4 декабря Введение во храм Пресвятой Богородицы.
Упоминание об этом событии сохранилось в Священном Предании Церкви: установлен праздник в память посвящения Пречистой Девы на служение Богу, чудесного введения Ее в Иерусалимский Храм — во Святая святых, куда мог входить только первосвященник, и то лишь однажды в год. К крыльцу храма, по словам блаженного Иеронима, вело пятнадцать высоких ступеней. Поставленная матерью на первую ступень, Пресвятая Дева Мария самостоятельно взошла по остальным ступеням до самого храмового помоста. При входе в храм священник Захария по наитию Святого Духа ввел Ее вовнутрь святилища. Это введение Пресвятой Девы поразило не только всех предстоящих, но и Ангелов, невидимо здесь присутствовавших, которые, как поется в одном из песнопений праздника, «зряще удивишася, како Дева вниде во Святая святых».
Этот праздник приходится на Рождественский пост, когда всё наполнено ожиданием рождения Богомладенца. И не случайно, конечно же, именно в это время мы вспоминаем о маленькой девочке Марии, Которая уже в младенчестве приуготовляется к тому, что должно будет случиться в Вифлееме. Дева Мария посвящается своими благочестивыми родителями на служение Богу от рождения, а Ее введение во храм, где Она будет жить до того времени, как войдет в дом праведного Иосифа Обручника и станет затем Матерью Господа, совершается в возрасте трех лет. Она Сама входит на ступени Храма — так символически полагается начало совсем иных отношений человека и Бога. Так, возможно, начинается и сам Новый Завет.
Всякий раз, когда приходит время этого праздника, я думаю о Ее родителях. А еще почему-то вспоминаю слова праведного Иова: Господь дал, Господь и взял (Иов 1, 21). Но только сейчас эти слова наполнены иным смыслом. Отходит что-то ветхое, меняются отношения, и здесь уже не просто «Господь взял», а «Господь дал, и я отдаю Богу». Почему же праведный Иов? Почему такая аналогия? Но ведь Иоаким и его супруга Анна тоже были праведны. Разве не терпели они поношения, как некогда ветхозаветный праведник терпел страшную болезнь и скорби, разве не были унижены своей бездетностью и одинокой старостью, которые в этом обществе считались проклятьем, разве не взывали к Богу и не ждали с терпением ответа от Него? Их долгий и нелегкий путь к родительству действительно, хоть и отдаленно, напоминает подвиг терпения Иова — путь тяжелый, где так легко оступиться и оставить надежду. Ко времени, когда Господь ответил на молитвы супругов, они были уже в преклонном возрасте, детей не было, а отношение окружающих было подобно отношению к прокаженным или отверженным. Как жить и как молиться? Как не оставить надежду, если уже и силы, и возраст совсем не оставляют ее? Сама жизнь праведных супругов стала ответом на эти вопросы. Жизнь, которую пронизывала истинная и крепкая вера в то, что Господь не оставляет, что Он действует в нашей жизни и что данное Им открывается порой для нас чудесным образом. Так появилась Дочь — долгожданный Ребенок, ответ Бога, награда и дар. И что же происходит дальше? Праведные родители спустя короткое время — всего через три года — отдают свою Девочку на воспитание в Храм. Не растят Ее «для себя», наслаждаясь, наконец, возможностью лелеять и украшать нарядами, не тешат себя надеждой на достойную старость среди внуков, а передают Богу как дар и приношение, как самое главное, важное и единственное, что у них есть в этой жизни.
Путь родителей — это жертвенный путь. Самая большая ошибка нас — современных, да и не только, — родителей, наверное, заключена в том, что мы пребываем в некоторой убежденности, что раз мы дали жизни нашим детям, раз мы их воспитываем, даем образование, обеспечиваем, заботимся о них, то и они нам тоже что-то должны. Должны утешить и украсить наш закат, должны помочь нам в нашей немощи и слабости, когда время погасит прежние силы и крепость тела.
Позволю себе сместить акценты. Быть родителем, воспитывать детей — это долг перед Богом. Мы не должны растить своего ребенка как собственные «костыли» к старости, мы не имеем права считать людей, даже родившихся от нашей плоти и крови, своей собственностью, и тем более преступно обязывать их чем-то по отношению к себе. Потому что дал нам этих детей — Господь, и Он ждет от нас прежде всего иного: того, что зерно, некогда получившее жизнь, не просто взойдет, но будет выращено и процветет для того, чтобы прославить Подателя этой жизни. Господь ждет, что дети, которых Он нам дал, услышат от нас о Нем, что мы поможем им открыть сердца для Духа Истины, что мы научим их милосердию и состраданию, дадим им радоваться, жертвовать собой, делиться Его светом с другими, что мы позволим им быть личностями, которые с годами и опытом научатся искать в себе не нас, не наши достоинства, не похожесть на нас, а Его бесконечный и животворящий образ. Поэтому наши дети — это, в первую очередь, не то, что мы хотим в них видеть, а то, что хотел бы видеть в них Он.
Но как же сложно на этом свете не хотеть своего, как сложно во всём искать Его волю и, найдя, соглашаться с ней… А ведь такое воспитание — воспитание человека с добрым сердцем и открытой душой — совсем несложно дать. Для этого не нужны доходы и связи, всё это подается через радость и благодарение Бога, если, конечно, что-то от этого есть в нас самих. А если нет, то и воспитываем мы тех, кто мы сами есть…
Долгожданная Дочь, ответ Божий на мольбы и терпение, спасение от поношения и унижения… Как по человеческому разумению можно вот так взять и отдать своего ребенка на воспитание чужим людям?.. Понятно, что отдан ребенок не куда попало, да и воспитание в этом месте строгое и достойное, но как это возможно — решиться только что полученный плод многолетних молитв не присвоить себе, чтобы уж теперь-то радоваться жизни?.. Подобного рода человеческие вопросы нередко приходят к нам, когда мы в силу обстоятельств или же собственных ошибок и поступков отдалены от Бога. Человек, отдаленный от Бога, отдаляет себя еще и от понимания того, что в этом мире ничего не совершается без Его участия. И потому так часто события, которые происходят внезапно и случайно, приводят нас к отчаянию. Наше сознание настроено на то, что в нашей жизни всё вроде бы зависит от нас, — так выстраивается наша повседневность, так устраивается привычный ход вещей. Но случающееся внезапно показывает всю немощь этого состояния, показывает, что мы — не более чем сухое дерево в поле, которое сокрушил ураганный ветер. И тогда приходит понимание того, что жизнь без Бога — это одиночество пустой вселенной, где всё мертво без Того, Кто только что ее покинул. Да, мы нередко вынуждаем Бога стоять за дверью. Только зная и жалея нас, Он не отойдет от двери, а вот мы от этой двери порой отходим всё дальше и дальше. Сможем ли мы в своем вселенском одиночестве без Бога произнести слова праведного Иова: «Господь дал, Господь и взял»? Очень сомнительно.
И вот Ребенок, вымоленный у Бога, возвращается Ему же в дар. И этот Ребенок спокойно поднимается в Храм и, более того, вступает туда, куда далеко не всякий человек может вступить. Разве удивленные этим Ангелы и уж тем более пораженные священники не есть иллюстрация того, как далеки мы от замыслов Божиих, как непостижимы они порой и самим Силам Небесным и в каком порой нелогичном и потрясающем для нашего сознания свете они воплощаются в нашей жизни?
Девочка, вошедшая в Храм, введенная во Святая святых, от сего самого момента и Сама становится нерукотворным Храмом, Святая святых, где уготовано будет появиться Тому, в Чьих руках весь этот мир, Чей суд грозен, но иго благо, а бремя легко. Пройдет чуть больше десяти лет, и на небе засияет звезда, как тихий и далекий берег, что снится страдающему от страшных штормов путешественнику, страннику, потерявшему свой дом и жаждущему возвращения. И этот свет уже не погаснет, а вифлеемский хлев соберет к себе всех уставших от сиротства, чтобы наполнить их сердца надеждой, которая уже не оставит.
Я не знаю, что чувствовали Иоаким и Анна, оставив свою Дочь в Храме. Их земные пути вскоре завершились, но ими было положено величайшее начало. Начало возвращения. Начало пути человека к Богу. Пути, который от этого момента был уже прямой дорогой навстречу друг другу.
Газета «Православная вера» № 22 (570)
(193)