Отец Анатолий и по своему внешнему согбенному виду, и по своей манере выходить к народу в черной полумантии, и по своему стремительному радостно-любовному и смиренному обращению с людьми напоминал преподобного Серафима Саровского. В нем ясно чувствовались дух и сила первых великих Оптинских старцев.
Протоиерей Сергий Четвериков
Батюшка Анатолий был необыкновенно прост и благостен. Всякий подходящий к нему испытывал счастье попасть как бы под золотой благодатный дождь. Само приближение человека к этому старцу уже как бы давало ему чудесную возможность очищения и утешения.
Архимандрит Борис (Холчев)
12 августа – день памяти преподобного Анатолия (Потапова), одного из последних Оптинских старцев. Житие старца, в отличие от жизнеописаний предыдущих Оптинских преподобных, после революции составлять было уже некому. Сохранились разрозненные воспоминания паломников, записи духовных чад, письма старца, в которых часто недостает биографических подробностей, но зато ярко и живо встает его образ. Почтим память старца и прикоснемся к этим воспоминаниям.
Память 30 июля / 12 августа
С юных лет преподобный Анатолий стремился к духовной жизни, но мать не отпускала его в монастырь, и только после ее смерти, 15 февраля 1885 года, когда ему было уже тридцать лет, пришел в Оптину пустынь калужский приказчик Александр Потапов. Вскоре брата Александра благословили быть келейником у преподобного старца Амвросия. Уже в эту пору открылся у преподобного Анатолия дар любви, сострадания, прозорливости.
Приняв монашеский постриг 3 июня 1895 года, он постепенно входил в старческий труд и после кончины старцев преподобного Иосифа и преподобного Варсонофия вместе с преподобным Нектарием стал продолжателем старческого духовного делания. Старцы не отвергают никого, но так уж сложилось, что к преподобному Нектарию стремились монашествующие и интеллигенция, а к преподобному Анатолию шел простой люд со своими хлопотами и жалобами, скорбями и болезнями.
Всегда смиренный и никогда не унывающий — в народе его ласково называли «утешителем», а еще — «вторым Серафимом». И действительно, та же любовь, радостный и светлый лик, всего несколько мудрых слов, простой подарок… А главное — совершенно особая атмосфера, царившая вокруг старца, оказавшись в которой, человек чувствовал себя как бы «побывавшим под благодатным золотым дождем».
На благословение к старцу, на соборование, на исповедь всегда стекалось множество людей. Из братского корпуса старцу Анатолию пришлось перейти в притвор Владимирского храма. И часто приходилось видеть такую картину: в монастыре полное затишье, не видно даже монахов, а Владимирская церковь открыта и полна народу. Батюшка принимал всех без ограничения времени, несмотря на бесконечную усталость, на мучительную боль от ущемления грыжи, боли в кровоточивших ногах. Одно время он вообще не ложился спать, позволяя себе вздремнуть лишь на утрени, во время чтения кафизм. Преподобный был всегда приветливым, постоянно ласковым, сердечным, готовым всегда отдать себя тому, кто приходил к нему с той или иной нуждой или скорбью.
Однажды пришел к преподобному попавший в затруднительное положение крестьянин, оставшийся с семьей без крыши над головой, имея за душой лишь 50 рублей денег. Ему неоткуда было получить помощь. От горя он впал в отчаяние, по-деревенски закручинился и первым делом решил пропить эти деньги, оставить жену с ребятишками, а самому идти в Москву в работники. Но недаром говорят: утро вечера мудренее. Наутро первая мысль в голову: «Сходи к старцу Анатолию», да и только. И пошел. Подходит под благословение, старец благословляет, как будто в лоб два раза ударяет, и кладет благословение медленно, чинно, а крестьянин и говорит: «Погибаю я, батюшка, хоть совсем умирай». — «Что так?» — «Да вот, так и так…» — и все рассказал крестьянин старцу. Старец Анатолий еще раз благословил его и сказал: «Не падай духом, через три недели в свой дом войдешь». Так оно и случилось, помог ему Господь и дом построить, и другим человеком стать.
Преподобный Анатолий любил Россию, русский народ и предсказывал: «Будет шторм. И русский корабль будет разбит. Но ведь и на щепках и на обломках люди спасаются. Не все погибнут… А потом будет явлено великое чудо Божие, и все щепки и обломки соберутся и соединятся, и снова явится великий корабль во всей своей красе! И пойдет он путем, Богом предназначенным!»
Но сначала Оптиной и ее последним старцам предстояло вместе с Россией взойти на свою Голгофу. Преподобный Анатолий писал одному из духовных чад, готовя к предстоящему: «Бойся Господа, сын мой, бойся потерять уготованный тебе венец, стой в вере и, если нужно, терпи изгнание и другие скорби, ибо с тобой будет Господь».
После закрытия Оптиной пришли с обыском и к преподобному Анатолию, вытащили из келии то немногое, что он не успел еще раздать чадам. За обыском последовал арест. Больного старца повезли в тюрьму, но по дороге его состояние ухудшилось, и он оказался в больнице, где ему, как тифозному, тут же остригли волосы и бороду. Когда же выяснилось, что его по ошибке приняли за тифозного больного, врач отпустил его. Вернулся он обитель измученный, еле живой, но со светлой улыбкой благодарением Господу на устах.
29 июля 1922 года в монастырь нагрянула комиссия ГПУ. Начались допросы. Готовились к аресту умирающего старца. Он не противился, только попросил себе отсрочки на сутки, чтобы приготовиться. Келейнику отцу Варнаве грубо приказали к завтрашнему утру приготовить старца к отъезду. Воцарилась тишина, старец стал готовиться в путь.
Ночью ему стало худо. Позвали доктора, но тот не нашел ничего, угрожающего жизни. Под утро келейник нашел старца стоящим на коленях. Войдя в келию через несколько минут, отец Варнава понял, что старец Анатолий тихо отошел ко Господу.
Наутро приехала комиссия. Вышли из машины: «Старец готов?» — «Да, готов», — ответил отец Варнава. И впустил их в келию. Там, на столе, в гробу лежал «приготовившийся» почивший старец. Господь принял готового Своего раба в ночь на 30 июля/12 августа 1922 года. «Честна пред Господем смерть преподобных Его» (Пс. 115, 6).
Его погребли возле могилки преподобного Амвросия, на том самом месте, где он долго стоял за две недели до смерти, повторял: «А тут ведь вполне можно положить еще одного. Как раз место для одной могилки. Да, да, как раз…»
«Положись на волю Господню, и Господь не посрамит тебя… Пред кончиною своею будешь благодарить Бога не за радости и счастье, а за горе и страдания, и чем больше их было в твоей жизни, тем легче будешь умирать, тем легче будет душа твоя возноситься к Богу» — так учил своих чад преподобный Анатолий и жизнью своей, и блаженной кончиной.
Источник: http://www.pravoslavie.ru/
Ольга Рожнёва
ПРЕПОДОБНЫЙ ОПТИНСКИЙ СТАРЕЦ АНАТОЛИЙ (ПОТАПОВ)
Преподобный Анатолий, как и преподобный Сергий Радонежский, совершенно исполнил заповедь Божию о почитании родителей, откладывая свое желание поступить в монастырь до кончины матери. В Оптину Пустынь будущий старец, в миру Александр, поступил 15 февраля 1885 года, когда ему исполнилось 30 лет. Он был определен в скит келейником преподобного старца Амвросия одновременно с иноком Нектарием, тоже будущим старцем.
Послушник Александр стал свидетелем духовных подвигов и старческого служения последних лет жизни великого старца Амвросия, когда к его хибарке в скиту притекала «вся Россия». Как свеча загорается от свечи, так и отец Анатолий принял от великого старца благодать старчества. Еще будучи его келейником, послушник проявлял благодатные дары прозорливости и любви.
Протоиерей Сергий Четвериков, один из летописцев Оптиной, вспоминал: «Будучи еще в сане иеродиакона, в 1905 году, он уже привлекал к себе внимание и сердца богомольцев своим внимательным, любовным выслушиванием их печалей и жалоб».
О первых шагах отца Анатолия на пути старчества сохранилось воспоминание сельской учительницы Нины Владимировны:
«Пригласили мы как-то с собою в Оптину нашу знакомую попадью Ольгу Константиновну Кесареву… Та собиралась неохотно: “Ну что теперь в Оптиной! Это когда-то были старцы, а теперь уж их нет больше!”… Прошло несколько дней, и она решила прогуляться. Нарядная, в шляпе, в красной мантилье, подошла к скиту, села с книгой на лесенке старческой “хибарки”. Вышел келейник с ведерком, пошел за водой к колодцу. “Откуда ты, раба Божия?” – спросил смиренно и ласково. “Вот они, хваленые монахи, пристают с вопросами”, – с гневом подумала дама и отвернулась в гордом молчании. А инок Александр, набрав в колодце воды, опять подходит. И начинает рабе Божией сам рассказывать, кто она, откуда, и такое напоминает ей, что хотелось бы забыть навсегда. “Ах, – думает дама, – эта болтунья Марья Михайловна (спутница) всё про меня тут разболтала”. А отец Александр уже о том рассказывает, чего не только Марья Михайловна – ни одна живая душа не знала. Тут уж Ольга Константиновна сообразила, что перед нею необыкновенный человек. Она упала перед ним на колени и восторженно сказала: “Вы – святой!” С тех пор она стала по-другому относиться к оптинским монахам, сняла свой кричащий наряд, покрылась платочком и сделалась покорной ученицей батюшки».
4 июля 1908 года в «Летописи скита Оптиной Пустыни» было записано:
«Сегодня после трапезы прощался с братиею скита скитский иеромонах отец Анатолий, переходящий по распоряжению отца настоятеля в монастырь с назначением состоять духовником мирян, прибывающих в Оптину Пустынь на богомолье».
Так отец Анатолий переселился в монастырь, в келью при храме в честь Владимирской иконы Божией Матери. Батюшка принимал всех без ограничения времени, несмотря на бесконечную усталость, на мучительную боль от ущемления грыжи, боли в кровоточащих ногах.
Исповедь у старца обновляла и возрождала. «Сосредоточенно, благоговейно подходили монахи один за другим к старцу. Они становились на колени, беря благословение, обменивались с ним в этот момент несколькими короткими фразами. Некоторые проходили быстро, другие немного задерживались. Чувствовалось, что старец действовал с отеческой любовью и властью. Иногда он употреблял внешние приемы. Например, ударял по лбу склоненного пред ним монаха, вероятно отгоняя навязчивые приражения помыслов. Все отходили успокоенные, умиротворенные, утешенные. И это совершалось два раза в день: утром и вечером. Поистине, “житие” в Оптиной было беспечальное, и действительно, все монахи были ласково-умиленные, радостные или сосредоточенно-углубленные. Нужно видеть своими глазами результат откровения помыслов, чтобы понять его значение», – писал И.М. Концевич.
Известно множество случаев прозорливости старца. Многим он предсказывал будущие события в их жизни: одному священнику предсказал место служения, инокине – то, что она поедет в Италию. Одна женщина пришла с сыном Димитрием, старец хотел благословить его иконой великомученика Димитрия Солунского, но вдруг сказал сам себе: «Нет, не то», – и благословил образом святого Димитрия Донского, имя которого и носил мальчик.
Однажды пришел к старцу Анатолию попавший в затруднительное положение крестьянин, оставшийся с семьей без крыши над головой, имея за душой лишь 50 рублей денег. Ему неоткуда было получить помощи. От горя он впал в отчаяние, по-деревенски закручинился и первым делом решил пропить последние деньги, оставить жену с ребятишками, а самому идти в Москву в работники. Прежде чем так поступить, решил сходить к старцу Анатолию. Старец благословил его и сказал: «Не падай духом, через три недели в свой дом войдешь». Так оно и случилось: по молитвам старца Господь помог ему и дом построить, и другим человеком стать.
Как и все Оптинские старцы, отец Анатолий имел великий дар исцелений, но совершал их прикровенно, посылая страждущих, как правило, на источник преподобного Пафнутия Боровского или на могилку старца Амвросия или посредством какой-нибудь вещи. Одна духовная дочь старца рассказывала, что однажды батюшка с ней послал грушу ее брату. Она удивлялась, почему именно младшему, а когда приехала, оказалось, братишка очень болен и врачи говорят, что надежды мало. Брат стал есть грушу по маленькому кусочку и вскоре выздоровел. Другая духовная дочь рассказывала, как выздоровела, укрывшись подаренным батюшкой подрясником.
Преподобному Анатолию суждено было стать свидетелем исполнения грозных пророчеств Оптинских старцев. 23 января 1918 года декретом СНК Оптина Пустынь была официально закрыта. Монахов ссылали, арестовывали, издевались над ними. В 1919 году первый раз был арестован настоятель Оптиной отец Исаакий II. С каждым днем приходили всё более тревожные вести, страшные слухи. Старец при этом сохранял удивительное спокойствие, ободряя тем самым и монашескую братию.
Когда духовные чада предложили преподобному Анатолию на время оставить Оптину, он ответил решительным отказом: «Что же, в такое время я оставлю святую обитель? Меня всякий сочтет за труса, скажет: когда жилось хорошо, то говорил: терпите – Бог не оставит; а когда пришло испытание, первый удрал. Если и погонят, то тогда оставлю святую обитель, когда никого не будет. Последний выйду и помолюсь и останкам святых старцев поклонюсь, тогда и пойду».
После закрытия монастыря и реорганизации его в сельхозартель старец был арестован. По дороге в тюрьму он тяжело заболел, и ему, ошибочно приняв за тифозного, остригли волосы и бороду. Вернулся он в обитель совсем измученный, еле живой, но со светлой улыбкой и благодарением Господу. Когда его увидели остриженным, многие не узнали батюшку, а потом очень опечалились. Старец Анатолий веселый вошел в келью и сказал, перекрестившись: «Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже! Слава Тебе, Боже!» – и, осмотрев всех, добавил: «Посмотрите, каков я молодчик!»
Позже он рассказывал о своей поездке в Калугу: «Как там хорошо! Какие люди хорошие! Когда мы ехали в поезде, у меня была рвота. Дошли пешком, а там владыка Михей почему-то стал требовать лошадь. И зачем это он выдумал? Все братья пошли, а мы сидели в “чеке”. Там курили, было душно. У меня поднялась рвота, и меня отправили в больницу, подумали, что у меня тиф. Там меня остригли, но это ничего – так гораздо легче. Доктор, такой хороший, сказал, что по ошибке счел меня за тифозного и велел остричь, – очень извинялся. Такой хороший! Сторож в больнице тоже очень хороший… Сестра – тоже очень хорошая – была у отца Амвросия… Да, хорошие люди, хорошие…
Знаешь, тот, кто меня арестовал, после сказал, что по ошибке меня арестовал, и просил простить его и даже руку у меня поцеловал. Я сказал, что это ничего, что я очень рад, что съездил в Калугу». Свою арестантскую поездку в Калугу в сопровождении чекистского конвоя, поругания и тяжкие страдания старец описывал без ропота и осуждения, с детским беззлобием и благодушием.
29 июля 1922 года в монастырь приехала чрезвычайная комиссия. Старца долго допрашивали и хотели увезти. Батюшка сохранял мирное расположение духа и смиренно попросил отсрочить арест на один день, чтобы ему можно было приготовиться в путь. Чекисты согласились, пригрозив келейнику, чтобы назавтра старец был обязательно готов к отъезду. После этого преподобный Анатолий уединился у себя в келье и в молитве предал свою душу Богу.
На другой день утром приехала комиссия. Спросили келейника: «Старец готов?» «Да, – ответил он, – готов», – и открыл перед посетителями дверь кельи, посреди которой уже стоял гроб с телом почившего. Так Господь чудно призвал к Себе Своего верного раба, исполнившего все Его повеления и заповеди, сподобив Своего угодника в последнюю ночь молитвенно приготовиться в последний путь и не попустив надругаться над Своим избранным сосудом.
Старец сподобился быть погребенным возле своего великого наставника – преподобного Амвросия, на том самом месте, где преподобный Анатолий сам хотел быть похороненным и за две недели до своей кончины долго стоял, повторяя: «А тут ведь вполне можно положить еще одного. Как раз место для одной могилки. Да, да, как раз…»
По свидетельству очевидцев, могила старца Анатолия после погребения несколько дней благоухала неизреченными ароматами. Мощи старца почивают сейчас в Оптинском храме в честь Владимирской иконы Божией Матери.
Преподобне отче Анатолие, моли Бога о нас!
Источник: https://pravoslavie.ru/63368.html
(246)