Проповеди, Святые и Подвижники благочестия, Статьи, Церковный календарь

Елена Рузанова: 77 проповедей архиепископа Луки

Комментарии (0)

Знакомство с судьбой профессора медицины, хирурга Валентина Войно-Ясенецкого или архиепископа Луки потрясает само по себе. Такое же сильное действие оказывает посещение его дома-музея в Тамбове. Он создается на пожертвования: спустя десятилетия люди воздают должное человеку, спасшему своим трудом сотни тысяч жизней.

Будущий святитель Лука, архиепископ Симферопольский и Крымский с февраля 1944 года по май 1946 года служил в Тамбове на двух должностях: главного консультанта 150 военных эвакогоспиталей и архиепископа Тамбовского и Мичуринского.

Этот музей в Тамбове очень долго ждали, а пока его не было, горожане передавали вещи из поколения в поколение.

Спасти и сохранить

Люди сохранили все 77 его проповедей в Покровском соборе. Их переписывали от руки, перепечатывали на машинках, причем без красящей ленты, чтобы не увидел чужой человек. Только если под такой лист подложить темную бумагу, то проступит текст.

«Многие завещали передать в музей Луки самое дорогое. В краеведческом музее хранится крестик, который принадлежал медсестре, ассистировавшей профессору медицины Войно-Ясенецкому на операциях. Женщина жила с маленькой дочкой, в свободную минуту бегала к ней домой», — рассказывает главный научный сотрудник Тамбовского краеведческого музея Галина Абрамова.

Однажды за сестрой прислали из госпиталя: привезли тяжелораненого, нужна срочная операция. «Прибежала — а на операционном столе ее муж. Позже, когда врач мужчину спас, он предложил им тайно крестить дочку, но получил отказ. И тогда архиепископ Лука подарил для девочки крестик, сказав, что однажды сама придет к вере. Так и случилось, когда девочка выросла, окончила вуз, стала преподавателем истории. Она умерла несколько лет назад, а крестик завещала передать в будущий музей Луки».

Опасный жилец

Это обычный бедный дом из бревен, обмазанных смесью глины с соломой, который много лет делили два владельца. Сейчас на собранные тамбовским Историко-культурным центром имени святителя Луки средства дом выкуплен. В одной части полностью закончена реставрация, к лету она завершится и во второй.

Может быть, здесь не стали бы создавать музей, если бы четыре года назад не узнали, что хозяйка готовится продать его под снос. «Центр города, земля дорогая, — объясняет директор тамбовского Историко-культурного центра имени святителя Луки Андрей Швецов. — В 2014 году мы начали сбор подписей за создание дома-музея. В итоге собрали около 6 тыс. подписей».

С одно стороны — мало, с другой — хватило, чтобы власти поддержали идею, а Историко-культурный центр святителя Луки открыл счет для сбора денег на выкуп первой части дома. Постепенно собрали деньги и на реставрацию. Причем мастерам удалось сохранить мемориальные половицы в кабинете-келье, а еще все двери и наличники.

Стены восстанавливали по старинной технологии: дореволюционным инструментом резали солому, потом, как встарь, смешивали ее с глиной и месили ногами. «Плюс мы выиграли областной и президентский гранты на приобретение экспонатов и создание мобильного краеведческого приложения с туристической электронной картой», — рассказал Швецов.

Именно в доме №9 на улице Комсомольской жил Лука два с половиной года после приезда из ссылки под Красноярском. 67-летнего Валентина Войно-Ясенецкого в феврале 1944 года приняла в свой дом семья Зайцевых: Мария Степановна, у которой был сын Александр. Требовалось особое мужество, чтобы дать кров гостю, который провел в ссылках больше 11 лет, на которого было заведено с десяток уголовных дел, кого считали предателем и шпионом, обвиняли в создании антисоветской террористической организации. В Тамбове отношения с партийными советскими властями, с медицинскими руководителями у него были очень сложные: врач, а ходил в черном церковном облачении, в операционных ставил иконы.

Жизнь под одной крышей с таким человеком требовала не только мужества, но и сильной веры. И о семье Зайцевых в музее тоже будет представлена экспозиция.

Архиепископ без митры

«Мы хотим показать, как жил Лука. Многие думают, что он, как дворянин, как архиепископ, должен был обитать в хоромах. А жил он на 17 квадратных метрах — просто, бедно, очень много работал», — говорит Андрей Швецов.

Лука больше двух лет занимал комнатку и угол, в котором устроил кабинет-келью. У него не было вообще ничего — даже служить в Покровском соборе как архиепископу ему было не в чем. И первым делом после приезда он написал в краеведческий музей просьбу выдать ему временно для предпасхального богослужения черную митру.

В Тамбовской епархии до революции насчитывалось 1,5 тыс. храмов, а к началу 1944 года действующих осталось всего два: Покровский собор в Тамбове и Скорбященская церковь в Мичуринске.

За два с половиной года Лука открыл 42 церкви. Обращаясь в краеведческий музей, он вернул в храмы больше 600 религиозных предметов, хранимых там со времен революции: книги, иконы, атрибуты литургической службы.

«Именно в этот дом на улице Комсомольской в 1946 году пришла телеграмма, что Войно-Ясенецкий за свой главный медицинский труд «Очерки гнойной хирургии» отмечен Сталинской премией — 240 тыс. рублей. Из них он 140 тыс. рублей сразу пожертвовал детям-сиротам войны, а на остальные оказывал адресную помощь. В Покровском храме составили списки особо нуждающихся семей и людей, которым раздавали деньги. В Тамбовском университете работал профессор Акатов, который говорил, что он жизнью обязан Войно-Ясенецкому. Он лечил его маму от анемии и давал ей деньги, чтобы она могла покупать мясо», — рассказывает Галина Абрамова.

Сахар для больных

В тамбовских эвакогоспиталях профессора медицины Войно-Ясенецкого ждали с волнением. Медсестры привыкли работать с военными хирургами, терпели их грубость.

«А архиепископ Лука после первой операции подошел к медсестере Ольге Стрельцовой, поцеловал ей руки и сказал: «Голубушка, спасибо, вы мне так хорошо помогли». Он их жалел, баловал. Жили бедно, голодно, холодно, а Лука то чулочки им теплые подарит, то платочек, то рукавички, то хлеба даст», — говорит Абрамова.

В Тамбове располагалось порядка 25 военных эвакогоспиталей, и все он обходил пешком, преодолевая десятки километров в день. Всего же в Тамбовской области под его хирургическим надзором было больше 150 военных эвакогоспиталей. Он оперировал самые сложные случаи, за которые никто больше не брался. Устраивал курсы, читал лекции и врачам, и медсестрам. При нем смертность среди тяжелых больных с гнойными осложнениями снизилась чуть ли не с 50% до 0,06%.

Всех, кого Войно-Ясенецкий принимал в доме, он угощал сахаром. Бывало, сахар доставался очень многим. Потому что под его окнами на улице Комсомольской собиралась огромная очередь — сотни больных приезжали со всей Тамбовской области. — Он страдал, что физически не мог принять всех, хотя трудился до глубокой ночи. Целый день работал, делал в госпиталях операции, читал лекции на курсах, долго и по всем канонам служил в Покровском соборе, поздно возвращался домой — и видел, что его ждут люди. Он добился, чтобы ему разрешили принимать гражданских больных в поликлинике железнодорожной больницы и в областной больнице, — рассказывает Галина Абрамова.

В краеведческом музее хранятся подробные воспоминания врача Климкина, снабженца в системе Тамбовских военных эвакогоспиталей, описавшего всех медиков, с кем ему довелось общаться в последние годы войны. Особо он описал «удивительного человека, профессора Воин-Ясенецкого» (так написал фамилию), очереди у его дома и подчеркнул — «принимал абсолютно всех бесплатно».

«Мужицкий врач»

Главный научный сотрудник краеведческого музея Галина Абрамова зажигает в кабинете-келье лампаду, и нежный свет озаряет лики на иконах. Два шага — и комната с тяжелым старинным буфетом, большим столом в центре, полками с книгами, среди которых на особом месте изданный в 1946 году фолиант «Очерков гнойной хирургии» Войно-Ясенецкого.

«Он назвал себя художником в области анатомии и хирургии, и «Очерки гнойной хирургии» снабдил своими рисунками. Собирался стать художником, учился в частной школе рисования в Мюнхене, а когда подошло время поступать в Академию художеств, изменил решение — захотел помогать бедным и страждущим, «стать мужицким врачом». У него был колоссальный опыт земского врача, все умел: от лечения зубов до приема родов», — говорит Галина Абрамова.

Для поиска вещей в интерьер нового дома-музея пришлось предпринимать экспедицию по окрестным улицам — искать предметы той эпохи.

«Это комната, где он работал, принимал людей, крестил и венчал. Здесь стояли такие же стулья и прямоугольный стол. Полстола накрыто скатертью, и на этой части он трапезничал, пил чай. На второй половине стола писал трактат «О духе, душе и теле», другие свои труды, проповеди. А в кабинете-келье было место для особых размышлений и молитв, — продолжает Абрамова. — Сохранились воспоминания Петра Овчинникова из Козлова, ныне Мичуринска. Он, медик и глубоко верующий человек, в 1946 году приехал к Луке «узнать от архиепископа волю Божью»: посоветоваться, продолжать ли медицинское поприще или стать священником».

Овчинников вспоминал, как постучал в окно дома №9 на улице Комсомольской, но открыл помощник, сказав, что архиепископ не примет, пусть приходит завтра. «Архиепископ Лука принял его на другой день, взял под руку, отвел в кабинет-келью, попросил прощения за то, что не смог выслушать накануне: служил панихиду по академику Павлову, была годовщина его кончины. И Лука благословил Овчинникова в священники, после чего тот более 20 лет служил в Ельце настоятелем в храме, затем принял постриг и стал старцем Нектарием. Он крестил писателя Валентина Распутина и был его духовником».

Мы сидим за старинным столом, и справа от меня во всю стену — фотопортрет Луки в полный рост, а слева в оконной раме во все стекло — старинный снимок Покровского собора, в котором он служил. От дома до храма пять минут пешком.

Комсомольский билет в руке, а Бог — в сердце

Галина Абрамова об архиепископе Луке узнала случайно — много лет назад увидела в журнале фрагмент из его работы «О духе, душе и теле». И с тех пор стала искать людей, знавших его. Познакомилась с Альбертом Житеневым, мама которого ассистировала известному хирургу во время операций.

«Войно-Ясенецкий спас ему руку, — рассказывает она. — В октябре 1941 года на Тамбов начались налеты вражеской авиации. Чаще бомбили южную часть города, где жили Житеневы. Альберту было четыре года, когда его во время бомбежки тяжело ранило в руку, и мама — Анна Петровна, медсестра — повезла сына в областную больницу к известному хирургу Берлину. Хирург предложил руку ампутировать: перебиты кость, нервы, сосуды — тяжелая травма. В итоге ее удалось сохранить, но рука сохла и не развивалась».

В 1944 году Анна Петровна брала на работу шестилетнего сына Альберта. Он рассказывал: играю во дворе в песочек, идет человек: большой, высокий, в черном, с бородой. Подошел: «Ты чей, отрок?» Тот оторопел, но ответил. Лука осмотрел его руку, потом поговорил с мамой. Сказал, что операцию делать не будет, попробует консервативный способ.

Лука прошел по палатам и попросил раненых бойцов сделать из гильз ведерки разного объема. Сказал Альберту носить эти ведерки с песком по двору из конца в конец, придумал комплекс упражнений для разработки руки. А еще сказал, что мальчик вырастет и займется «культурным мордобитием», то есть боксом. Так и вылечил Альберт руку. Занимался боксом, в 18 лет его признали годным к военной службе, три года он служил на флоте. Не стал медиком, но всю жизнь проработал на медицинской санитарной машине в Тамбовском военном госпитале.

Прошлой осенью в Тамбове презентовали первую часть дома-музея архиепископа Луки, и люди снова выстроились под его окнами в очередь. Они слушали — и в ответ рассказывали свои истории о нем. Кто-то вспомнил, что бабушка пела в хоре в Покровском соборе и шила вещи священникам. Другая женщина была знакома с медицинской сестрой, которая ассистировала Войно-Ясенецкому и запомнила, как он ставил в операционных иконы, за что на него писали доносы. Третий человек добавил, что при обработке операционного поля Лука рисовал йодом крест, а разрез делал тоже в форме креста, перед операцией читал «Отче наш», спрашивал и у медперсонала, и у оперируемого — кто верующий, и просил молиться вместе с ним. Если не знали молитв, просил перекреститься.

— Перед операцией одна молоденькая медсестра фыркнула на просьбу помолиться: «Я комсомолка!» Архиепископ Лука ей ответил, что комсомольский билет в руке, а Бог — в сердце. К 1946 году эта медсестра, продолжая оперировать с Лукой, воцерковилась, он ее крестил, а потом она ездила к нему в Симферополь. Когда в 1961 году ее духовный наставник умер, эта женщина уехала в Псково-Печерскую лавру, монашество не приняла, но окормлялась у архимандрита Иоанна (Крестьянкина), — рассказала Галина Абрамова.

И таких историй знают много.

Источник: http://www.pravoslavie.ru/113589.html

Приложение:

Проповеди святителя Луки Войно-Ясенецкого

Источник: https://azbyka.ru/propovedi/propovedi-svyatitelya-luki-vojno-yaseneckogo.shtml

(212)

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *