16 февраля 2022 года исполнилось 110 лет со дня кончины святителя Николая Японского. Архиепископ Николай обратил в православие более 20 тысяч человек, перевел на японский язык Новый Завет и основные богослужебные книги, построил православный собор в Токио.

День памяти:  3 февраля  

ысокопреосвященный Николай, в миру Иоанн Димитриевич Касаткин, родился 1 августа 1836 года в селе Березе Бельского уезда, Смоленской губернии. Родите­ли его были духовного звания. Тяжелую жизненную школу пришлось пройти юному Иоанну. Жизнь духовенства в то время протекала в крайней бед­ности, а школьные годы проходили в тяжелой бурсе, среди холода и голода. Но Иоанн, с детства отличавшийся прекрасными умственными способнос­­тя­ми и живым и веселым характером, в 1856 году блестяще окончил семинарию и был принят на казен­ный счет в Петербургскую духовную академию. Здесь на четвертом курсе совершенно случайно попалось ему на глаза приглашение к студентам занять место настоятеля домовой церкви при русском консульстве в Хакодатэ, в Японии. Прочитав это приглашение и не обратив на него вни­мания, Иоанн Димитриевич отправился ко всенощной. И во время службы, в храме Божием, совершенно неожиданно явилась и окрепла в нем мысль отпра­виться в Японию для проповеди христианства. Он подает соответствующее прошение, и 8 июня 1860 года состоялось его назначение в Хакодатэ. И вот только что отпраздновавший окончание академического курса и еще недав­но веселившийся на свадьбе у своих родственников, он вдруг превраща­ется в ино­ка-миссионера. 24 июня 1860 г. он был пострижен в монашество с нарече­нием имени Николая, 29-го рукоположен в иеродиакона и 30-го — в иеромонаха.

Вскоре после этого о. Николай отправился в Япо­нию через Сибирь. В г. Ни­кола­ев­ске ему пришлось провести зиму. Тут он свиделся с миссионером архиепископом Иннокентием (впоследствии мит­рополитом Московским), который ласково принял его, дал ему много полезных советов, сам скроил ему рясу и в виде благословения возложил на него бронзовый крест за Севасто­польскую кампанию.

2 июля 1861 года иеромонах Николай прибыл в Хакодатэ. Но начать мис­сионерскую дея­тельность молодому иноку было чрезвычайно труд­но. Япония тогда только что была открыта для ино­странцев; японцы их ненави­дели, бро­сали в них камнями, а то даже рубили саблями, если представ­лялась к то­му возможность. Исповедание христиан­ской религии было запрещено под страхом смерт­ной казни. Вот как о том времени говорит сам свя­титель: «Тогда я был молод и не лишен воображе­ния, которое рисовало мне толпы отовсюду стекающихся слушателей, а затем и последователей слова Божия, раз это последнее раздастся Японской стра­не. Каково же было мое разочарование, когда я по прибытии в Японию встретил совершенно проти­воположное тому, о чем мечтал! Тогдашние японцы смотрели на иностранцев как на зверей, а на хри­стианство — как на злодейскую секту, к которой могут принадлежать только отъявленные злодеи и чародеи».

Но Господь помог Своему рабу преодолеть все трудности. Прежде всего свя­титель Николай стал изучать японский язык. «Много было потрачено вре­мени и труда, — писал он, — пока я успел присмотреться к этому варварскому языку, положительно труднейшему в свете, так как он состоит из двух: природного японского и китайско­го, перемешанных между собою, но отнюдь не слившихся в один. Сколько родов разговорного языка, начиная почти от чисто китайского наречия до простонарод­ной речи, в которой, однако, неминуемо вплетаются китайские односложные слова». Восемь лет прошло в самых упорных трудах по изучению японского языка, и святитель достиг того, что стал как бы природным японцем, отлично знающим историю и всю литературу Японии, как древнюю, так и новую. Изучая страну, ее язык, при­сматриваясь к жизни японцев, святитель Божий стал понемногу сеять семена христианского учения. Исповедуя действия благодати Божией, в день своего 50-летнего юбилея об этих первых шагах своей деятельности святитель так го­ворил: «50 лет тому назад я приехал сюда проповедовать учение Христово; но тогда не только никто не был расположен слушать его, а все с враждой от­носились к нему. Один из тогдашних врагов христианства здесь, пред на­ши­ми глазами, ныне один из почетнейших между нами. Он тогда известен был в Ха­кодатэ как замечательный фехтовальщик, поэтому приглашен был давать уроки фехтования сыну русского консула в Хакодатэ. Каждый день я там встречался с ним, и всегда он молча смотрел на меня с враждебным ви­дом; наконец, враждебное чувство привело его ко мне. Пришедши, он грубо начал: “Вы, варвары, приезжаете высматривать нашу страну; особенно такие, как ты, вредны; твоя вера злая”. “А вы знаете мою веру, что так отзываетесь о ней?” — спросил я. — “Ясно, не знаю”. — “А не зная вещи, поносить ее ра­зумно ли?” Это несколько остановило его, но он с прежней грубостью произнес: “Так что же за вера твоя? Говори”. — “Изволь слушать”. И стал говорить о Боге Едином, о Боге Творце вселенной, Боге Искупителе. По мере того, как я говорил, лицо моего слушателя прояснялось, и он, не переставая внимательно слушать, одной рукой достал из-за пояса тушницу, другой — из рукава бумагу и стал записывать мою речь. Через час или полтора он был совсем не тот человек, который пришел. “Это совсем не то, что я думал”, — сказал он, когда я окончил говорить. “Поговорите еще”, — попросил он уже ласково. “При­ходите”, — пригласил я. И он стал приходить каждый день, а через неделю был уже в душе христианином. Скажите, что его обратило ко Христу? Когда-то сильный противник христианства Савл был внезапно обращен светоносным явлением ему Господа Иисуса Христа. Там было великое чудо. Здесь я вижу также чудо, только прикровенное. Тот же Христос невидимо Своей благодатью коснулся сердца Своего врага, сердца чистого, только пребывавшего во мраке, блеснул на него лучом Своего света — и врага не стало, он обратился не толь­ко в верного последователя, но и в горячего проповедника Христа. Дальнейшее также полно указаний на помогающую благодать Божию. У Савабе был друг, доктор конфуцианист, кото­рому он стал сообщать свои познания о Христовом учении и старался передать ему свою веру. Сакай, друг его, сначала только смеялся над ним и опровергал его тогда, но недолго это длилось; Сакая тоже кос­нулась благодать Божия, и он сделался не только последователем и про­по­ведником Христа, но и великим постником и молит­венником. Старые христиане, конечно, помнят, как он здесь, будучи диаконом, иногда во время ектении, которую произносил, в молитвенном восхищении припа­дал на землю и долго так оставался, умиляя всех и возбуждая глубокое молитвенное настрое­ние. Когда Савабе и Сакай сделались христианами, то я увидел, что время для про­поведи здесь настает, и потому отправился в Россию, чтобы просить Святей­ший Синод основать здесь Миссию и дать мне сотрудников. Когда я снова прибыл в Хакодатэ, то нашел, что ревностный Савабе уже образовал у себя ма­ленькую церковь: у него собралось из Сендая несколько молодых хорошо образованных «сизоку» (дворян); то были: ныне еще здравствующие о. Матфей Качета, о. Петр Сасачава, уже скончавшийся о. Яков Такая, о. Иоанн Оно, только что отшедший в другой мир Павел Цуда и некоторые другие; всех я нашел уже довольно научен­ными в вере и в душе христианами. Кто же им ука­зал путь из Сендая в Хакодатэ и кто обратил их в христианство, если не Сам Господь таинственным действием Своей благодати? Этими людьми началась катихизаторская школа в Хакодатэ, и они, вышедши из нее, сделались первыми проповедниками, основавшими церкви в разных городах и селениях северной части Ниппона. Когда потом в Токио основалась катихизаторская школа, а с течением времени и семинария, то число пропо­ведников увеличилось, а с тем вместе и число наших церквей умножилось. Лучшие из проповедников на соборах избирались для поставления во иереи и диаконы, так образовалось наше священство. И иереи, как распорядители благодати Божией, особенно ясно могут свидетельствовать о явлениях ее в нашей Церкви: у каждого из них, вероятно, есть на памяти случаи чудесной помощи Божией, явленной через преподаваемые ими таинства крещения, причащения Святых Тела и Крови Христовых, особенно же таинства елеосвящения — исцеление болезней, облег­чение страда­ний, внезапное умирение души и прочее».

Так скромно описывает святитель Николай первые шаги своей проповеди. И по­истине благодать Божия споспешествовала ему. Ибо первое время было самое труднейшее для него и для обращенных им христиан. Много было пе­ре­несено в то время и горя, и нужды, и лишений, и даже гонений на христианство. Надо помнить, как незадолго перед тем Япония поступала с христианами. Их завертывали в соломенные мешки, складывали в кучи и сжигали заживо, распинали и т. п. И только в 1873 году последовала отмена старых антихристиан­ских эдиктов, и с этого только времени явилась свобода христианской проповеди в стране Восходящего Солнца. Около этого времени, в 1869 г., святитель Николай, еще в сане иеромонаха, приехал в Россию хлопотать об устройстве в Японии Русской Миссии. В 1870 году Миссия была открыта. Иеромонах Николай возведен в сан архимандрита. А с 1873 года православная проповедь стала гласно раз­даваться в Японии. Юная Церковь Хри­стова, основанная тайно в Хакодатэ, ста­ла расти и крепнуть по всей Японии. Начали строиться церкви, совершаться богослужения, устраиваться публичные диспуты и собеседования, образовываться христианские общины, открываться школы. И вез­де, на каждом шагу этой юной жизни создателем и руководителем ее был апостол Японии Николай. Святейший Синод, видя такие труды его и находя неудобным Церковь Япон­скую оставлять без архипастыря, вызвал архимандрита Николая в Петер­бург, и 30 марта 1880 г. архимандрит Николай был рукоположен в еписко­па. Это бы­ла вторая и последняя поездка святителя в родную страну. Остальные 32 го­да он провел безвыездно в Японии.

Для приготовления пастырей святитель Николай устроил семинарию, сам учил в ней, а потом, когда постановка дела была расширена, не оставлял ее без своего внима­ния, но самым бдительным образом относился к ней до послед­них дней своей жизни, входил подробно во все нужды школы и знал каждого ученика по имени. Устроил женскую японскую школу, вроде наших епар­хи­альных училищ, а также другие школы. Но заветной мечтой святителя было устройство православного храма в столице Японии Токио. Еще в 1880 г., когда святитель Николай был в России, то он стал собирать пожертвования для по­стройки храма. Господь помог ему собрать около 300 тыс. рублей. В 1884 го­ду приступили к постройке православного храма. Посреди японской столицы, возвышаясь над окрестностями, находится холм Суругадай. Он был куплен нами у японского правительства для Русской Миссии. На этом холме и решено было воздвигнуть храм. Но на нем не хватало места для постройки такого вели­чественного храма. Пришлось делать громадные насыпи, ввиду частых землетрясений особенно тщательно закладывать фундамент. Постройка стен и арок длилась пять лет. Все усовершенствования техники были применены са­мым тщательным образом. Но много горьких минут пережил владыка Николай, прежде чем окончил это святое дело. Сколько нападений, сколько враж­дебных толков возбудила постройка собора. По словам святителя, каких только проек­тов по этому поводу не строили, чтобы исхитить из вражьих рук эту неприятель­скую крепость, сооружаемую среди столицы на таком возвышенном месте, что оттуда будто бы император в своем дворце может быть наблюдаем во вся­кое время. Одни предлагали воздвигнуть гору, которая закрывала бы императорский дворец от храма, другие советовали обнести храм такой высокой стеной, чтобы с крыши его нельзя было видеть дворца, третьи требовали за миллион ку­пить храм и пода­рить его императору. Наконец, храм был готов и 24 февраля 1891 года был торже­ственно освящен. В этот день впервые на глазах всей Япо­нии во всей красе православного богослужения была совершена Божественная литургия и принесена Бескровная Жертва Единородного Сына Божия к Отцу Своему Небесному за весь мир. И в то время, как христиане-японцы возносили свои молитвы веры и любви в новосозданном храме, их братья-язычники в изумлении стояли около дома Всевышнего. В 8 часов утра раздался первый удар колокола православного собора, за ним другой, третий.., а затем и трезвон от рук искусного звонаря, нарочно выписанного из России. Пораженные неслы­ханным звоном, японцы, как бабочки на огонь, помчались к Суругадаю и несмет­ными толпами окружили собор…

Велика была радость святителя, совершавшего сие торжество. Одино­ким он пришел в эту страну, даже не знавшим языка ее, безо всякой помощи от лю­дей, но с великой силой Божией, в немощной природе человека совершаю­щейся, и вот теперь он освящал созданный им храм в языческой стране, храм, стоящий сотни тысяч рублей, и в присутствии своей паствы, им же обращенной ко Христу, паствы, в то время состоявшей уже не из трех человек, а из 216 об­щин с 18635 обращенных ко Христу язычников… Этот храм благодарные японцы
и не называют иначе, как храм Николай («Сейдоо-Никорай»). Про сей храм свя­титель писал: «Собор этот будет памятен, будет изучаем, подражаем мно­гие не десятки, а — смело говорю — сотни лет, ибо храм — действительно замечатель­нейшее здание в столице Японии, здание, о котором слава вознеслась по Ев­ро­пе и Америке еще прежде его окончания и которое ныне, будучи окончено, по справедливости вызывает внимание, любопытство и удивление всех, кто бывает в Токио». И японцы теперь считают это здание своей гордостью. Возле собора построены дома, в которых помещаются духовная семинария, женское училище, миссионерское управление, типография, жилище самого архиепископа и ближайших его помощников. «Это как бы отдельный городок, откуда во все концы Японии льется свет православной Христовой веры».

Для непрерывного общения с церквами и наблюдения за их жизнью святи­тель Николай предпринимал ежегодные пастырские путешествия по Японии. Обычно он объезжал общины со священником, в ведении которого они находятся. Местные христиане задолго до приезда владыки готовятся к встречи своего любимого «дайсимпы» (епископа) и устраивают ему по возможности тор­жественный прием. После первых приветствий вся процессия — прибывшие и встречающие — направляется в заранее отведенное помещение, где после крат­кого молебствия преосвященный произносит поучение. Затем просматривает списки крещеных, брачующихся и умерших данной общины. Местные христиане бе­седуют с епископом: высказывают ему свои предложения, спрашивают его советов и указаний по разным недоуменным вопросам. Иногда к приезду пре­освя­щенного приурочивается проповедь для язычников. В таких случаях заранее вывешивается объявление о прибытии в общину «известного проповедника» — епископа Николая. В назначен­ный час собирается публика и проповедь начи­нается. Говорят катихизатор, свя­щенник и наконец епископ. Речь его обыкно­венно длится не менее часа и всегда производит сильное впечатление на слу­ша­телей. Иногда речь епископа прерыва­ется возражениями. Если можно разре­шить возражение, не нарушая хода мысли, то это сейчас же и делается. Если же нельзя, то возражающего просят подождать до конца. По окончании пропо­веди говорящий всегда обращается с вопросом: не имеет ли кто-либо из слуша­телей сделать возражения. Иногда завязывается целый диспут. Большое вни­мание преосвященного привлекали дети христиан. Справед­ливо видя в них будущее Церкви, преосвященный везде, где только можно, собирает их к себе, ласково беседует и наставляет их в вере. В каждой общине преосвящен­ный остается дня по два, по три: обойдет непременно все дома христиан, присутст­вует на их собраниях, поучает, делает различные указания. С утра до глубокого вечера продолжается это архипастырское посещение христиан. Вот наступил ве­чер; все —— и катихизатор, и священник — разошлись на ночлег. Один епис­коп не спит; вынул свою записную книжку и тщательно записывает: что где видел, что кому сказал. Кончил записки, приступает к чтению различных сообщений и писем, на многие из которых приходится тут же писать ответы. А завтра опять встает чуть свет, опять отправляется по домам христиан или едет на такой же труд в другое место. И так изо дня в день полвека работал неуто­мимый труженик! Так трудился он на ниве Христовой. И благодаря та­ко­вым трудам его в настоящее время в Японии около 300 православных приходов и около 40 тыс. православных японцев.

Громадный труд употребил святитель Николай в переводе на японский язык Священного Писания и богослужебных книг. И этот труд он один и мог только исполнить. По этому поводу он сам говорил: «Я не из гордости говорю, но по глубокому сознанию, что я действительно теперь могу лучше всякого другого заниматься переводом богослужебных книг. Я знаю русский и славянский языки, знаю и греческий, а потому могу сличать славянский текст с греческими ори­гиналами; знаю японский и китайский языки и потому могу излагать переводы. Наконец, я имею уже опытность в деле переводов, и потому мне лучше всего сосредоточить все свое внимание на удовлетворении именно этой, самой важной, нужды Церкви». И святитель с великим усердием трудился над этим делом. «В течение 30 последних лет, минута в минуту, в шесть часов ве­чера входил в его келью его постоянный сотрудник по переводам Накаисан, садился рядом с архиепископом на низенький, аршина полтора в квадрате, табурет, на котором лежала подушка, называемая по-японски «забутон», и на­чинал писать под диктовку архиепископа переводы. Работа эта продол­жалась в течение четырех часов и оканчивалась в 10 часов вечера. Откладыва­лась она только в дни вечернего богослужения и праздников. В часы работы над переводами двери келлии высокопреосвященного были абсолютно закрыты, и входил туда только слуга преосвященного Иван-сан, чтобы подать чаю. «Хо­тя бы небо разверзлось, — говорил владыка, — а я не имею право отменить за­нятий по пере­воду». И святитель перевел на японский почти весь Ветхий Завет, весь Новый Завет, весь круг богослужебных книг (Октоих, Триодь постную и цветную и все другие богослужебные книги), Православное вероисповедание свт. Димитрия Ростовского, Катихизис, Краткую Священную историю и мно­гое другое. В этом случае он один сделал то, чего не смогли бы так сделать де­сятки других в течение многих лет. Благодаря его трудам на японском языке соверша­ется все православное богослу­жение во всем его годовом разнообразии, благо­даря его трудам Японская Церковь читает слово Божие на своем родном языке.

Кроме сего святитель устроил прекрасную православную библиотеку. «Библи­о­те­ка Православной Японской Миссии, — пишет собеседник святителя Д. Позд­неев, — пред­ставляет собою поистине удивительное учреждение. Каким образом архиепископ Николай успел собрать такую чудную коллекцию книг, известно одному Господу Богу! Библиотека эта помещается в специальном здании, постро­енном со всеми противопожарными приспособлениями, какие только возмож­ны. Одних европей­ских книг в ней насчитывается свыше 12 тысяч названий, из ко­их большинство на русском языке, но много также книг английских, фран­цузских, немецких. Независимо от этого существуют также особые коллек­ции книг — японская и китайская. Миссийская библиотека является удивитель­нейшим доказательством аккуратного и любовного отношения почившего архиепископа к миссийскому делу и к миссийской собственности. Каждая по­лу­чавшаяся книга не только заносилась им собст­венноручно в каталог, но после переплета он даже сам наклеивал ярлыки и ставил книги на полку. Биб­лиотека до сих пор в глазах православных японцев составляет как бы свя­ти­лище, куда доступ разрешается только лицам, преданным научным знаниям и стяжавшим полное доверие архиепископа. До самых последних лет архиепис­коп собственноручно в назначенные часы выдавал книги из этой библио­теки, собственноручно записывал их в отпускной журнал и собственноручно де­лал отметки о возвращении. Ясно, что при таком порядке библиотека оста­валась и остается в идеальном порядке и сохранности. Только в самое последнее время выдача и получение книг доверяется владыкой ректору семинарии Сэнума».

Основаны владыкой православные японские журналы: «Православный Вест­ник» («Сэикёо симпоо»), «Православная Беседа» («Сэикёо ёова»), издавались также и другие. Под руководством святителя Николая переведены на японский язык все наши лучшие богословские сочинения, издано много и других книг. Есть богословские православные сочинения, написанные самими японцами.

Все это совершено святителем среди крайней скудости средств, без особенной посторонней помощи, единственно своим упорным, не знавшим отдыха, трудом, твердостью своего железного характера, постом, молитвой и всесильной по­мощью Божией.

Внутреннее состояние Церкви Японской, созданной святителем, таково. Все право­славное население разделено на общины, во главе которых стоят свя­щен­ники. Ежегодно архиепископ объезжает эти общины. При посещении каждого прихода община собирала совет, и здесь вместе с архиепископом решали свои дела. Кроме того, в каждой общине периодически происходят собрания, где клир и народ вместе беседуют, молятся, слушают поучения и рассуждают
о сво­их приходских нуждах. Высшей же инстанцией церковного управле­ния являются Соборы. Они собирают­ся ежегодно, попеременно то в Токио, то в Оса­ка в конце июня. Сюда собираются духовенство, катихизаторы и выборные от мирян. Собор собирается в церкви, у амвона для архиепископа и старших священников ставят стол, а прочие садятся на полу. Архиепископ открывает заседание молитвой и поучением; затем читается отчеты о состоянии приходов, решаются важнейшие вопросы по устройству и управлению Японской Церковью, производятся выборы священника, назначаются катихизаторы. О внутреннем состоянии своей Церкви святитель говорил так: «Как в первоначальной Церкви проповедь Христова учения сначала была устной, а потом в помощь и утверж­дение ей являлась проповедь письменная, так точно было и у нас. В помощь проповеди с первых времен Церкви основалось общество переводчиков, перво­начальником которых явился сендайский молодой ученый Савва Хорие; трудами переводчиков образовалась наша уже весьма значительная богослов­ская лите­ратура. Явились издатели журналов и писатели, произведения которых состав­ляли порядочную литературу оригинальных сочинений, по преимуществу брошюр. Женская половина нашей Церкви также являет на себе ясные следы попечения Божия о ней. Учащие наших женских школ в главном составе своем суть жены, навсегда и всецело посвятивший себя Богу, те же монахини, кроме мо­на­шеского одеяния; без помощи воодушевляющей благодати Божией не воз­можны такая решимость и такая преданность в служении Божьему делу. Воспи­тавшиеся под их влиянием ныне жены церковнослужащих или еще де­ви­цы везде по церквам ревностно и разнообразно помогают церковному делу, т. е. благочестивые жены Японской Церкви совершают то же служение, которое совершали благочестивые жены Цер­кви первоначальной. Женское же усердие и искусство украшает наши храмы иконами, как вот эти, что на стенах храма, и как множество других во многих иконостасах провинциальных церк­вей. Наконец, Господь наш Иисус Христос, Сам воспевший со Своими учениками в Сионской горнице, украсил Свою Церковь таким прекрасным пением, которое мы слышим здесь и которым возбуждается и питается наше молитвенное настроение. Не без Божией помощи наставники и руководители его ведут это дело и все участвующие в нем исполняют его. Отсюда они, вместе с кончающими здесь учение и поступающими в церковную службу, переходят в другие церк­ви и приносят духовную пользу.

О наших служащих в Церкви вообще я должен сказать следующее. Наши священ­нослужители и проповедники, наставники и наставницы, переводчики и писатели, учителя пения и псаломщики суть люди таких нравственных качеств и, большей частью, таких способностей и образований, что могли бы с большими мирскими выгодами для себя служить на гражданских попри­щах; на церковной же службе у них нет решительно никаких выгод; у каждого из них едва струится тощий дымок из кухни; они со своими семьями едва питаются, едва имеют во что одеться; ни наград, ни повышений, никаких при­манок у них нет впереди. Что же удерживает их на сей службе, заставляет пре­небрегать всеми мирскими благами из-за нее? Что, как не Бог Своим таин­ственным благодатным внушением! И, кстати сказать, счастливы они, что есть у них в душе то чистое, высокое, к чему может коснуться перст Божий, чтобы разбудить их, возжечь их ревность и делать их светочами для людей».

Но бедность священников и катихизаторов сильно угнетала святителя. И он не раз обращался к своим христианам с просьбами содержать духовенство самим прихожанам. Вот одно его Окружное письмо к христианам Японской Православной Церкви: «Возлюбленные братья и сестры во Христе, благослове­ние Божие да осеняет всех вас, и да помогает вам и всей Церкви Божией, да возрастет из силы в силу. Господь наш Иисус Христос, посылая Своих уче­ни­ков на проповедь Евангелия, не велел им заботиться о их пропитании, а сказал им, что служащие и принимающие их будут питать их. Вот слова Господа: жатвы много, а делателей мало… Идите… Не берите ни мешка, ни су­мы, ни обуви… В какой дом войдете, сперва говорите: мир дому сему… В доме том же оставайтесь, ешьте и пейте, что у них есть, ибо трудящийся достоин награды за труды свои (Лк. 10, 2—7; Мф. 10, 9—11). Что Господь установил, то всегда ис­пол­нялось, всегда и должно исполняться. Служащие проповеди от проповеди должны питаться; вообще, служащие Церкви от Церкви должны пол­учать свое содержание. Но здесь, в Японской Церкви, это еще не вошло в обычай. Чтобы подать пример христианской благотворительности, иностранные христиане до сих пор жертвовали на содержание здешних проповедников Евангелия и всех служащих. Неизвестно, долго ли это продолжится; во всякое время Япон­ская Цер­ковь должна быть готова принять своих служащих на полное свое содержание. Но теперь еще обычное пожертвование иностранных христиан приходит; только с постепенным увеличением числа служащих Церкви и в то же время с постепенным возрастанием цен на все жизненные предметы сделалось это крайне недостаточ­ным; оттого наши проповедники крайне бедствуют. Почти отовсюду христиане просят к себе катихизаторов семейных, и наши ка­ти­хизаторы почти все семейные. Получают же они от Миссии на свое содер­жание: катихизаторские ученики — 10 иен (иена — около нашего рубля) в месяц, помощники катихизаторов — 12 иен, катихизаторы — 14 иен, из них са­мые многосемейные — 16 и иногда 18 иен. Истинно удивляться нужно, как Господь хранит их от голодной смерти, как они со своими семействами питаются, одеваются и имеют все прочее для жизни на такие малые средства. Правда, в некоторых церквах христиане от себя оказывают помощь, но это весьма недостаточно. Так не может продолжаться далее. Возлюбленные братья и сестры! Умоляю вас исполнять заповедь Божию, позаботиться о содержании ваших проповедников. Если мы посеяли в вас духовное, велико ли то, если пожнем в вас телесное (1 Кор. 9, 11), — писал апостол Павел коринфским христианам. Слово его простирается к вам о преподававших вам Еванге­лие душевного спасения. Помогите им, кто чем может: служащий государству — от своего жалования, купец — от предмета своей торговли, земледелец — от плодов своей нивы, ремесленник — от своих изделий и пр. Кто богат, давай от своего избытка, кто беден, отделяй от скудости своей. И всякий делай это с радостью, в той мысли и в той уверенности, что это руками человече­скими приносимая жертва Богу, ибо по Божию повелению и в угождение Богу это де­лается. Помни всякий, что это будет не только телесная помощь проповеднику, но и духовная: проповедник, получая телесное, одушевляется благодарностью и вящщей любовью к благотворящим и большей ревностью к исполнению сво­ей духовной обязанности, а отсюда произойдет больший успех проповеди и оживле­ние и возрастание Церкви Божией везде, где это будет твориться. Итак, да возгреет Господь Своей благодатью в ваших сердцах ревность к исполне­нию Его святой воли о проповедующих вам слово спасения. Архиепископ Николай».

В другом письме святитель еще подробнее объясняет необходимость для хрис­тиан содержать своих церковнослужителей. «Непременно все смотрите, — пи­шет он, — на помощь, оказываемую в содержании катихизаторам, как на пожертвова­ние Богу, ибо это действительно есть таковое, как делаемое по повелению Божию и в угождение Богу. Эта уверенность удержит вас от смущения и неохоты жертво­вать, если вы увидите, что катихизатор не всегда рев­ностно исполняет свои обязан­ности. Да не смущает вас это. Катихизатор от­ветит Богу за свое небрежение; вы же исполните свой долг, не переставая приносить Богу вашу жертву, и будете иметь похвалу от Бога. Не переставайте приносить Богу раз определенное и обещанное даже тогда, когда по каким-нибудь причинам катихизатора нет в вашей церкви, например, он послан священником временно для проповеди в другое место, или же при распределе­нии служащих церкви, по недостатку катихизаторов, вы оставлены на время без катихизатора. Сделайте для себя обычаем, привычкой обещанное Богу непре­менно приносить Ему, несмотря ни на какие обстоятельства, — и тогда основание самостоятельности вашей Церкви будет положено; вы перестанете быть, как теперь, в зависимости от иностранной Церкви в постоянном опасении, что при внезапном отнятии от вас посторонней руки помощи ваша Церковь подвергается страшному бедствию потерять всех своих служащих. Считаю уместным продол­жить несколько об этом. Устроить содержание служащим Церкви — предмет нелегкий. Трудность его испытывали у всех народов, во всех местах, где возникала Церковь Божия. И нигде не открыто другого лучшего средства содержания служа­щих Церкви, как добровольными пожертвова­ния­ми людей, составляющих Церковь. И никогда, до скончания мира, не будет откры­то другого, более совершенного сред­ства, потому что так установил Бог, и не толь­ко устным повелением установил, но, когда явился в человеческом образе на землю, Сам же подал пример подчинения сему постановлению. Смотрите, Господь наш Иисус Христос, немногими хлебами чудесно насытивший тысячи народа, Сам со Своими учениками во время Своего земного служения чем питался? Чем содержался? Добровольными приношениями слушавших Его учение. Для чего у учеников Его был ковчежец, в который влагались приношения, употреблявшиеся на нужды Его и апостолов, составляв­ших в то время число слу­жителей Церкви. Всемогущий Господь мог бы указать сотни и тысячи спо­собов содержания служащих Церкви, и Он указал только одно приношение лиц, составляющих Церковь. И причина сего так ясна, что ее и объяснять мно­го не нужно. Спаситель сказал: где сокровище ваше, там будет и сердце ваше (Мф. 6, 21). Ты жертвуешь на Церковь сокровище твое, быть может, тя­же­лым трудом добытое тобою; понятно, что вместе с сокровищем твоим идет и сердце твое в жертву Богу; ты непременно и мыслью, и чувством участвуешь в деле Церкви, а не остаешься холодным зрителем его; итак, вместе с твоей материальной помощью катихизатору твоя мысль, твое чувство, твое участливое слово, твоя молитва помогают ему в его служении. Так и творится общее дело Церкви всеми членами, составляющими Церковь; катихизатор и священник проповедью и священнослужением в Церкви творят это дело; ты трудом рук своих и душевным участием помогаешь в сем творении; благодать Господа, всегда пребывающего в Церкви Своей, невидимо содействует круговращению этого взаимного труда церковного, и таким образом совершается это церковное кровообращение в теле Церкви и тело растет из силы в силу. Так ли теперь в Японской Церкви? Нет, не так. Теперь служащий Церкви получает содержание от Миссии и не считает себя ничем обязан­ным местным христианам; оттого и истинного чувства любви к ним и попечение о них не может возбудится у него; местные христиане, ничем крепко не связанные с ним, холодно относятся к нему и к его делу; и церковное дело не творится, как должно, так как нет к нему достодолжного взаимного участия служащих Церкви и христиан; оттого наши церкви так мало возрастают, не являют себя оживленными, а находятся как бы в полусонном состоянии. Совсем другое будет, когда христиане мате­риальной помощью, а вместе с тем и сердечным участием и добрым словом и со­ветом примут участие в деле Церкви, а служащие Церкви, отвечая на все это сердечной признательностью и любовью, одушевятся к исполнению своего слу­жения всеми душевными силами».

Сам же святитель все свои личные средства делал достоянием своей юной Церкви. Вот как про это говорит один из японских христиан Кавамото: «Пре­освя­щенный Николай служит живым образом миссионерского самоотвержения. Все свои материальные средства он отдает Церкви, покрывая этим недостатки в содержании школ, редакций, проповедников, и при всем том не отказывается жертвовать иногда на разные случайные нужды бедных христиан: на постройки новых молитвенных домов, на обеспечение бедных семейств после пожаров и зем­летрясений, столь частых в Японии, тогда как сам он лишается первых удобств жизни. Нам лично приходилось встречать его дома одетым подобно какому-нибудь пустыннику, в грубом, даже местами заплатанном подряснике или же на улице идущего пешком, с одной тростью в руке».

И несмотря на такие труды и ревность о благе созданной им паствы, святителю всю свою жизнь в Японии приводилось бороться с ненавистью. «На него, — говорит Д. Позднеев, — как на крупную фигуру, обрушилась вся злоба, душившая японское общество по отношению к России до последней войны. Начиная с жреца Савабе, желавшего убить архиепископа, проявление ненависти со стороны японцев преследовало владыку постоянно. Без преуве­личения миллионы газетных статей за эти 50 лет объявляли его “ротаном”, т. е. русским шпионом. Православные христиане назывались в Японии: “Никораи но яцу”, т. е. николаевские негодяи, или “Суругадаи но яцу”, т. е. суругадайские негодяи. Всякий шаг архиепископа на почве распрост­ранения Православия и апостольского служения толковался печатью как зловред­ный для Японии, всякое открытие молитвенного дома или церковной общины трактовалось как расширение сети русских шпионов, опасные для государственной неза­ви­симости Японии». И только после русско-японской войны, когда Япония воочию убедилась, как далек был святитель от политики, отношение японского общества к святителю переменилось. В день 50-летнего юбилея святителя по слу­чаю сего торжества прислал приветствие Японской Церкви, восторженное и сердечное, губернатор Токио г. Абе Коо, язычник, в котором называл святителя «основате­лем православного христианства в нашей (Японской) стране и споспешником развития цивилизации в нашей стране» и желал ему — «маститому учителю Нико­лаю» — «неисчислимых лет и блага». И это было выражение взглядов всего японского общества.

Самым же скорбным и тяжелым временем для святителя Николая было вре­мя русско-японской войны. Вражда против Православия была в то время страшно велика. Вот как говорили о Православной Церкви: «Православная Церковь является злостным местом, откуда сыплются проклятия на голову Япо­нии и где молятся за ее поражение. Она всегда была центральным агентст­вом шпионов, состоящих на русской службе. Японцам ненавистен купол русского собора, который, возвышаясь над всем городом, как бы шлет презрение самому императорскому дворцу, ненави­стен храмовой колокол, который каждое вос­кресное утро своим гвалтом докучает мирному сну жителей». С ожесточением нападали на самые христианские таинства. Ненавидели всякое проявление Православия. Трудно было в то время святителю Николаю. И ему и его делу гро­зила страшная опасность. Но не это главным образом угнетало его. Удручало же его то, что во все время войны он был лишен великого утешения принимать участие в церковном богослужении. Святитель не бросил своей паствы в минуты великой опасности, он не вернулся в Россию, он остался там, где был, но сердце его болело за свою родину. По объявлению военных действий, он говорил представителям своей Церкви: «Сегодня по обычаю я служу в соборе, но отныне впредь я уже не буду принимать более участия в общественных богослуже­ни­ях нашей Церкви. Это не потому, что для меня будет опасно показываться в соборе, но доселе я молился за процветание и мир Японской империи. Ныне же, раз война объявлена между Японией и моей родиной, я, как русский подданный, не могу молиться за победу Японии над моим собственным отечеством. Я также имею обязательства к своей родине, и именно поэтому буду счастлив видеть, что вы исполняете долг в отношении к своей стране». По всем же церквам Японии святи­тель разослал следующее Окружное письмо: «Благочестивым христианам Святой Православной Церкви великой Японии. Воз­любленные о Господе братия и сестры! Господу угодно было допустить разрыв между Россией и Японией. Да будет Его святая воля. Будем верить, что это допущено для благих целей и приведет к благому концу, потому что воля Божия всегда благая и премудрая. Итак, братия и сестры, исполните все, что требует от вас в этих обстоятельствах долг верноподданных. Молите Бога, что­бы Он даровал победу вашему императорскому войску, благода­рите Бога за дарованные победы, жертвуйте на военные нужды; кому придется идти в сражения, не щадя своей жизни, сражайтесь не из ненависти к врагу, а из любви к вашим соотечественникам, помня слова Спасителя: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). Словом, делайте все, что требует от вас любовь к отечеству. Любовь к отечеству есть святое чувство. Спаси­тель освятил это чувство Своим примером: из любви к Своему земному отечеству Он плакал о бедственной участи Иерусалима (Лк. 19, 41). Но кроме земного отечества у нас есть еще Отечество Небесное. К нему принадлежат люди без различия народностей, потому что все люди одинаково дети Отца Небесного и братья между собою. Это Отечество наше есть Церковь, которой мы одинаково члены и по которой дети Отца Небесного, действительно, составляют одну семью. Поэтому-то я не разлучаюсь с вами, братия и сестры, и остаюсь в вашей семье, как в своей семье. И будем исполнять вместе наш долг относительно нашего Небесного Отечества, ка­кой кому надлежит. Я буду, как всегда, молиться за Церковь, заниматься церковны­ми делами, переводить богослужение; вы, священники, усердно пасите поручен­ное вам от Бога сло­весной ваше стадо; вы, проповедники, ревностно проповедуйте Евангелие еще не познавшим истинного Бога, Отца Небесного; все христиане, мирно ли живу­щие дома или идущие на войну, возрастайте и укрепляйтесь в вере и преуспе­вайте во всех христианских добродетелях. Все же мы вместе будем горячо молиться, чтобы Господь поскорее восстановил нарушенный мир. Да помо­жет вам во всем этом Сам Господь. Благодать Господа нашего Иисуса Христа и лю­бовь Бога и Отца и причастие Святого Духа буди со всеми вами. Аминь. Великой Японии Православной Церкви епископ Николай».

Такое поведение святителя много содействовало успокоению японских умов, предотвратило много нежелательных и печальных явлений. Во время войны святитель принял все меры к тому, чтобы облегчить тяжелую участь пленных русских. По его мысли из православных японцев было образовано товарищество ду­ховного утешения военнопленных. Во все места, где проживали военноплен­ные, им были посланы японцы-священники, кои совершали богослуже­ние, напутствовали умирающих и больных и погребали усопших. Материально и ду­ховно помогал он им, тратя подчас последние гроши своих скудных средств. На местах, где были погребены останки наших воинов, святитель соорудил храмы или памятники.

Так в непрерывных трудах протекала жизнь святителя. С течением времени стали ослабевать и силы святителя. Весь декабрь 1911 года болезнь сильно мучила святи­теля. По ночам он не спал от страданий, но сидел в кресле, и толь­ко днем старался дополнить свой сон. С января болезнь приняла угрожаю­щее течение. Владыку поместили в госпиталь. Здесь сильнодействующими средст­вами поддерживали жизнь святителя. Ежедневно служились утром литур­гии
о его здравии, а вечером молебны. Сам святитель, несмотря на страдания от болезни, до последней минуты стремился еще и еще поработать над переводом Священных книг. Но Милосердому Господу было угодно дать покой Своему рабу и труженику, неустанному и верному, и, напутствованный всеми таинст­вами Святой Церкви, святитель Николай тихо скончался 3 февраля 1912 года в 12 часов дня.

Неизмерима была скорбь Японской Церкви по кончине своего апостола-свя­тителя. С великой скорбной торжественностью было погребено тело святителя в Японии в присутствии министров русского посольства и многотысячного собрания японских христиан, съехавшихся со всех концов Японии. Гроб был покрыт венками, в том числе от принца Канин Сапондзи-Уци-да-Сайто Иай, от президента японского общества Терауци Гото, от русского поверенного в делах. Во время отпевания прислал великолепный венок сам Мика­до. Так даже языческая Япония почтила память святителя. Но еще ранее, и особен­но к концу жизни, святитель стяжал себе глубочайшее уважение всей Японии. Вековые предрассудки пали пред незлобивым и самоотверженным сердцем святи­теля. И не только народ, но и правительство и сам император Японии от­носились к святителю особенно дружелюбно и оказывали знаки особого внимания. «Нам неоднократно приходилось быть свидетелем, — пишет г. Недачин, — как язычники, совершенно не знакомые владыке, с шумным восторгом приветствовали его на улице и их мощное “банзай Никорай” час­тенько раздавалось в японских кварталах. А дети, милые японские дети, пос­тоянно окружали его кольцом и, как бабочки на огонь, вихрем неслись навстречу суровому на вид, но с добрым, ласковым сердцем святителю… Должно заметить, что беспрерывный тяжелый апостольский подвиг, праведная жизнь, особая прозорливость, чему мы сами неоднократно были свиде­телями, давно уже между верующими православной Японии составили убеждение, что святитель Николай особенно близок и угоден Господу, что Он его прославил небесной славой. Даже язычники и те помещали в газетах его портреты с сиянием и нимбом и часто называли его “Сей да Са-кёо”, т. е. святой архиепископ».

Прекрасно говорит о смерти святителя известный проповедник протоиерей Восторгов: «Святитель Николай, как зрелый колос пшеницы, пал, подкошен­ный косой смер­ти, созревши для житницы Господней. Он был светильник горяй и светяй, мы веселились в светении его, но кто горит и светит, тот и сам сгорает: и вот, догорела эта священная лампада! Не одна Японская юная Цер­ковь оплакивает архиепископа Николая; о ней излишне теперь гово­рить, — и как тяжела для нее утрата! Но Церковь Христова живет законом, который указан апостолом Павлом: Страдает ли один член, страдают с ним и все члены, славится ли один член, с ним радуются все члены; и вы — тело Христово, а порознь — члены (1 Кор. 12, 26—27). Поэтому-то скорбит теперь глубокой скорбью и Русская Церковь и вся Церковь Православная. Трудно теперь, в первые дни после кончины архиепископа Николая, выразить и показать, как велика для Церкви понесенная утрата. Для этого нужно перенестись всецело в ту об­ста­новку, среди которой почивший жил и которую он в полном смысле создал, в то дело, которому он служил и которое, тоже в полном смысле слова, он сам создал. Воистину, он пошел один и как бы один за всех нас исполнил заповедь Христа Господа, данную Его Церкви, всему верующему миру: Шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святаго Духа… (Мф. 28, 15). Чувствуется, что из Церкви земной в Церковь вечную, Небесную, к Судии всех Богу и к Ходатаю Завета нового Иисусу ушел один из праведников совер­шен­ных и приложился к торжеству и Церкви первородных на небесех написан­ных (Евр. 12, 23; Откр. 13, 8). И в душе остановилось несказанно благоговейное чувство, как бы при виде святого: точно совершилось какое-то неизъяснимое все­церковное священнодейст­вие и таинство, точно громоподобное молчание царит над Церковью — молча­ние, красноречивейшее всех слов. Ибо умер, ибо почил от дел своих святой муж. Так должны были чувствовать древние киевляне, когда умер святой князь Влади­мир, как это поведало нам красноречивое слово блаженного Илариона, митропо­лита Киевского; или древние зыряне при вести о смерти свт. Стефана Пермского, о чем поведал нам знаменитый “Плач земли Пермской”… В городе Киото, старой столице Японии, в женской школе ученицы при мне держали испытания. Я спрашивал их о житии и деянии святых апостолов. “А кто апостол Японии?” — спрашивал я девочку. “Никорай”, — своеобразным японским выговором быстро ответила девочка. Да, умер человек, который на исходе второго тысячелетия христианства показал, что живут и ныне апостолы и возможны апостольские деяния. Ах, ушел он, и какое по­чувст­вовалось лишение, какое горькое сознание, что умер апостол-пас­тырь, красота Церкви, ее цвет, ее оправдание, ее слава, — и что еще более гово­рит сердцу, — слава родной нашей Русской Церкви! Чувствуется далее, что от зем­ли отошел, если говорить по-мирски, отошел великий человек. Не часто дарит нас история великими людьми. Но счастливы века и поколения, кото­рые знают людей великих! Они сияют, как звезды на темном небосклоне; они не могут не светить; нельзя их не видеть, нельзя не поддаваться их обаянию. Таков был и почивший архиепископ Николай. Языческая Япония, некогда преследовавшая его за про­поведь Христа, подозрительно настроенная отно­си­тельно всякого иностранца, несмотря на русское происхождение архиепископа Николая, относилась к нему с чувством, граничащим с благоговением. Его пра­ведность, его ревность о вере, его прямота в словах и действиях, его необы­чайно высокая, редкая образованность даже в области японской истории и литературы — все это сделало его человеком, высоко стоящим среди всего японского народа. Ему не только прощали его пламен­ный русский патриотизм, его за этот патриотизм еще более уважали. Не было человека в Японии, после императора, который пользовался бы в стране таким уважением, такой извест­ностью, такой популярностью. В столице Японии не нуж­но было спрашивать, где Русская Православная Миссия; довольно было сказать одно слово “Николай”, и буквально каждый “рикша” сразу знал, куда нужно было доставить гостя Мис­сии. И православный храм назывался “Николай”, и место Мис­сии — тоже “Николай”, даже само Православие называлось именем “Николай”, и, путе­шествуя по стране в одежде русского священника, мы всегда и всюду встречали ласковые взоры, и в словах привета и разговора по поводу нас мы улавливали слухом среди непонятных слов и выражений незнакомого языка одно знакомое и дорогое — “Николай”… Он любил Россию всей горячностью сердца. Но он отдал себя Христу и Церкви и по евангельскому призыву оставил дом, родных и ближних. Знаем, что не уста человеческие, а неложные уста Христовы изрекли нам, что сим путем пошедшие сядут на престолах, не останутся без награды (Мф. 19, 28). Он не захотел и перед смертью вернуться в Россию, хотя мог бы это сделать всегда. Дух Божий вел его в жизни, и сказалось Его, Духа Божия, ве­ление — сохранить для Японской Церкви могилу великого апостола: могила его теперь остается в Японии святыней народной, святыней общецерковной, знамением и средоточием православно-христианской жизни… Велика и обильна была жатва святителя. Изнемог жнец и пал на борозде! Благословен его покой и радостно да будет его вхождение в житницу Господню!»

Русская Православная Церковь во главе с патриархом Московским и всея Руси Алексием 10 апреля 1970 г. приняла решение о прославлении святителя Ни­ко­лая в лике святых, с именованием — равноапостольный. В Японии святи­тель Николай до сего времени почитается как великий праведник и особый молитвен­ный предстатель пред Господом.

  http://www.saints.ru/n/Nikolai.html

Молитвы

Тропарь равноапостольного Николая, архиепископа Японского

глас 4

глас 4

Материалы на портале Православие.RU:

Труды о святом в библиотеке портала Азбука.Ru

Источники:

http://www.pravoslavie.ru/

https://azbyka.ru/otechnik/Nikolaj_Japonskij/

(335)