Крылова отец Амвросий очень любил,
его «Басни» всегда стояли на полке старца
среди святоотеческих трудов
и другой душеполезной литературы.

Из Жития преподобного Амвросия Оптинского

Однажды, после того как Христос рассказал народу великую притчу о сеятеле, ученики спросили Господа: «Для чего притчами говоришь им?», и сказал Он им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано, ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют… (Мф. 13:10–13).

Причину, по которой Господь Иисус Христос был вынужден говорить притчами, святитель Лука (Войно-Ясенецкий) объяснял так: люди, грубые сердцем, и слыша – не слышат и не разумеют, сердце мирских людей огрубело. Люди, далекие от жизни духовной, отвергающие интересы религии, никогда не вспоминают о Боге и не хотят слышать ничего из того, что напоминало бы им о Нем. Господь Иисус Христос изобрел такое средство. Он говорил прикровенно: в притчах, в рассказах. И эти притчи заинтересовывали людей с грубым сердцем, они слушали его рассказы и над ними задумывались.

Басня же по своей сути и есть притча, явление того же рода и схожего назначения. Недаром в словаре Даля можно прочитать: «Басня – это иносказательное, поучительное повествование, то же, что и притча…» Недоговоренность, намек, призыв к соразмышлению и диалогу делают этот жанр необычайно гибким и достаточно глубоким для существенных смыслов. Басня действительно предельно близка притче. А если воспринимать ее не столько обличением того или иного порока, но более научением, то ее религиозный подтекст станет для читателя ещё более очевидным.

Общенародное значение басен Крылова в том-то и заключается, что в легкой, шуточной форме, которая воспринимается абсолютно всеми вне зависимости от ранга, статуса, возраста или образования, в них говорится очень о серьезных вещах, причем хорошо знакомых и близких всякой душе. А как может быть иначе? Ведь их соль – в нравственных истинах Евангелия, заложенных в русском человеке от самого его рождения. «Ты, любезный тятенька, пишешь это для всех, – простодушно признавался прославленному баснописцу его благодарный читатель, – для малого, для старого, для ученого и простого, и все тебя прославляют… Басни твои – это не басни, а Апостол». Похожую мысль выражал в стихах, посвященных Крылову, и поэт князь Вяземский:

Где нужно, он навесть умеет
Свое волшебное стекло,
И в зеркале его яснеет
Суровой истины чело.

Поэтому и снискал автор бессмертных басен себе в народе имя ласковое и родное – «дедушка Крылов», а многие выражения из его произведений навсегда вошли в русский язык, став крылатыми словами.

По-апостольски смело он восставал против всякого порока и греха, несовместимых с жизнью во Христе. Читая басню Крылова «Петух и жемчужное зерно», православный человек непременно вспоминает про евангельского купца: Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал всё, что имел, и купил ее (Мф. 13:46). Жемчуг, а речь-то идет о Царствии Небесном – быстро догадывается душа-христианка. Басня «Крестьянин и Лошадь» отсылает нас к евангельскому размышлению о Промысле Божием и к строкам из Библии: Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои, – говорит Господь. – Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших (Ис. 55:8–9). Стихи из басни «Зеркало и Обезьяна»: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться?» – прямая цитата слов Спасителя: И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? (Мф. 7:3). В басне «Лань и Дервиш» Крылов говорит о добродетели бескорыстия, раскрывая существо подлинной Христовой любви. Басня «Дуб и Трость» обличает гордыню. Немалые грехи для христианской души и хвастовство со тщеславием, ибо заповедано Спасителем: …кто хочет между вами быть бóльшим, да будет вам слугою (Мф. 20:26), – об этом басни «Две бочки» и «Водопад и Ручей». Басня «Безбожники» рассказывает нам о долготерпении и любви Божиих, о которых написано в Псалтири Давидовой: Щедр и милостив Господь, долготерпелив и многомилостив (Пс. 102:8), и голос Крылова в этом его произведении звучит буквально пророчески.

Превосходным заданием для детей в православных школах может стать угадывание евангельских строк, опираясь на которые дедушка Крылов писал ту или иную свою поучительную историю. Ведь совершенно очевидно, что автор дает своего рода смысловую кальку того, о чем читаем в Писании, но при этом его произведения лишены внешней церковности. В том-то и сила их, что о православных истинах, о Самом Христе, Крылов говорит прикровенно, или как он сам выражался «вполоткрыта», выступая словно «тайный агент Христа». И делает это безупречно!

Теперь становится понятным, почему Иван Андреевич Крылов находится на вечном поминовении в знаменитом и всею православной Россией почитаемом монастыре – Введенской Оптиной пустыни! Богоносные Оптинские старцы часто наставляли приходивших к ним богомольцев метким и афористичным словом Крылова. Мог ли наш поэт мечтать о столь высоком (самом высоком из всех возможных) признании его творчества при жизни? Зная о его природной скромности, с уверенностью скажем – конечно не мог. Начиная от преподобного Амвросия и заканчивая нашими современниками – игуменом Феодором (Трутневым) и нынешними отцами, – Иван Андреевич Крылов неизменно востребован и любим в Оптиной пустыни.

Архимандрит Агапит (Беловидов) в жизнеописании преподобного старца Амвросия Оптинского пишет, что в хибарке старца, в комнате его келейника, преподобного Иосифа, лежала книга басен Крылова. Часто среди дня, во время приема множества людей, батюшка Амвросий входил в комнату отца Иосифа, где наскоро обедал. При этом старец заставлял кого-нибудь из посетителей прочитать подходящую басню Крылова, содержание которой касалось обращенного к нему вопроса. Крылова отец Амвросий очень любил, его «Басни» всегда стояли на полке старца среди святоотеческих трудов и другой душеполезной литературы. Не только прихожан, но и своих келейников он частенько просил почитать Крылова, не переставая восхищаться живым слогом, точностью выражений, юмором и остротой мысли.

Один раз батюшка Амвросий велел одной посетительнице, монахине из Шамординского монастыря, прочесть вслух басню с названием «Ручей». Это басня о ложном смирении, которое ведет к осуждению и греху. Ручей, маленький и прозрачный, осуждал реку, в которую впадал, за то, что она «алчно поглотила» многие «жертвы»… Но вот разразился ливень, ручей разлился, закипел и наделал бед еще более, чем река. Вот мораль басни:

Как много ручейков текут так смирно, гладко
И так журчат для сердца сладко
Лишь только оттого, что мало в них воды!

Видно, той монахине необходимо было прочесть именно это…

В архивах Оптиной пустыни сохранилось письмо отца Амвросия неизвестному адресату, готовящемуся, по всей видимости, к дуэли. Размышляя о грехе гордыни как основной причине дуэли, отец Амвросий в заключение пишет: «Думал было я закончить сим письмо мое к вам, но пришла мысль, что я не всё написал… Настойчивость нигде не числится среди добродетелей, а скорее составляет недостаток, даже и в людях великих. По басне Крылова и орлу, устрояющему гнездо на высочайшем дереве, следовало бы послушать крота, когда последний уверял его, что дерево это имеет гнилые корни. Орел, отвергнув благой совет существа, по обыкновенному мнению, слепотствующего, подвергнул бедствию птенцов своих, когда возстала буря и исторгла это дерево. Дай Бог, чтобы древо благочестия вашего устояло, и с помощью Господней выдержало бурю нашедшего искушения, чего от всей души и от всего моего сердца искренно желаю Боголюбию вашему».

Любовь батюшки Амвросия к басням Крылова передавалась и другим оптинским старцам. В 1877 году преподобный Анатолий (Зерцалов) писал одной из своих духовных чад, монахине Е.: «Говорил о тебе батюшке Амвросию и о всех ваших обстояниях. Он благословил еще потерпеть… Потерпи-ка, постарей, приглядись и увидишь, что на деле многое не таково, чем нам кажется на вид. Вспомни молодого коня Крылова: не только других, но и себя-то не мог понимать. А как начало подталкивать делом-то то вбок, то взад, – ну, и показал сноровку, за которую и поплатились хозяйские горшки. Так сделай Е. игуменьей, и выйдет не то, что ожидалось… Скорби есть во всех монастырях».

В другой раз преподобный Анатолий пишет в Елец одной собиравшейся в монастырь молодой особе: «Вчера или третьего дня о. М. сказал, что ты там все пляшешь. Я ему советовал указать тебе басню Крылова “Стрекоза и Муравей”. К тебе она подходит. Та тоже любила масленицу и не жаловала поста – все плясала. Говорю это не в укор тебе, а чтобы ты знала настоящее положение вещей и при случае не теряла головы, то есть помнила бы, что за сладостию – расслабление, за мирскою веселостию – скука, за пресыщением – тяжесть и даже болезнь следуют, как тень за телом». И далее: «Святая Церковь, наша учительница, поет: “Кая сладость бывает печали не причастна? Кая ли слава стоит на земли непреложна? Вся сени немощнейша! Вся соний прелестнейша!” И Крылов, светский писатель, сказал свою “Стрекозу” не тебе одной и не мне, а всему свету, то есть, кто пропляшет лето, тому худо будет зимою. Кто во цвете лет не хочет заняться собою, тому нечего ждать при оскудении сил и при наплыве немощей и болезней».
Нельзя не вспомнить слова из Евангелия от Луки: Идеже бо есть сокровище ваше, ту и сердце ваше будет (Лк. 12:34), прочитав басню «Откупщик и сапожник». В книге «Подвижники благочестия Оптиной Пустыни» иеромонаха Климента (Зедергольма) есть один замечательный фрагмент жизнеописания «строгого блюстителя подвижнических правил» некоего иеродиакона Палладия (Иванова). Параллель со знаменитой басней возникает сама собой. Судите сами: «Один помещик, бывший в Оптиной пустыни, подарил ему [отцу Палладию] дорогие карманные часы. Отец Палладий взял их, но как у него часов никогда не было, то по непривычке к их стуканью он вечером никак не мог заснуть. Завернул их в тряпку, накрыл их горшком, и заснул. “Пошёл к утрени, но помысел замучил меня, – говорил отец Палладий, – как бы их не украли. Вспомнил слова Спасителя: идеже будет сокровище ваше, ту и сердце ваше будет, и поскорей отнес их к своему благодетелю, сказав: возьми, пожалуйста, их назад, они нарушают мой покой”». А вот мораль Крылова, сравните:

И говорит: «Спасибо на приятстве,
Вот твой мешок, возьми его назад:
Я до него не знал, как худо спят.
Живи ты при своем богатстве:

А мне, за песни и за сон,
Не надобен ни миллион».

Есть оптинский отзвук и в басне Крылова «Цветы», в которой говорится о том, что цветы поддельные испортились от дождя и их выбросили, а истинный талант, цветы живые, лишь расцветает от ударов судьбы:

Таланты истинны за критику не злятся:
Их повредить она не может красоты;
Одни поддельные цветы
Дождя боятся.

Оптинский старец преподобный Варсонофий (Плиханков) в одной из бесед с духовными своими чадами говорил: «Видали вы искусственные цветы прекрасной французской работы? Сделаны они так хорошо, что, пожалуй, не уступят по красоте живому растению. Но это пока рассматриваем оба цветка невооруженным слабым глазом. Возьмем сильное увеличительное стекло – и что увидим тогда? Вместо одного цветка – нагромождение канатов, грубых и некрасивых узлов, вместо другого – пречудное по красоте и изяществу создание. И чем сильнее стекло, тем яснее выступает разница между прекрасным творением рук Божиих и жалким подражанием людским. Чем больше вчитываемся мы в Евангелие, тем более выясняется разница между ним и лучшими произведениями величайших человеческих умов».

Последний Оптинский старец преподобный Нектарий (Тихонов), отличавшийся феноменальным образованием, знавший многие языки, наравне беседовавший с людьми науки и читавший наизусть Пушкина и Державина, как-то сказал своему духовному чаду: «Многие говорят, что не надо читать стихи, а вот батюшка Амвросий любил стихи, особенно басни Крылова». И, следуя примеру своего великого предшественника, преподобный Нектарий также поучал своих подопечных, используя метафоричный и емкий крыловский стих

Вот и в наше с вами время, возрожденная после годов лихолетья обитель продолжает давнюю и добрую традицию проповеди крыловской басней «вполоткрыта». Чада известного оптинского отца, ныне покойного игумена Феодора (Трутнева) вспоминают, как батюшка, наделенный даром исцелять больных, лечил своих подопечных. Старец быстро обнаруживал необходимый лечебный корень или травку в своей «зеленой аптеке», затем на нужной странице открывал книгу басен Крылова, в которой говорилось, например, что у сильного всегда бессильный виноват, и, объяснив, как надо заваривать лекарственное снадобье, вручал больному брату кулек с корешками. Когда же тот приходил в келью, то чувствовал себя совершенно здоровым…

Посещал ли при жизни Крылов Оптину пустынь, доподлинно не известно. Он был скрытен, не вел дневников, друзей не имел. Возможно, и посещал, поскольку много путешествовал, в том числе по святым местам. Кроме всего прочего, от современных оптинских отцов я узнала, что юношей Иван Крылов несколько лет проживал в усадьбе Попелёво, что всего в 10 километрах от Оптиной. Малоизвестный факт биографии писателя подтвердился. Когда-то в Попелёво находилась огромная процветающая усадьба, занимавшая собой практически все село. Два господских дома, дома для прислуги, церковь Рождества Пресвятой Богородицы, домик священника, псарня, конезавод, каскад прудов – а вокруг сады, сады. В то время в селе, в 40 дворах, жило около четырехсот крестьян. Усадьба была основана в середине XVIII века и принадлежала изначально дворянам Бестужевым-Рюминым, затем с 1793 по 1827 год – тем самым Бибиковым, у которых и трудился то ли писарем, то ли переплётчиком молодой Иван Крылов. Скорее всего, Крылов здесь жил в 1794–1796 годах, но об этом периоде жизни писателя мало что известно. Сейчас той усадьбы нет и в помине, пруды заросли, а сады вымерли. Прискорбная наблюдается картина…

О факте пребывания Крылова в усадьбе Бибиковых упоминается в статье В.А. Волкова «Имя», опубликованной в журнале «Наш современник». «Молодой Крылов, — пишет автор со слов козельского краеведа В.Н. Сорокина, — в пору его бегства со службы в Твери и долгих скитаний по России более года проживал в селе Попелёво Козельского уезда в качестве переплётчика у помещика Бибикова». А в книге Н.Скоробогатько «Село Попелёво и его обитатели» сообщается, что согласно биографическим данным о баснописце, Иван Андреевич мог проживать в Попелёво во временном промежутке между 1794 и 1804 гг., то есть в те годы, на которые приходится период его скитаний. Как пишет его современник Ф.Ф. Вигель, «неимущий, беспечный юноша, он долго не имел собственного угла и всегда гостил у кого-нибудь».

Зная о религиозности Ивана Андреевича, трудно предположить, что, живя неподалеку от святой обители, он мог как-то обойти ее стороной. Правда, на тот момент обители-то как таковой еще и не было! В 1726 году по указу Екатерины I Оптина пустынь была официально восстановлена, еще в 1773 году здесь были всего двое монахов, и только в 1796 году настоятелем обители был назначен иеромонах Авраамий, с приходом которого началась новая жизнь монастыря и сама традиция старчества. Вот где-то как раз у самого этого зачала, у самого истока великой Божией оптинской реки и оказался, с большой долей вероятности, наш будущий классик Иван Крылов – тот, кому, пусть посмертно, но еще предстоит сюда вернуться. И вернуться навсегда.

Умер Крылов в день памяти Собора Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных, 21 ноября 1844 года – в престольный праздник Иоанно-Предтеченского скита Оптиной пустыни. Настала золотая пора расцвета оптинского старчества – обетование великих оптинских столпов Льва, Макария, Моисея, Анатолия. Спустя год никому не известный отец Амвросий будет возведен в сан иеромонаха и лишь через 15 лет вступит на путь своего высокого пророческого служения людям. Истинно духовное прочтение басен Крылова начнется именно с их широкого цитирования великим светильником земли Русской – преподобным Амвросием.

Источник: Синодальный отдел по монастырям и монашеству Русской Православной Церкви