несколько верблюдов, навьюченных золотом, серебром и другими драгоценностями, святой Варфоломей отказался принять дары и сказал: «Я не этими вещами торгую, но ищу приобрести душ человеческих. Если тех приобрету и представлю Господу, то добрым купцом явлюсь пред Ним». И святой апостол Варнава, продав землю, которую имел, принес деньги и положил к ногам апостолов, сам же впоследствии разделял все трудности апостольских путешествий вместе с великим апостолом Павлом (Деян. 4:37, 13и дал.). Равным образом преподобные ради Христа оставляли города, удалялись в бесплодные дикие пустыни, необитаемые каменистые острова, пещеры и расселины гор, леса, обитаемые одними дикими зверями, воистину «образом птиц житие свое» совершая и «временная в забытии полагая»²¹⁷. Да и вообще очень часто иноческие обители возникали как бы из ничего: на каком-нибудь пустынном месте водрузит святой подвижник крест, или древесную ветвь, или святую икону, и вот является славная обитель со множеством иноков, привлекающая к себе и множество мирян и не оскудевающая в благах земных, попечение о которых святые подвижники оставили. Сколько раз, имея недостаток в чем-либо необходимом, обитатели пустынь после молитвы ко Господу неожиданно получали нужное для существования от каких-либо благодетелей! Да и теперь не бывает ли еще подобных случаев?

Но ныне смеются весьма многие над этими наставлениями Господа о том, что люди должны подобно птицам небесным освободить себя от излишних попечений земных и пристрастий, считая подобные наставления неосуществимыми, несмотря на то, что столько святых уже делом осуществило их. Люди столь прилепились к благам земным всем сердцем, что вместо Христова учения более вероятным считают найти счастье в последовании разного рода мечтательным учениям социалистическим, по которым в жизни людей главное равномерное распределение между всеми благ земных; к Евангелию вожди подобных учений обыкновенно или равнодушны, или даже враждебны, считая его стоящим на пути их стремлений. Самую Церковь подобные люди хотят побудить проповедовать едва ли не о лучшем устройстве лишь форм земной жизни государственной и общественной, святые обители пытаются заставить ведать прежде всего нужды земные, заботиться о внешнем благосостоянии народа. Ныне мы постоянно слышим глумления над русским простым православным народом, который еще не забыл наставлений Христа об отношении к благам земным. Так, русский народ, приняв христианство, проникся мыслью, что главная забота должна быть о спасении души, и потому был сравнительно равнодушным к внешнему благоустройству своей жизни; он старался всю жизнь свою расположить по наставлениям духовно возродившей его Церкви Христовой; теперь говорят, что подобное сильное влияние Церкви было каким-то тяжелым кошмаром, а не вело к истинному пониманию жизни. У русского народа по обращении ко Христу взгляд на жизнь был подвижнический, так как он не на словах только, но и на деле воспринял учение о крестном пути жизни, заповеданном Христом; ныне же передовые вожди народа русского все более и более хотят совратиться с означенного пути, внушая взгляд на жизнь, как на время удовольствий или какой-то пир, на котором все люди имеют одинаковое право наслаждаться благами жизни (т. н. «демократизация» благ жизни); так христианский взгляд все более и более заменяется языческим, ибо, по словам Христовым, «сих всех», т. е. благ земных, «языцы ищут» (Мф. 6, 32), считая главной основой своего благосостояния. Русский народ по принятии христианства, усвоив истинно христианский взгляд на блага земные, спасал свое отечество и созидал его терпением выпадавших на его долю бедствий; теперь над терпением постоянно смеются; нетерпеливо стремятся к разрушению всех существующих порядков государственной и общественной жизни, думая, что вслед за разрушением как-то само собою начнется обновление, и забывая, что без внутреннего обновления общества внешнее не принесет пользы. Только и слышны теперь призывы, вместо терпения, к негодованию на правительство или на обладающих в большей по сравнению с другими мере благами земными. Бедные уже не хотят терпеть, но считают почти законным своим правом насильственный захват чужого достояния. Для них совершенно невместимыми стали слова Господа: «Дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие!» (Мк. 10, 24) или слова апостола: «Не бедных ли мира избрал Богбыть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его?» (Иак. 2, 5).

И вот сбылись поэтому на нынешних людях, обративших лишь к земным благам сердца и помышления свои, слова Господа: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6, 24). «Лучшие» русские люди (в Государственной Думе) не имеют такой веры и мужества, чтобы призвать имя и благословение Божие на дела свои по благоустроению форм государственной и общественной жизни.

Чему же должны мы, братие, научиться, слыша слова Господа о том, что не должно быть многопопечительными о земных благах, подобно птицам небесным и полевым лилиям? Последовать ли нам вышеизображенным примерам апостолов и святых подвижников? Конечно, «могий вместити да вместит»(Мф. 19, 12). Если же кажется нам это совершенно невместимым, то начнем хотя бы с напоминания себе о том, каково учение Господа об отношении к благам земным, ибо забвение о нем в наши времена столь велико, что оно начинает многим казаться столь же смешным и странным, как некогда казалось язычникам.

Затем, если самым делом не можем исполнить требуемое Господом, то хотя сердце свое очистим от чрезмерных попечений и пристрастий земных. Пусть для сердца нашего большим будет сокровищем Христос, чем блага земные; пусть, по крайней мере, постепенно приготовляется сердце наше для подобного предпочтения Христа всему земному.

Будем, однако, при этом помнить, что нельзя, прикасаясь к огню или прямо ввергаясь в него, остаться не опаленным, как трудно, вращаясь среди пристрастий земных, остаться бесстрастным и подобно богатому юноше не отойти от Христа, как «трудно», например, по слову Господа, «богатому войти в Царство Небесное» (Мф. 19, 23). Ибо «где сокровище наше, там будет и сердценаше» (Мф. 6, 21)!

А чтобы легче было нам освободить сердце свое от попечений земных, нынешнее евангельское чтение научает нас большему упованию на Промысл Божий, ибо, как мы слышали ныне, «Отец наш небесный знает, что мы имеем нужду во всем этом» (Мф. 6, 32), т. е. в необходимых для нашего существования благах земных. Будем терпеливы в уповании на промышление Божие о нас, зная, что, когда «просим (Бога) по воле Его, Он слушает нас» (1Ин. 5, 14). Научая в нынешнем апостольском чтении (Рим. 5:4–5) «терпению… упования» на Бога, «похвалению самыми скорбями», святой апостол приводит в пример Авраама, который по одному слову Бога оставил отечество, дом и имущество свое, затем принес в жертву и самого Исаака, бывшего залогом истинности обетований Божиих о происхождении Христа из потомства Авраамова: знал он, «что Бог и из мертвых силен воскресить» (Рим. 4, 16–22; Евр. 11, 17–19). Авраам имел столь сильное упование на Бога, получив только обетование о Христе, мы же видели исполнение обещанного ему, ибо уже «оправданы Кровию Его» (Рим. 5, 9). Мы научены тому, что если Бог «Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, то как с Ним не дарует нам и всего» (Рим. 8, 32), ибо «любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам», явленная в том, что Христос «умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5:5, 8). Апостолы, проникшись подобным ведением любви Христовой, действительно всецело уповали на пославшего их Христа и не боялись никаких скорбей и страданий во время проповеди евангельской: они твердо веровали, что «и волос с головы их не пропадет» без воли Божией (Лк. 21, 18; Мф. 10, 29–30), и поистине такою верою и «терпением своим спасли души свои» (Лк. 21, 19). Будем и мы иметь терпение упования на Бога, промышляющего о нас, веруя, что и скорби наши, если будем иметь терпение, обратит Бог во благо (Рим. 8, 28).

Пусть эта живая вера в Промысл Божий, управляющий всеми путями жизни нашей, будет для нас как бы оком, просвещающим всю жизнь нашу, по слову Господа, слышанному нами ныне: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно» (Мф. 6, 22–23), т. е. все пути жизни нашей будут светлы, если будем иметь светлое око души веру в промышляющего о нас Отца небесного, пославшего Сына Своего для искупления мира (Ин. 12, 35–36). Аминь.

Проповедь епископа Митрофана (Зноско-Боровского)

Неделя 3-я по Пятидесятнице

(Матф. 6:22–33)

«Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно» (Матф. 6:22–23).

Око это ум. Тело – это состав души. Таким образом, когда ум твой прост, чист, не загрязнен, тогда и светло, радостно в душе. Когда же ум твой лукавый, загрязнен – тогда и в душе темно, – говорит святитель Феофан Затворник.

Но что такое ум простой и лукавый? Ум простой тот, который принимает Слово Божие без хитроумия и без колебания входит в Христову Церковь для усыновления себя Богу. Ум же лукавый – это тот ум, который приступает к Слову Божию с лукавством, а в Церковь Христову вступает не как ученик, а как критик и судья, не для того, чтобы поучиться и следовать за Христом, а чтобы порассуждать, собою похвалиться и над Словом Божиим поглумиться. Ум лукавый это тот ум, который и Слово Божие и законы Церкви подводит под свои умствования; он не падет пред Христом ниц с мольбою – «верую, Господи, помоги моему неверию», ибо ум лукавый не ищет умножения данного ему таланта веры, но живет своим греховным «я». О таком человеке с лукавым умом недавно читали мы в местной прессе. Недавно этот человек обратился ко Христу и, о ужас, в им редактируемом журнале, ко дням Крестных Страданий Христа, поместил на Кресте распятого зайца в терновом венце… Этот «новообращенный» тип выявил, таким образом, свое лукавство, свой антихристианский лик.

Человек лукавого ума всегда не тверд в своих мыслях, ибо строит он жизнь свою не на твердом фундаменте веры и верности Христу, а на баснях человеческих, которые обильно ныне сеют в мире сем сатанисты. Ум лукавый всегда изменчив, ибо не имея основания в Боге, как в Абсолютном Авторитете и Источнике Света и Разума, он, под влиянием ветров разных философий, кружковщины и партийной принадлежности, колеблется, как маятник. Всегда в душе его неразбериха, и ходит человек лукавого ума в мире сем ощупью, в потемках, или в тоне наглеца и демагога. Не знает он чистой радости, его веселье обычно напускное, не из глубины оно исходит там, в глубине, у него хаос и мрак.

Человек с лукавым умом обычно упорствует в своем лукавстве. Почему он упорствует? Да, он сознает часто и чувствует, что что-то с ним неладно, что он в рабство попадает, и все же упорствует. Почему? Потому что, во-первых, – одержимый самолюбием и крайней степенью тщеславия, он стесняется «сдать свои позиции», ему кажется, что этим он лицо свое потеряет; во-вторых, – некоторые считают, что вера лишает человека свободы, они привыкли к ложной свободе ума; и в-третьих, – некоторые настолько увлеклись широким путем страстей, своеволия, что боятся и слышать о положительных заповедях, бегут от голоса совести и, сами того не замечая, прилагаются скотом несмысленным. Ум лукавый это – и источник разделений в Церкви Христовой, начало ересей и расколов. Посему-то и говорит нам Христос: «Отымите лукавство от душ ваших». Человек лукавого ума не может быть созидателем прочных основ общества и жизни народа. «Сыне, дай мне сердце твое», – взывает к нам Господь, чистое, от лукавства и лицемерия свободное, чтобы мог ты быть в мире сем Богу соработником. Аминь.

Проповедь протоиерея Димитрия Смирнова

Неделя 3-я по Пятидесятнице

На Мф.6:22-33.

Господь сказал: «Светильник для тела есть око». А народная мудрость говорит, что глаза есть зеркало души. В глазах отражается внутреннее состояние души человека: и гнев, и злоба, и зависть, и блуд, и сребролюбие. Поэтому Господь и говорит: «Если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло». Потому что если душа твоя светла, то и сам ты весь светел, если же в твоих глазах отражается какой-то грех, значит, этот порок есть в тебе, значит, ты темен в силу того греха, который отражается в твоих глазах.

«Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» На этот вопрос, который ставит Господь, нет ответа, он подразумевается: если то, что излучают наши глаза, есть тьма, тогда какова на самом деле тьма, которая есть в нас, насколько она омерзительна! Если маленькую толику, отражение нашего греха, и то уже глаза передают, то насколько омерзителен грех сам по себе! А почему же человек носится со своим грехом, по русской пословице, как с писаной торбой? Почему человеку грех так дорог? Почему грех воюет в плоти нашей? Потому что мы забываем о горнем, забываем о Боге, забываем о суде Божием. Обо всем забываем, мы стали ко всему равнодушны, и поэтому грех и завоевывает наше сердце.

«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть». Господь говорит слова, которые всем понятны. Конечно, если кто-то пытается двоим угодить, то это не получится: обязательно будет какое-то смущение, обязательно, пока он будет стремиться к одному, в это время другого упустит. Поэтому Господь говорит: «Не можете служить Богу и маммоне». «Маммона» – значит «богатство», но здесь имеется в виду богатство не только в денежном выражении, а вообще материальное бытие. Нельзя одновременно и Богу служить, и миру. Это невозможно. Если человек хотя бы часть своей души отдает служению маммоне, отдает греху, то тогда он уже Богу угодить просто не может.

Нельзя, например, день и ночь молиться, милостыню нищим раздавать, каждый день читать Евангелие, исполнять все заповеди и раз в недельку, по четвергам вечером, чуть-чуть по часу воровать – а все остальное время жить благочестиво. Это краткое воровство перечеркивает всю жизнь. Поэтому если мы, допустим, ходим в храм, причащаемся, изучаем Священное Писание, стараемся Богу угодить – и немножечко еще кого-то осуждаем, то этим самым мы зачеркиваем все остальное. А тем более такими смертными грехами, как зависть, гнев, объедение, блуд и так далее. Эти грехи человека сразу лишают благодати Божией, и он оказывается вне Церкви, пока в нем не произойдет покаяния, изменения. Такой человек сам себя отделяет от Церкви, хотя он может и в храм ходить, и по виду ничем не выделяться.

Поэтому Господь говорит, что надо нам выбрать, кому мы собираемся служить: Богу или маммоне? Потому что и тому и другому мы никак не услужим. Если человек даже один мизинчик отдаст маммоне, то он весь в этой сети запутается и все равно его жизнь пройдет впустую.

Неужели лучше ринуться в эту маммону: устроиться работать в какой-нибудь кооператив, порнографией заниматься, что сейчас доход приносит, или на панель пойти – зарабатывать большие деньги, этому служить и совершенно с головой в это окунуться? Потому что невозможно одновременно немножко себе, немножко Богу. Так что надо нам обязательно выбрать, кому мы собираемся в нашей жизни послужить. А уже сделав этот выбор, нужно свою жизнь так и переориентировать.

Обращаясь к Богу, мы говорим «Господи». Это форма обращения, которая была в славянском языке и значит «господин». Если действительно Бог, Который вселенную создал, Которого мы называем Отцом, – если Он действительно нам Господин, то мы должны Его слушаться. А то какой смысл, если мы говорим «Господи», а сами делаем так, как будто наш господин совершенно другое существо, противоположное Богу? Получается: мало того, что мы не выполняем, что Господь говорит, но еще и издеваемся над Ним и лицемерим. Потому что, называя Его Господином, мы сами палец о палец не ударяем для того, чтобы Ему каким-то образом подчиниться. Поэтому Господь так и сказал: «Не всякий, говорящий Мне: «Господи! Господи!» войдет в Царство Небесное». Совсем не всякий. Очень многие пребывают в полной уверенности, что они такие верующие, что у них все правильно, но на самом деле большинство так называемых верующих останутся за порогом Царствия Небесного. Они и в этой жизни его не видели, тем более не увидят его и в той.

Дальше Господь советует, как нам жить для того, чтобы Богу послужить и наследовать жизнь вечную. «Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды?» У каждого из нас есть, чем наготу прикрыть. Кто побогаче, у того шубка каракулевая; кто победней, у того пальтишко на ватине, но всем тепло. Если средства позволяют, пожалуйста, норковую шубу купи, в этом никакого греха нет, что человек одевается тепло и богато, но плохо, когда это становится для него смыслом и целью жизни, когда он все время думает об этом, все время его только это заботит. Поэтому Господь говорит: «не заботьтесь». Потому что излишняя забота о пище и об одежде есть грех, это противоречит тому, чего Господь от нас хочет.

И Господь приводит пример: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» Да, по призванию человек гораздо лучше, но по своей жизни гораздо хуже. Птица, когда гнезду угрожает опасность, прикидывается раненой и отводит опасность от птенцов. А человек своих собственных детей убивает: видите ли, ему трудно их прокормить. Можно ли себе представить такую картину: воробьиха три яичка принесла, воробей посмотрел – многовато; два расклевал и выкинул из гнезда, одно оставил? Можно ли представить такое безумие у птицы? Нет, конечно. А человек так поступает безумно, восстает на самого себя.

Господь говорит: вы не лучше ли птиц? И по идее, по замыслу Божию мы, конечно, лучше: у нас есть разум, чувства, ум, способности колоссальные, такие, что мы можем даже всю эту землю, которую Господь нам дал, взорвать несколько раз,– вот какое у нас могущество. Но в нравственном отношении мы живем гораздо хуже насекомых, птиц, животных. Поэтому нам нужно у животных еще очень многому научиться – научиться чистоте жизни, нравственности. А ведь мы должны превзойти нравственность не только птиц и животных, но и человеков, потому что мы призваны к ангельской жизни. Царствие Небесное – это Царствие Духа. А мы об этом даже и не помышляли, и многие даже и не знают, с чем это едят. Вот так далеко от Бога удалились.

«Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?» Сколько умных людей в безвестности и в бедности пребывают, а сколько дураков становятся академиками и министрами. Потому что это от человека не зависит. Как Богу угодно, так и будет. Сколько ни рвись, невозможно чего-то достигнуть, если не будет на то воли Божией. Поэтому Господь и говорит, что это бесполезно.

«И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во славе своей не одевался так, как всякая из них; если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры! Итак, не заботьтесь и не говорите: что нам есть? или что пить? или во что одеться? потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». Почему Господь говорит «маловеры»? Потому что человек по маловерию все боится, что останется без куска хлеба, по маловерию боится, что с ним будет какое-то несчастье, и старается копить, обеспечить себе «черный день». А когда черный день приходит, то бриллиантовое кольцо меняется на буханку черного хлеба. Никакое золото, оказывается, никого ни от чего не спасает. А еще и кирпич может на голову упасть, и тоже никакое золото не поможет, ничто не поможет. Можно в самой привилегированной больнице от халатности врачей умереть, потому что врач туда не по способностям попадет, а по блату. Так что ни связи не спасут, ни деньги не спасут, ни способности не спасут.

Поэтому Господь и хочет с нами заключить договор, который называется «Новый Завет» («завет» по-славянски значит «договор»): дорогие Мои деточки, давайте так – ищите Царствие Небесное, старайтесь приобретать сокровища духовные, учитесь все время Богу угождать, а Я Сам о вас позабочусь. Позабочусь, чтобы у вас и денег было, сколько вам нужно, и одежд, какие вам нужно; и обо всем том, в чем вы имеете нужду, Я позабочусь Сам. Но человек по своему маловерию рассуждает, что лучше синица в руке, чем журавль в небе. На Бога надейся, а сам не плошай: пока есть возможность, надо ухватить, а то потом не будет. И человек целый день ухватывает, ухватывает, а когда вечер пришел, уже и помолиться нет сил, потому что то, как он пытается правило прочесть, нельзя назвать молитвой ни с какой натяжкой.

Поэтому получается: весь день человек трудится неизвестно для чего, а молитва его скудна и все духовные упражнения у него в забвении, ему все это делать не хочется, это ему тяжело, о духовном слушать ему скучно, лучше о мирском поговорить, то-се обсудить, как чего где, какой счет, да сколько времени, да какая погода, да кто к власти пришел, да какая книжка будет выпущена – это все интересно, занимательно, это все для этой жизни. А в ту жизнь человек не простирается и оказывается к ней не готов.

Многие думают, что, когда наступает смерть, демоны душу хватают, скручивают – и на суд, а там сидит такой страшный Бог и говорит: ну вот, раз ты не молился, не постился, вот мы тебя сейчас в преисподнюю, и там ты будешь мучиться. Нет, все это совершенно не так происходит. Просто есть узкие врата в Царствие Небесное и широкие врата, ведущие в погибель. И каждый человек сам своей жизнью, своими поступками выбирает – выбирает, куда он идет. Как апостол говорил: «Кто Духа Христова не имеет, тот и не Его». Если человек не стяжал Святого Духа, если он не знает, что такое Святой Дух, никогда Его не чувствовал, никогда с Ним не общался, никогда Его не имел, если человек этого даже и не нюхал никогда, какое может быть ему Царствие Небесное? Потому что Царствие Небесное – это есть общение со Святой Троицей через благодать Святого Духа. А человек к этому не стремится, он знать этого не желает. Некоторые и в храме довольно часто бывают по разным причинам, но что касается именно духовного: преодоления себя, преодоления грехов,– даже слушать об этом не хотят. Им это неинтересно: опять, мол, одно и то же.

Да, это все одно и то же. Все Евангелие написано об одном и том же, Церковь две тысячи лет одно и то же говорит, просто на разные лады: язык немножко меняется, уровень образования у людей меняется, меняется, так сказать, антураж, а смысл все тот же самый – все та же проповедь Царствия Небесного. Поэтому кто хочет Царствия Небесного, кто хочет Бога, кто хочет Его, Бога, видеть, кто хочет Его ощущать, кто хочет жить с Богом отдельной жизнью, кто от всего мирского отвратился, для кого все вот это второстепенное: и семья, и дети, и деньги, и все-все-все – ушло на второй план его бытия, а главное, он стремится именно к Царствию Небесному – вот только такой человек Царствия Небесного и достигнет.

Царствие Небесное называется благодатью, потому что это благой дар. Нельзя, выполнив какой-то урок, взять и достигнуть Царствия Небесного. Невозможно дать человеку задание и сказать: ты его выполнишь – и получишь Царствие Небесное. Нет такого задания. Все задание изложено в Новом Завете. И чтобы его выполнить, на это нужно всю жизнь потратить: чтобы усвоить это и умом, и сердцем, а потом уже исполнить в этой жизни. Если бы Царство достигалось иначе, тогда не нужен этот дар, тогда можно было бы по закону получить требуемое: я выполнил закон, ты мне – будь добр. Нет, Господь сказал: если даже вы все-все исполните (а не было на земле человека, который все исполнил), говорите о себе: я раб негодный. А что ты особенного сделал? Ты сделал только то, что положено. Поэтому если даже все исполнишь, все равно Царствие Небесное – это есть такое блаженство, которое заслужить ничем нельзя, его можно получить только в дар за свое стремление.

Вот как ребенку мама говорит: будешь хорошо себя вести, куплю тебе самокат. И он изо всех сил старается хорошо себя вести, изо всех сил. У него не всегда это получается, он часто забывает, а потом вспоминает и снова: мамочка, прости. И опять вновь и вновь старается исполнить то, что мама хочет. Она только бровью двинет – он сразу вспоминает про самокат и сразу бежит выносить ведро, сразу моет посуду, если ему доверят. Он делает это плохо, неловко, у него не получается, но мать видит, что он старается. И ни одна мать на свете не лишит такого ребенка самоката. Не потому, что он хорошо себя вел, а за его усердие, за его верность этому своему желанию мать его наградит.

Так же и Отец наш Небесный. В силу своей греховности, конечно, мы не можем исполнить все, но мы и не стараемся. Вот в чем дело. А Господь только старательным дает благодать Святаго Духа, только тем, кто хочет на самом деле. Потому что можно священника обмануть, можно перед другими людьми прикинуться, это все можно. Мы такие стали актеры, что можем голову морочить людям, правда, не очень долго, потом все-таки наше нутро поганое лезет наружу. А уж Бога как обманешь? Как обмануть Бога, когда Он управляет не только нашей душой, всем нашим телом, но и всей вселенной? У Бога ничего не забыто. В каждом листике на дереве, в каждой клеточке происходят удивительные химические процессы – и каждой клеточкой Бог управляет. Господь не забыл ни одной мушки, ни одного червячка, ни одной звездочки на небе – все учтено у Бога. Господь говорит: «У вас же и волосы на голове все сочтены». Ни один человек никогда не скажет, даже если он почти лысый, сколько у него волос. А Господь знает не только, сколько волос у нас на голове, а сколько атомов в нашем теле. Потому что каждые четыре года весь атомный состав нашего тела обновляется: из атмосферы, из пищи нужные атомы попадают в нужное место, и тело заменяется через четыре года полностью – и всем этим Господь управляет. А мы думаем Бога обмануть. Нет.

Поэтому кто в своей жизни этот выбор сделал: с Богом,– тот и достигает Царствия Небесного. А кто хочет себе удовольствия в этой жизни доставить, тот напрасно в церковь ходит, лучше бы шел домой, телевизор бы смотрел, нам бы здесь было попросторней. Такие люди – только балласт, они только мешают, они создают тяжесть в молитве, потому что каждый приносит в храм свой дух. «Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» Поэтому нам нужно стараться, особенно идя в храм, все житейское помышление отложить, как мы будем сейчас петь на Херувимской. Любой человек, думающий в храме о чем-то постороннем, является врагом общей молитвы. Это всегда чувствуешь, это вносит диссонанс. Именно поэтому в древней Церкви те, кто не причащался на литургии, выходили из храма. Раз тебя отлучили от причастия, раз ты не знаешь, что это такое, не подготовился к причастию, то постой там, за дверьми. «Двери, двери, премудростию вонмем». И двери закрываются. Остаются с Богом наедине только те, которым действительно Бог нужен, которые хотят с Ним соединиться, которые хотят быть со всеми в мире, которые хотят исполнять Его заповеди.

Сейчас совершенно иная эпоха, все у нас по-другому. Мы уже давно не на ногах, а на головах ходим, но тем не менее в памяти Церкви этот высокий идеал всегда сохраняется. И Евангелие буковку в буковку все то же самое – то, что святые апостолы нам передали, то, что они слышали от Господа. Поэтому каждый из нас сам для себя решает, с Богом он или с дьяволом, кому он служит, для чего он живет. И каждый из нас выбирает Царствие Небесное или преисподнюю. Это дело чисто добровольное, это зависит только от нашего произволения, а не от воспитания, не от образования, даже не от даров Божиих. Некоторым бывает попроще: один, допустим, от природы злой, а другой от природы добрый. Кому легче в Царствие Небесное войти? Конечно, доброму. Поэтому кому потяжелей, кому полегче – но ни для кого эта возможность не закрыта. И если мы лишаемся Царствия Небесного, то только по двум причинам: первая – собственное маловерие, а вторая – собственная лень на все духовное. Поэтому если мы эти два недуга в себе сможем преодолеть, тогда мы сможем и достичь Царствия Небесного.

Духовное – выше телесного. Во втором сегодняшнем Евангелии мы слышали, что Господь отдает предпочтение Марии, которая слушала слова Господни, пред служением Марфы, которая хлопотала о пище, о постелях, о том, чтобы гостей ублажить. Господь Марию поставил в пример, потому что духовное важнее. И мы должны свою жизнь таким образом устроить, чтобы духовное было на первом месте. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 9 июля 1989 года

---

Митрополит Сурожский Антоний

«Ищите Царства Божия и правды Его»

Мф.6:22-33.

Во имя От­ца и Сы­на и Свя­то­го Ду­ха!

При чте­нии слов Спа­си­те­ля о воз­мож­но­сти жиз­ни про­стой и без­за­бот­ной, – ко­гда ду­шой мы не пе­чем­ся о пи­ще и пи­тье, а те­лом – об одеж­де, – в нас на­чи­на­ют бо­роть­ся два про­ти­во­ре­чи­вых чув­ства.

С од­ной сто­ро­ны, ка­жет­ся, что – да! Как всё бы­ло бы лег­ко и про­сто, и по­че­му бы так не жить? По­че­му не сбро­сить с се­бя от­вет­ствен­ность, по­че­му не сбро­сить с се­бя оза­бо­чен­ность, ко­то­рая нас по­сто­ян­но му­чит, и жить лег­ко и сво­бод­но!? А с дру­гой сто­ро­ны, дру­гое чув­ство: да это же невоз­мож­но! И вот пе­ред на­ми вста­ёт во­прос: неуже­ли ска­зан­ное Хри­стом невоз­мож­но? Раз­ве то, что Он нам за­по­ве­ду­ет, не яв­ля­ет­ся пу­тём жиз­ни? Как же пре­одо­леть эту раз­дво­ен­ность на­шей ду­ши?

Мне ка­жет­ся, это бу­дет воз­мож­но, ко­гда мы об­ра­тим вни­ма­ние на те стро­гие усло­вия, ко­то­рые ста­вит пе­ред на­ми эта сво­бо­да. Ес­ли мы хо­тим жить так, как нам го­во­рит Хри­стос, – то есть за­бо­тить­ся о Цар­стве Бо­жи­ем и о прав­де его, в на­деж­де, что всё про­чее при­ло­жит­ся, – то нам на­до со­вер­шен­но из­ме­нить всё своё от­но­ше­ние к жиз­ни и пе­ре­стать жить так, как мы жи­вем.

Прав­да Цар­ства Бо­жия за­клю­ча­ет­ся в том, чтобы лю­бить Бо­га всем сво­им серд­цем, всей мыс­лью и все­ми си­ла­ми, и лю­бить ближ­не­го сво­е­го, как са­мо­го се­бя. Эта прав­да тре­бу­ет от нас, чтобы в на­шей жиз­ни не оста­ва­лось ни­че­го, что нель­зя бы­ло бы на­звать лю­бо­вью к Бо­гу и лю­бо­вью к ближ­не­му. Это зна­чит, что все на­ши мыс­ли, все на­ши си­лы, всё серд­це долж­ны быть от­да­ны не са­мим, но дру­го­му – Бо­гу и ближ­не­му. Это зна­чит, что всё, что у ме­ня есть, всё, чем я се­бя уте­шаю и ра­дую, – при­над­ле­жит Бо­гу и мо­е­му ближ­не­му. Это зна­чит, что всё, чем я поль­зу­юсь сверх необ­хо­ди­мо­сти, я от­ни­маю у Бо­га и у мо­е­го ближ­не­го…

Ес­ли так ду­мать о том, как мы жи­вем в дей­стви­тель­но­сти, то кто же усто­ит пе­ред су­дом Бо­жье­го Цар­ства, Цар­ства жерт­вен­ной, крест­ной, ра­дост­ной, спа­си­тель­ной люб­ви? Всё, что у ме­ня есть, при­над­ле­жит не мне; всё, чем я поль­зу­юсь сверх нуж­ды, – я у ко­го-то от­нял и украл; всё, что я не от­даю сво­бод­ной во­лей, лю­бо­вью сво­ей, – я изы­маю, от­ры­ваю от чу­да Бо­жье­го Цар­ства люб­ви… Ес­ли так на­стро­ить­ся, то лег­ко станет жить ве­рой в Бо­га и ми­ло­сер­ди­ем к ближ­не­му; по­то­му что это зна­чи­ло бы жить в ду­хов­ной ни­ще­те и в те­лес­ной нес­тя­жа­тель­но­сти, оста­ю­щей­ся для нас не толь­ко неосу­ще­стви­мой, но да­же непо­сти­жи­мой.

Вот что сто­ит за «лег­ки­ми» сло­ва­ми Хри­ста: «За­будь­те всё – о вас по­за­бо­тит­ся Отец». За этим сто­ит: За­боть­тесь толь­ко о том, что яв­ля­ет­ся Бо­жи­ей за­бо­той, крест­ной за­бо­той на­ше­го Жи­во­го Бо­га, рас­пя­то­го на Гол­го­фе. И то­гда вы вой­де­те в то Цар­ство, где вам уже ни­че­го не бу­дет нуж­но, по­то­му что всё вам даст Гос­подь. Аминь.

4 июля 1976 г.

---

Проповедь протоиерея Димитрия Смирнова

Неделя 3-я по Пятидесятнице

На Мк.16:9-20.

Воскресное Евангелие, которое мы сегодня читаем, повествует нам о том, как Мария Магдалина пришла ко гробу и ей явился Господь. Она была первым человеком, увидевшим воскресшего Христа. Почему Мария сподобилась такой чести, ведь изначала она была вовсе не самой праведной, и недаром о ней говорили, что Господь изгнал из нее семь бесов? Святые отцы усматривают у человека семь главных страстей, которые нами руководят в жизни; и можно предположить, что все эти страсти, которые воспаляются от бесов, присутствовали в Марии Магдалине. Для того, чтобы она познала Сына Божия, Господь изгнал бесов, то есть освободил ее от страстей, но явился Он ей первой не поэтому. Мария возлюбила много – она очень любила Христа, и вот за такое ее сердце, открытое Христу, Он пришел, чтобы ее утешить. И она пошла, как сказано в Евангелии, и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим. Но они, услышав, что Он жив и она видела Его, не поверили.

После этого Он явился в ином образе двум другим ученикам. Лука и Клеопа шли в Эммаус, и повстречался им Путник, Который из Священного Писания доказал, что то, чему они удивляются – что Христос распят, – должно было произойти, что Он должен был пострадать. И когда они сели вместе ужинать, Господь преломил хлеб, и они узнали Его в преломлении хлеба. Они тут же вернулись в Иерусалим к братьям и сказали: Христос жив, Он будет встречать нас в Галилее, идемте туда. А те опять не поверили.

Наконец, Он явился одиннадцати, возлежащим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшим не поверили. И сказал: «Идите по всему миру, проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет». Марию ученики хорошо знали. Знали, что она уже давно отошла от греховной жизни и ей нет никакой нужды обманывать. Лука и Клеопа тоже были их друзья и вместе с ними ходили за Господом, слушали Его слова. И вот они говорят, а им не верят. Отчего это происходит? Господь через Евангелие отвечает: Он «упрекал их за неверие и жестокосердие». Жесткое сердце не дает человеку веровать. Человек свое сердце так ожесточил, что оно стало твердым и в него не проникает слово истины. Отсюда сомнения в истине. Про маленького ребенка говорят: он наивный, доверчивый, потому что верит тому, что ему скажут. А когда становится постарше, взрослые развращают его ум своей лживостью, чистота и прямота души уходят от него, и он начинает сомневаться: а правду ли они говорят, можно ли им верить? Ведь они одно говорят, а делают совсем другое. И сердце его начинает все более и более ожесточаться от этой лжи, от этого служения дьяволу, который отец лжи.

Вот мы читаем Евангелие (многие его даже несколько раз уже прочли), мы слушаем проповеди, а жизнь наша не меняется. От чего это происходит? От того, что ум наш и ухо воспринимают слово, а сердце жесткое не пускает его в себя. Господь сказал: «Не судите – не судимы будете», а мы осуждаем. Господь сказал через апостола: «Всякий гневающийся на брата своего есть человекоубийца», а мы продолжаем людей убивать своей злобой, раздражительностью, гневом. Господь сказал: «Не пожелай того, что тебе не принадлежит», а мы проявляем зависть то в одном, то в другом. И так постоянно. Получается, нам хоть кол на голове теши. Мы ходим в церковь, делаем поклоны, читаем утренние и вечерние молитвы, причащаемся, некоторые даже читают книги святых отцов о молитве, о подвиге, о том, как избавиться от страстей, – но все как об стену горох, в нас ничего не входит. Мы вроде числимся в учениках Христовых, но, когда слышим слово Христово, мы его отвергаем, потому что не верим.

Если бы мы действительно поверили словам: «Не судите – не судимы будете», то устрашились бы осуждать. Если бы мы действительно поверили словам, что всякий гневающийся на брата есть человекоубийца, то не гневались бы. Если бы мы действительно поверили словам, которые Господь сказал: «Научитесь от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» – мы бы обрели этот покой. Но мы не верим этому. Мы эти слова слышали, мы их запомнили, мы их знаем, но в сердце наше они не входят; не происходит этот благодатный процесс, когда из ума они опускаются в сердце; сердце наше не принимает истины.

Господь сказал: «Кто уверует и крестится, спасен будет, а кто не верует, тот осужден будет». Осужден будет несмотря ни на что: на то, что он в церковь ходил, молитвы читал, причащался Святых Христовых Таин. Потому что если бы человек веровал словам Господним, он бы свою жизнь исправлял. А он не верит, ему не страшно, что его ждет геенна огненная, он не боится смерти и того, что будет суд Божий. Человеку не страшно и не стыдно, потому что сердце его представляет собой твердыню несокрушимую. Он знает, что делать дурно нельзя, но нахально делает. Знает, что нельзя завидовать, – и завидует. Знает, что нельзя блудить, – и блудит. Или знает, что в храм надо ходить, – и не ходит, до того обнаглел. Почему? Просто не верит. А тот, кто не верит, осужден будет, потому что знает и не делает того, что надо.

Мы все любим справедливость; если кто-то незаслуженно нас обидит, мы сразу возмущаемся. А один святой сказал: не называй Бога справедливым; если бы Бог был справедлив, ты был бы давно в аду. Бог милостив, и поэтому мы еще живем. За все наши грехи мы должны быть оплеваны, растерзаны, поруганы, преданы, избиты и убиты – так с нами надо поступить по справедливости. А Господь дал нам изумительную возможность, абсолютно умопомрачительную (в том смысле, что мы не можем этого постичь) – те грехи, которые мы сотворили в этой жизни, Он может нам простить. Господь имеет власть их прощать, потому что Он взошел на Крест для того, чтобы взять наши грехи на Себя, и умер именно за них. Нам даром дан великий дар – святое крещение. Дар, потому что его нельзя ни заработать, ни заслужить, ни купить. Мы по своей падшей природе совершенно не готовы к принятию этого дара. Нам дана эта благодатная возможность – святое крещение; нам дана хоть малая, но вера: мы же не сомневаемся в том, что Бог есть. Чего же нам не хватает? Нам не хватает того, чтобы эту чисто умозрительную веру сделать движущей силой нашего сердца. Умозрительную веру имеет и сатана, и все бесы; имел ее и Каиафа, который отдал на распятие Христа; и многие члены синедриона – они знали, Кого распинали, и все-таки Его распяли и не ужасались, потому что Христос был им ненавистен.

На словах мы вроде неплохо относимся ко Христу, нельзя сказать, что мы Его ненавидим, но получается так, что наша жизнь является постоянным поруганием Христа, мы как бы издеваемся над Богом. Мы носим крест, ходим в храм, дом наш украшаем иконами, мы молимся, прикладываемся, дерзаем даже крест целовать в знак того, что, дескать, Господи, мы Тебя любим. Но, выйдя за порог храма, а некоторые даже в храме, тут же от Христа отрекаемся, тут же Ему ругаемся, тут же Его поносим, на деле доказывая, что слова Христовы для нас пустой звук. Пустой звук то, что Христос за нас распят; пустой звук то, чему Он учил. Господь прожил страшно тяжелую жизнь, Господь пытался научить нас истине, а мы упорно, нагло этому противодействуем, хотим откупиться какими-то лицемерными внешними жестами, то есть обманываем. Но обмануть можно кого угодно, только не Бога, потому что Он смотрит на самое сердце наше. А сердце наше жестокое, и это жестокосердие мешает нам веровать, веровать истинно, по-христиански, так, как веровали святые, то есть получается, наша вера – это вера бесовская, не настоящая.

И пусть никто из нас не обольщается тем, что он верует в бытие Божие; в этом нет никакой заслуги, потому что только купленный человек или человек, совершенно превратившийся в животное, может сказать, что никакого Бога нет. Присутствие Бога очевидно, и Воскресение Христа – научно доказанный факт. Но это никого не удивляет и никого не приводит в трепет и в ужас. Мы и так, собственно, знаем, что Христос воскрес, но все равно жизнь свою ведем не в зависимости от этого. Выходит, что, воскрес Он или не воскрес, на нас это никак не отражается, мы продолжаем жить в грехе.

Мы живем в грехе, потому что наши ум и сердце по-разному устроены: умом мы уже приняли веру, а в сердце это еще не вошло. Как же сокрушить твердыню нашего сердца?

Когда жены-мироносицы шли ко гробу, они между собой говорили: «Кто отвалит нам камень от двери гроба?» Наше сердце привалено камнем, и, чтобы увидеть Христа, надо этот камень отвалить, перевернуть. Переворот этот есть покаяние. Мы должны глубоко осознать свою падшесть, глубоко осознать свою виновность перед Богом, глубоко поскорбеть о том, что наши дела никак не соответствуют тому, чему учил Христос. Мы должны пролить об этом слезы, вперить ум наш в эту страшную трагедию: Христос жил, Христос умер, Христос проповедовал, а мы продолжаем жить в грехе.

Жить в грехе после того, как Христос ходил по земле, совершенно невозможно, для этого нужно иметь просто бесовскую наглость. Зная, что Христос есть Победитель, зная, что Христос разрушил и попрал врата адовы, бесы все-таки продолжают делать свое черное дело, вредить делу спасения людей. И мы вместо того, чтобы слушать нашего Учителя, вместо того, чтобы, познав в себе грехи, удерживаться от них, продолжаем их совершать. Бывает, что человек ослеплен каким-то грехом и не видит его в себе, не чувствует – это еще понятно. Но ведь есть такие грехи, которые для нас уже совершенно очевидны. Мы знаем: вот это мы сейчас сделаем – и это есть грех.

Например, наступает вечер, а нам не хочется молиться, нам трудно, мы устали, еще какие-то причины. И мы знаем, что если мы ляжем спать без молитвы, то потом придем на исповедь и скажем: «Батюшка, я так устала, что не помолилась, простите. А можно мне причаститься?» И батюшка скажет: «Ну, причастись». Мы причастимся, а через две недели будет то же самое. То есть человек, зная, что он совершает грех, заранее зная, что он будет в этом каяться, все-таки это делает. Как это назвать? А если он этой ночью умрет? Что он, не может даже это малое совершить?

Наше сердце в таком состоянии, что в него ничего не проникает, ни одно слово. Постояли, послушали, умилились: ах, вот как здорово, за душу прямо задевает… вышли из храма – и начинаются опять раздоры, подозрения, какие-то склоки, мелкое брюзжание. Перед нами лежит крест и на нем распятый Христос, облитый кровью, а человек приходит и начинает ныть: вот у меня то, вот она мне это… Лежит распятый Христос перед нами, а мы жалуемся, что кто-то нам что-то сказал. Что в тебя, гвоздь, что ли, забили? Не можешь потерпеть такую малость, что тебе там кто-то что-то сказал? Вообще тогда на что ты годен? И так во всем: постоянно каждым своим помыслом, жестом, каждым своим делом, каждой мыслью мы отрекаемся. Тогда зачем мы крест носим, если мы не можем понести то, что нам Господь дал? Каждая встреча с любым человеком, каждое слово, которое мы слышим, – все промыслительно. Господь ведет каждого, Господь каждому жизнь свою выстраивает, но это все как будто мимо нас.

Получается, живем мы, живем, время идет, а сердце наше не оживает. А нам ведь надо достичь того блаженного состояния, о котором Господь говорит: «Будьте совершенны, как Отец ваш Небесный». Об этом даже страшно подумать, но ведь к этому нас зовет Евангелие, именно к такому совершенству. В нас должны быть те же самые чувствования, что и во Христе Иисусе. Когда Его ко Кресту прибивали, Он говорил: «Господи, прости им, не ведают, что творят». Он молился за тех людей, которые Ему вбивали гвозди в руки и ноги. А мы? Нас чуть тронь – мы готовы тут же убить, на месте. Только немножко задень мое «я», и я сразу покажу, какой я есть на самом деле христианин. Мы постоянно ленимся помочь ближнему нашему, ленимся проявлять христианскую любовь, молиться, вообще делать что-либо духовное – и пребываем тем не менее в благодушии, как будто ничего такого не происходит, как будто мы действительно верующие. Но наша вера номинальна, она пока не настоящая, она еще из нашего ума не вошла в наше сердце.

И только постоянным усилием, постоянным подвигом, постоянным насилием над своей греховной волей и над своим нежеланием спасения можно заставить свое окаменелое сердце опять зажить, стать духовным. Когда человек внезапно умрет на операционном столе, ему делают укол в сердце; если это не помогает, делают электроразряд; когда и это не помогает, делают прямой массаж: разрезают грудную клетку, и врач рукой массирует сердце. Он как бы выполняет работу за сердце, и оно начинает немножко трепетать, а потом и биться само. Оно опять оживает, и к человеку возвращается жизнь.

Вот так и мы, будучи по природе своей порочны, злы, завистливы, блудливы, имея в себе только саможаление и никакой жалости к ближнему не испытывая, должны заставлять себя жить так, как будто мы это все имеем. Нужно волю свою, всю силу души направить на спасение. Не хочешь молиться – заставь себя молиться; не хочешь делать доброе дело – а ты заставь себя сделать это доброе дело; не хочешь читать книги духовные – заставь себя их читать. И так во всем; надо все время переламывать себя, все время совершать насилие над этой каменной коркой, которой покрыто наше сердце. Тогда постепенно оно начнет трепетать, постепенно начнет реагировать, в нем появятся человеческие свойства: жалость, смирение, кротость, любовь, милосердие. Мы научимся любить не только себя, а будем иметь сострадание к другому, будем иметь какое-то терпение, снисхождение.

Мы ведь даже простить никого не можем: чуть нас зацепи, и мы готовы уже слезы лить, что вот он мне там что-то сказал, что-то подумал, как-то посмотрел. Ну а ты прости его, прости, ведь Господь этого требует: «И остави нам долги наши, яко же и мы оставляем должником нашим». Он против тебя прегрешил? Да, он не прав, он нехорошо сделал. Ну так ты его прости, будь великодушен, как Бог, Который прощает тебе миллионы грехов. Тебя же за твои грехи не положено к храму пускать на пушечный выстрел, а ты каждое воскресенье здесь блаженствуешь. Господь тебя прощает, а ты не можешь такую малость простить. Нету ни благородства, ни благодушия, ничего! Сердце каменное, против ближнего каждое лыко в строку.

Господь сказал притчу про человека, которому прощено было десять тысяч талантов, а он не простил несколько динариев своему товарищу, своему другу. Вот так и с нами будет: свяжут и в геенну огненную. А мы слушаем: геенна огненная, и думаем, что так все, хихоньки да хахоньки. Геенна огненная – реальность, и если мы свое сердце, эту каменную твердыню, не разрушим, если мы не научимся любви к ближнему, то наша жизнь окажется бесплодна, это все будет просто пустоцвет, «медь звенящая и кимвал звучащий». И Царства Небесного нам не видать, потому что Царство Небесное есть царство любви. И то, что мы ходим в храм и что-то из себя изображаем, улыбаемся, прикидываемся кроткими, – это все не имеет никакой цены. Ничто внешнее никакой цены перед Богом не имеет, а только внутреннее, только наше устроение христианское.

И нам надо стать именно такими, какими хочет нас видеть Господь. Мы не таковы, но за жизнь, которая нам осталась до смерти, надо успеть таковыми стать. Сколько же нужно труда приложить, сколько нужно сил затратить, чтобы человеку больному и хилому стать здоровым? В любом деле, чтобы что-то сделать, начиная от табуретки и кончая электронно-вычислительной машиной, нужно обязательно вложить труд. Но самый большой труд вкладывается при достижении Царствия Небесного, потому что оно требует от человека всей воли, всего времени, всего напряжения ума, всего напряжения сердца, рук, ног; мы должны всем естеством, каждой клеточкой нашего существа Богу служить, то есть постоянно думать о том, не согрешаем ли мы, постоянно думать о том, не делаем ли мы того, что противно заповеди Божией, и все время себя переламывать и заставлять. Постоянно себя перемалывать – должна идти именно такая «мясорубка» нашего сердца, потому что оно есть сплошной грех, от начала до конца, а надо его сделать милостивым.

И это возможно не иначе, как только с помощью благодати Божией. Ведь чтобы починить какой-то прибор, нужен человек, который знает, как этот прибор устроен. И чтобы наше сердце исправить, то есть вернуть ему эту чистоту изначальную, нужна сила, которая сердце создала. Только Сам Господь может нас исправить. Потому Церковь и называет Его Спасителем, что только Он, Сам Христос, может нас спасти из этого состояния. И если Господь увидит, что действительно наша воля, все силы нашего сердца, весь наш ум – все обращено к спасению, что мы изо всех сил жаждем его, не на словах, а на деле, то есть постоянно делаем усилие над собой, постоянно стремимся к тому, чтобы исправиться, – то постепенно мы будем исправляться. Господь будет нам давать силу, Господь будет нас очищать, потому что мы труд приложим, и Господь, видя этот труд, не оставит его втуне, Он обязательно нам поможет, Он обязательно придет, потому что Господь знает, что мы немощны, Господь знает, что мы никчемные люди XX века, растерявшие все добро, которое Он в нас вложил. Господь все прекрасно знает: наши немощи, наши заботы, наши неустройства, – все Господь знает и от нас требует только то усилие, на которое каждый из нас способен.

Спасение есть христианский подвиг, нам надо всегда двигаться. Каждый прожитый день должен быть движением ко спасению. Не просто прожить его, проплыть по течению, заснуть вечером и проснуться утром – каждый день нужно стараться заповедь Божию исполнить, каждый день нужно стараться к Богу приблизиться, каждый день нужно обязательно сделать этот шаг. И это шествие наше так трудно, так напряженно, как хождение под водой, где каждый шаг дается с большим трудом. Нам мешает то, что нас облепило, – наши грехи. Но в преодолении, собственно, и есть спасение. Поэтому спасается только подвижник, спасается тот, кто старается Богу служить и Ему угодить. И если мы это усвоим, то Господь нам будет помогать, Он нас исцелит. По милости Божией нам дарована вера – начало уже положено; по милости Божией нам даровано крещение; и по милости Божией мы получим и спасение, только надо этого возжелать.

Это желание должно выражаться не во внешней жизни, а в изменении своей природы и в умягчении собственного сердца. Апостол Павел так и говорит: если ты молитвой своей двигаешь горы, если ты даже тело свое отдал на сожжение, но не приобрел любви, то это ничто. И вот любовь наша к ближнему или нелюбовь проявляется повсюду и постоянно. Это не какое-то чувство, которое возникло, а потом исчезло. Любовь – это качество души, это созидающая сила. Она не зависит от чувства, она не зависит от погоды, от состояния здоровья. Если человек имеет любовь, то он не может, даже когда он болен или устал, раздражаться, потому что любовь не раздражается. Она не ищет никогда пользу себе; любовь никогда не уничижает другого; любовь все терпит, все прощает; она всегда готова принести себя в жертву ради другого, независимо от того, жена это или враг твой, ибо любовь не различает. Враг твой голоден, сказал Господь, накорми его. И такое качество для своей души надо приобрести. Но под лежачий камень вода не течет, поэтому надо делать постоянное усилие, постоянно заставлять себя, постоянно принуждать.

Вот настал праздник Рождества Богородицы, и человек решил, что надо отметить его каким-нибудь добрым делом – допустим, он с кем-то не разговаривает. Тогда он идет и разрушает эту стену отчуждения, чтобы между ними воцарилась любовь. И сразу Господь помог, и сердце другого умягчил, и наладился мир. Какая красота, как порадовали Господа! А ведь это же пустяк, случай такой незначительнейший, но на Небесах по этому поводу торжество, потому что еще две души объединились в любви. Когда человек помирится с тем, кто наговорил ему дерзости, и война между ними кончится, это будет действительно подвиг – человек двинется навстречу Царствию Небесному.

И таких подвигов мы можем совершать каждый день десятки, постоянно преодолевая рознь века сего, постоянно преодолевая недоброжелательство, злобу. Ты мне в лицо плюнул – ну ладно, я утрусь, я тебя прощаю. Если тебе хочется, плюнь еще раз, только успокойся. Вот и всё, а я потерплю. И если мы будем всегда так поступать, то постепенно начнем больше переживать не за себя – что нас кто-то ущемил, прижал, что-то нам не так сказал, – а за того человека, который испытывает скорбь. Ведь когда человек на нас злится, на нас ругается, нас жмет, он от этого еще больше страдает, потому что мы его раздражаем; значит, надо его пожалеть и стараться так свое поведение исправить, чтобы его не раздражать. Вот огромное поле деятельности для проявления нового качества души. И даже если нет такого качества, надо стараться все равно делать это ради Бога, преодолевая тот грех, ту лень, гордость, тщеславие, злобу, зависть, которые в нашем сердце присутствуют.

В этом преодолении себя грешного и есть ценность наших усилий перед Богом, Который видит, что мы стараемся, не просто живем, плывя по течению, а усердствуем для того, чтобы приплыть в Царствие Божие. И только так, усердствуя, можно его достичь, потому что спасение зависит от двух факторов. Первый, самый главный и важный, – это воля Божия, которая направлена на наше спасение. Сам Сын Божий пришел, умер на Кресте, чтобы нас спасти. Второй фактор – воля человеческая. Именно поэтому Господь сказал: «Аще кто веру имать и крестится, спасен будет». Уверуешь словам Христа и крестишься – вот два фактора и объединились. «А кто не верует, осужден будет». Господь желает нашего спасения, но если мы не веруем словам Христа, если мы постоянно от этих слов отрекаемся, значит, мы будем осуждены.

Понять это очень просто. Православие есть глобальное мировоззрение, самое совершенное из всех существующих в мире. Это самый строгий, самый всеобъемлющий взгляд на мир. Любое философское течение мысли, любая стройная система расшибается в своей несостоятельности о твердыню Православия. В нем есть ответ абсолютно на все вопросы бытия, и в то же время оно имеет изумительную простоту. Но это все теория; а любая теория без практики ничто, абстракция. И нам не хватает именно этой практики, желания действовать, у нас слишком расслаблена воля. Мы так: «Неплохо бы, конечно» – но сами палец о палец не ударяем. Мы все лежим, а надо понудить себя сначала сесть, а потом, раскачавшись, хотя бы встать на свои слабенькие ножки и начинать делать по шажку – первый шаг, потом второй, третий, чтобы каждый день был шагом к Царствию Небесному. Тогда это шествие и будет нашим крестным путем на Голгофу, путем ко спасению, к очищению, к освобождению от груза греха.

Духовная жизнь состоит только во внутреннем делании. Христианская жизнь есть отречение себя. Нам, будучи грешными, надо постоянно отрекаться от своего греха. Но мы и грех так срослись, мы настолько ко греху пристрастны, что, когда мы отрекаемся от него, нам делается больно. А боли нам не хочется; нам хочется только сидеть в своей скорлупе, чтобы нас все жалели, ублажали, хвалили, чтобы нас кормили, и чтобы у нас еще ничего не болело, и было много времени, и все вообще было. А жизнь не из этого состоит. Жизнь – это постоянные удары, потому что Господь пытается нас расшевелить, попускает нам скорби, которые нам как бы внушают мысль о том, что это бытие, которое мы себе пытаемся устроить, очень зыбко. Ну полежишь в комфорте минут десять-пятнадцать – и уже бок отлежал, надо переворачиваться на другой, опять неудобство. То есть Господь постоянно заставляет нас двигаться, шевелиться, хотя бы лежа на кровати. И надо нам стараться свою душу, свое сердце, всю волю свою собрать и понуждать себя. Господь так и сказал: «От дней Иоанна Крестителя Царствие Божие нудится, и только употребляющие усилие восхищают его». Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 27 сентября 1986 года, вечер

Проповедь протоиерея Родиона Путятина

В Неделю третью по Пятидесятнице

На Мф.6:33.

Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6:33). Слушатели-христиане! Отчего ныне у нас много недовольных? А очень много недовольных! Недовольство становится общей почти болезнью. Кто ныне доволен? Крестьяне большей частью недовольны; мещане…►

Проповедь святителя Филарета Московского

Слово в неделю третию по Пятдесятнице

Можно предугадывать, что говорено будет против излишних попечений об одежде и убранстве; и, может быть, при сей догадке, некоторые уже помышляют, что сей предмет слишком мал для того, чтобы занять внимание христианскаго собрания, в час, назначенный для спасительнаго учения. Но излишества и в…►

Проповедь архимандрита Ианнуария (Ивлиева)

3-я Неделя по Пятидесятнице

Рим. 5:1-10.

Как ни странным это может показаться, тема предлагаемого к размышлению отрывка – отношение веры и знания. Что есть вера? На чем она основана? Имеет ли она какие-нибудь разумные основания? Часто приходится слышать утверждение «верую, ибо нелепо». Этот броский афоризм Тертуллиана часто воспринимают чуть ли не как христианский догмат и призыв борьбы с рациональностью…►

Проповедь протоиерея Василия Михайловского

Неделя третья по Пятидесятнице

Бесчисленны милости Спасителя нашего к нам, особенно, явленные Им по Своем воскресении и вознесении на небо. Мы, грешные, упорно ленивые, непослушные Богу, чрез Господа нашего Иисуса Христа получили примирение с Богом Отцом, Существом Святейшим. «Мы имеем мир». Мир обыкновенно заключается между лицами более или менее равными по взаимному соглашению…►

---

Источник: https://azbyka.ru/days/2023-06-25

(1959)