Неделя 24-я по Пятидесятнице. Притча о милосердном самарянине (проповеди)

27 ноября в 2022 году

Утр. — Ев. 2-еМк., 70 зач., XVI, 1-8. Лит. — Еф., 221 зач., II, 14-22. Лк., 53 зач., X, 25-37. Ап.1 Кор., 131 зач., IV, 9-16. Ин., 5 зач., I, 43-51.

Ар­хи­епи­скоп Авер­кий (Та­у­шев)

Прит­ча о ми­ло­серд­ном са­ма­ря­нине

Эту прит­чу при­во­дит нам толь­ко один еван­ге­лист Лу­ка. Она по­стро­е­на как от­вет Гос­по­да на во­прос ис­ку­шав­ше­го, то есть же­лав­ше­го уло­вить Его в сло­ве, книж­ни­ка: «Что мне де­лать, чтобы на­сле­до­вать жизнь веч­ную?» Гос­подь за­став­ля­ет лу­ка­во­го за­кон­ни­ка са­мо­го дать от­вет сло­ва­ми из книг Вто­ро­за­ко­ния (Втор.6:5) и Ле­вит (Лев.19:18) о люб­ви к Бо­гу и ближ­ним. Ука­зав ему на тре­бо­ва­ния За­ко­на, Гос­подь хо­тел за­ста­вить его глуб­же вник­нуть в си­лу и зна­че­ние этих тре­бо­ва­ний и по­нять, как да­ле­ко тот сто­ит от их ис­пол­не­ния. За­кон­ник, ви­ди­мо, по­чув­ство­вал это, по­че­му и ска­за­но, что он, «же­лая оправ­дать се­бя», спро­сил: «А кто мой ближ­ний?». Этим он хо­тел ска­зать, что, ес­ли и не ис­пол­ня­ет тре­бо­ва­ний За­ко­на как сле­до­ва­ло бы, – то лишь в си­лу неопре­де­лен­но­сти этих тре­бо­ва­ний, так как неяс­но, ко­го же имен­но сле­ду­ет по­ни­мать под «ближ­ним».

В от­вет Гос­подь рас­ска­зал чуд­ную прит­чу о че­ло­ве­ке, по­пав­шем­ся раз­бой­ни­кам. Ми­мо него про­шли и свя­щен­ник и ле­вит, и по­жа­лел его толь­ко са­ма­ря­нин – че­ло­век, нена­вист­ный для иуде­ев и пре­зи­ра­е­мый ими. Этот са­ма­ря­нин луч­ше свя­щен­ни­ка и ле­ви­та по­ни­мал, что для ис­пол­не­ния за­по­ве­ди о ми­ло­сер­дии нет раз­ли­чия меж­ду людь­ми: все лю­ди – ближ­ние нам. Как мы ви­дим, эта прит­ча не вполне со­от­вет­ству­ет во­про­су за­кон­ни­ка. За­кон­ник спра­ши­вал: «Кто есть мой ближ­ний?», а прит­ча по­ка­зы­ва­ет, как и кто из всех тро­их, ви­дев­ших несчаст­но­го, сде­лал­ся ближ­ним для него.

Прит­ча, сле­до­ва­тель­но, учит не то­му, ко­го на­до счи­тать ближ­ним, а как са­мо­му сде­лать­ся ближ­ним для каж­до­го че­ло­ве­ка, нуж­да­ю­ще­го­ся в ми­ло­сер­дии. Раз­ли­чие меж­ду во­про­сом книж­ни­ка и от­ве­том Гос­по­да име­ет боль­шое зна­че­ние по­то­му, что в Вет­хом За­ве­те, ра­ди ограж­де­ния из­бран­но­го на­ро­да Бо­жия от дур­ных вли­я­ний, уста­нав­ли­ва­лись раз­ли­чия меж­ду окру­жа­ю­щи­ми людь­ми, и «ближ­ни­ми» для ев­рея счи­та­лись толь­ко его со­оте­че­ствен­ни­ки и еди­но­вер­цы. Но­во­за­вет­ный нрав­ствен­ный за­кон от­ме­ня­ет все эти раз­ли­чия и учит уже все­объ­ем­лю­щей еван­гель­ской люб­ви ко всем лю­дям. За­кон­ник спра­ши­вал: «Кто мой ближ­ний?», как бы опа­са­ясь воз­лю­бить лю­дей, ко­то­рых он не дол­жен лю­бить. Гос­подь же по­уча­ет его, что он дол­жен сам сде­лать­ся ближ­ним то­му, кто в нём нуж­да­ет­ся, а не спра­ши­вать: ближ­ний он ему или нет? Не на лю­дей на­до смот­реть, а на своё соб­ствен­ное серд­це, чтобы не бы­ло в нем хо­лод­но­сти свя­щен­ни­ка и ле­ви­та, а бы­ло ми­ло­сер­дие Са­ма­ря­ни­на.

Ес­ли ты бу­дешь рас­суд­ком раз­ли­чать меж­ду ближ­ни­ми и не ближ­ни­ми, то не из­бе­жишь же­сто­кой хо­лод­но­сти к лю­дям и бу­дешь про­хо­дить ми­мо «впад­ше­го в раз­бой­ни­ки», как по­сту­пи­ли свя­щен­ник и ле­вит, хо­тя этот че­ло­век, как иудей, был им ближ­ний. Ми­ло­сер­дие – усло­вие на­сле­до­ва­ния жиз­ни веч­ной.

Проповедь митрополита Сурожского Антония

Притча о милосердном самарянине

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Я хочу обратить ваше внимание на две или три черты сегодняшней притчи. Нам сказано, что некий человек шел из Иерусалима в Иерихон. В Ветхом Завете Иерусалим был местом, где пребывает Бог: это было место поклонения Богу, место молитвы. Человек этот был на пути в низину, с горы видения он спускался туда, где протекает человеческая жизнь.

На этом пути на него напали, сняли его одежду, ранили и бросили при дороге. Три человека, один за другим, шли этой дорогой. Все трое побывали там, где живет Бог, все трое были в месте служения Богу, поклонения Ему, в месте молитвы. И двое из них прошли мимо раненого. Текст так ярко описывает, что священник просто прошел мимо: нам даже не сказано, что он хоть взглянул на него. Он был человек обеспеченный, ему дела не было (так, во всяком случае, он думал) до человеческой нужды: он ничему не научился из молитвы Богу, Который – сама Любовь. Затем прошел следующий, левит, человек сведущий в Писании, но не знающий Бога. Он подошел, постоял над умирающим раненым – и пошел дальше. Его ум – казалось ему – поглощен более высокими вещами, чем человеческая жизнь, человеческое страдание.

И наконец, прошел человек, который в глазах иудеев был презренен в самом своем бытии: не за свои личные, нравственные или иные недостатки, а просто потому что он был самарянын – отверженный; в Индии его назвали бы парией. Этот человек остановился над раненым, потому что он-то знал, что такое – быть отверженным, что такое – быть одиноким, что значит, когда мимо тебя проходят с презрением, а порой и с ненавистью. Он склонился над раненым, сделал, что мог, для облегчения его страданий, отвез его в покойное место: и все это он сделал ценой собственной. Он не только оплатил гостиннику уход за раненым: он отдал свое время, свою заботу, свое сердце. Он заплатил всеми возможными способами, какими мы можем заплатить, оказав внимание окружающим нас людям.

Мы провели целое утро в присутствии Самого Бога, в месте, где Он обитает: мы слышали, как Его голос говорил нам о любви: мы провозглашали, что мы верим в этого Бога, Который – сама Любовь, в Бога, Который отдал Своего Единородного Сына ради того, чтобы каждый из нас – не все мы коллективно, но каждый из нас лично – мог получить спасение. Мы сейчас выйдем из этого храма: в течение предстоящей недели или до следующего посещения храма мы встретим много людей. Окажемся ли мы подобными священнику? или левиту? Пойдем ли мы, размышляя о том, что мы здесь узнали, храня в сердце изумление и радость, но проходя мимо каждого встречного, потому что мелкие заботы могут нарушить наш покой, отвести наш ум и сердце от чуда встречи с Богом, от Его присутствия? Если так мы поступим, то мы мало что поняли (если вообще что-то поняли) о Евангелии, о Христе, о Боге. А если мы, подобно юноше, подобно книжнику, спросим: Но кто мой ближний? Кто тот, ради которого я должен быть готов расстаться с глубочайшими переживаниями моего сердца, с самыми возвышенными размышлениями, с наилучшими моими чувствами? – ответ Христа прост и прям: Всякий! Всякий человек, кто нуждается в тебе, на любом уровне: на простейшем уровне пищи или крова, чуткого внимания, заботливости, дружелюбия.

А если однажды (этот день может и никогда не наступить, но может прийти в любой момент) от нас потребуется больше, мы должны быть готовы любить нашего ближнего, как нас тому учит Христос: с готовностью жизнь нашу положить за него. Положить жизнь не означает умереть; речь идет о том, чтобы изо дня в день отдавать нашу заботу всем тем, кто в ней нуждается; тем, кто в печали и нуждается в утешении: тем, кто в растерянности и нуждается в укреплении и поддержке; тем кто, голоден и нуждается в пище; тем, кто обездолен и, может быть, нуждается в одежде: и тем, кто в душевном смятении и, может, нуждается в слове, которое изольется из той самой веры, которую мы черпаем здесь и которая составляет самую нашу жизнь.

Выйдем же отсюда, вспоминая эту притчу не как одну из самых прекрасных сказанных Христом вещей, но как прямой путь, на который Он призывает нас встать. Она учит нас относиться друг ко другу, оглядеться вокруг внимательным взором, помня, что порой малейшая ласка, одно теплое слово, одно внимательное движение может перевернуть жизнь человека, который в одиночестве стоит перед лицом собственной жизни. Пусть поможет нам Бог быть подобными милосердному самарянину на всех уровнях и по отношению ко всем людям. Аминь!

29 ноября 1987 г.

Проповедь митрополита Сурожского Антония

Ответ вопрошающему о жизни вечной

Лк.18:18–27 – Зач. 91.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Обращаясь к человеку, хотевшему достичь совершенства, Спаситель сказал: «Следуй за Мной…» В то время эти слова были просты. Они означали: надо оставить все заботы – семью, работу, призвание, привычки – и пойти вместе со Христом по дорогам Святой земли; быть свидетелем Его чудес и, вслушиваясь в Его слова, становиться Его преданным учеником; ожидать того, что будет ещё впереди, о чём никто не знал, кроме Сына Божия, пришедшего в мир, чтобы за этот мир отдать Свою жизнь.

Но когда эти слова обращены к нам – что они значат? Они не могут значить физического, телесного следования за Христом по путям и дорогам, как при Его земной жизни. Нет! Христос зовёт нас войти с Ним в вечную жизнь. Когда ученики Иоанна Крестителя спросили Христа: «Где Ты живешь?» – Он ответил: «Придите и посмотрите…» В земном смысле, Он жил в какой-то хижине неподалеку от Иордана; но, в ином смысле, который покорил учеников раз и навсегда, Он – как говорится о Боге в Священном Писании – жил во Свете Неприступном, в глубинах Божества; в том Свете, который озаряет всякого человека, вступающего в мир и грядущего в мир.

И вот Господь нас зовет идти за Собой в эти глубины богопознания, в эти глубины вечности и жизни. Он Сам нам сказал: жизнь вечная в том, чтобы познать Бога и Сына Его Иисуса Христа. Жизнь в том, чтобы так с Ним соединиться, так неразлучно, так глубоко с Ним срастись, стать одно, чтобы мы могли сказать: моя жизнь – Христос; Его учение, Его пути, Его мысли и Его чувства, Его воля и Его судьба – мои, я их принимаю на себя, как крест, как Воскресение, как смерть и как жизнь, и как путь.

Вот что значит следовать за Христом теперь: вслушаться в Его Божественное слово, которое очерчивает, указывает нам путь жизни; и на этом пути, во всём, сколько у нас есть сил – но изо всех наших сил – быть учениками Христа. Но для этого, как и в древности, надо освободиться от всего, что иначе делает нас рабами, связывает, не пускает в вечную жизнь. Об этом каждый из нас должен подумать про себя, потому что у каждого из нас есть нечто, что он – хотя и не на словах, хотя, может быть, не осознавая, – всё же предпочитает Богу. Для этого надо глубоко всмотреться в себя и поставить перед собой вопрос: вот, если бы теперь встал передо мной Спаситель и сказал: оставь это, это единственная твоя преграда между тобой и вечной жизнью, – что бы мы на это ответили? Отставили бы эту преграду? Или сказали бы: „Не могу! Господи, прости!”?

Именно об этом нам следует подумать, потому что мы все призваны следовать за Христом во славу вечной жизни. Это наше призвание: воскреснуть духом, прежде чем в своё время мы воскреснем телом, и войти в тайну Божества, познать Бога, как говорит апостол Павел, подобно тому, как мы сами Им познаны, поклониться Ему всей жизнью, всем духом, всей истиной своей! Аминь.

Митрополит Сурожский Антоний (Блум)

30 января 1983 г.

Проповедь епископа Митрофана (Зноско-Боровского)

Притча о милосердном самарянине

Лк.10:25–37.

Что должен делать человек, чтобы иметь жизнь вечную? – спросил Господа законник, не человек «из толпы», а ученый, законник. «Возлюби Господа Бога твоего… и ближнего твоего, как самого себя». Таков ответ Ветхого Завета на заданный им вопрос.

Если понятна была ветхому Израилю любовь к Богу, в заповеди о любви к ближнему они блуждали; отсюда и вопрос законника: «кто мой ближний?». В вопросе: «кто мой ближний?» кругозор ветхого Израиля не выходил за пределы Израильского народа. Под «ближним» подразумевался только израильтянин, посему долг любви у ветхозаветного Израиля относили только к своим соплеменникам, только к израильтянам.

Это заблуждение ветхого Израиля и раскрыл Господь в притче «о милосердном самаряныне». Самаряне и иудеи враждовали между собою. Самарянин для иудея был человеком нечистым и презренным.

На некоего человека, израильтянина, шедшего в Иерусалим, напали разбойники. Они совлекли с него одежду, изранили и ушли, оставив его едва живым. Проходили той дорогой иудейский священник, затем и левит. Увидав несчастного, каждый из них подошел к нему, посмотрел, и… прошел мимо. Но вот проезжал той дорогой самарянин. Увидав несчастного, самарянин сжалился над ним, перевязал ему раны, возливая масло и вино, и, посадив на своего ослика, привез его в гостиницу, дал хозяину гостиницы деньги, прося позаботиться о несчастном.

«Кто из троих был ближний попавшемуся разбойникам? – как ты думаешь?» – спросил Господь законника. И был его ответ: «оказавший ему милость». «Иди и ты так же поступай».

Когда законник спросил Господа: «кто мой ближний?», он еще отожествлял ближнего со своим соплеменником, с членом Израильского народа. Словом: «иди и ты поступай так же», сказанным ученому иудею, Господь указал на вселенский характер заповеди о любви к ближнему. Подтверждая заповедь о любви к ближнему, Иисус Христос делает эту заповедь не только средоточием всех остальных, но и неразрывно связывает ее с заповедью о любви к Богу, делает эту заповедь универсальной; надо любить не только друзей, но и личных врагов своих (Матф. 5:43–48).

«Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас», – говорит Господь. Но возможна ли любовь к ближнему без любви к Богу? Нет, невозможна. Нельзя угодить Богу, не уважая других людей, особенно самых покинутых, наименее заслуживающих внимания. Любовь к ближнему не отделима от любви к Богу, и наоборот: любовь к Богу не отделима от любви к ближнему. «Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец», – говорит Апостол Иоанн Богослов.

Совершенная любовь открылась нам в Лице Господа нашего Иисуса Христа. «Возлюбленные!» обращается к нам тот же «апостол Любви» – «будем любить друг друга, потому что любовь от Бога; и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога. Кто не любит, тот не от Бога».

Любовь к ближнему, дорогие мои, не есть простое внимание к другому, ее нельзя смешивать и с благотворительностью. Любовь – это чувство религиозное по своему источнику, ибо она является действием Божиим в нас. Придя к нам от Бога, любовь к Богу и возвращается: ибо любя братьев своих, мы любим Самого Господа, так как вместе составляем Тело Христово (Рим. 12:5–10; 1 Кор. 12:12–27).

Чтобы осуществить в жизни Богом заповеданную нам любовь, необходимо, прежде всего, преодолеть узко-человеческое, бытовое представление о любви.

В притче «о милосердном самаряныне» Господь дает нам практическое указание, а именно: не мне решать, кто мой ближний; человек в беде, будь он даже мой враг, побуждает меня стать его ближним. Любовь христианина должна проявляться к любому человеку, которого Бог дает нам встретить на нашем жизненном пути, – в этом отличительная черта Нового Завета, Церкви Христовой, от Израиля ветхозаветного. Аминь.

Проповедь епископа Митрофана (Зноско-Боровского)

Неделя 24-я по Пятидесятнице

Лк.10:25–37.

В прошлое воскресенье слышали мы из уст Спасителя слова, обращенные к получившей исцеление женщине: «вера твоя спасла тебя, иди в мире», и к Иаиру отцу умиравшей отроковицы слова: «не бойся, только веруй, и спасена будет» дочь твоя. А сегодня Господь говорит искушавшему Его законнику: «Так поступай и будешь жить».

«Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» – спросил Господа законник. Ты же знаешь Закон Божий, – отвечает законнику Господь, – что там сказано? «Возлюби Господа Бога Твоего от всего сердца, всем помышлением твоим, и ближнего твоего, как самого себя», – говорит законник. Так вот, так и поступай и будешь жить – наследуешь жизнь вечную, жизнь твоя будет осмысленной.

Словом: «так поступай» Господь указал, что оправдание жизни человека – в любви к Богу, в познании Божия Закона, в познании воли Божией и в исполнении ее. В заповеди точно указано, какой должна быть любовь к Богу, вводящая человека в познание воли Его. «Возлюби» – не просто возлюби, но возлюби «от всего сердца твоего». Почему говорит Господь: «возлюби от всего сердца»? Да потому, что – если ты посвятишь Богу только часть твоего сердца, только часть твоих мыслей, тогда в ту другую часть, не посвященную Богу, вселится «дух времени» – вселятся дурные помыслы, вселится плотская похоть, вселится грех, который тебя не только осквернит, но и растлит, сделав глухим к голосу совести.

Все мы говорим о себе: «мы – верующие». Так говорящий, приглядись к себе и скажи – есть ли в тебе элемент живой любви к Богу? Любовь всегда находит свое выражение в исполнении воли Любимого. На вопрос: есть ли в нас любовь к Богу – отвечает образ нашей жизни. Ты верующий, но любишь ли ты Господа от всего сердца твоего? Как часто приходится в среде верующих наблюдать жизнь не по вере; слышать рассуждения, несовместимые с верой в Бога, Промыслителя и нашего последнего Судии. Желая оправдать свои рассуждения и нравственные уклонения от Божиих заповедей, эти люди ссылаются на «дух времени». Что же это за «дух времени»? Божий ли это дух, светлый ли, или это дух тьмы, дух сатаны? Апостол Любви, св. Иоанн Богослов, предупреждает нас, христиан: «Братие, не всякому духу верьте», ибо и «сатана принимает на себя вид ангела светла». Так вот, прислушиваясь к «духу времени» и ему подчиняясь, не попадаем ли мы в сети сатаны, принимающего на себя вид ангела светла?

Что же внушает этот «дух времени» человеку, особенно молодежи? Он им внушает следующее: «живи так, как все живут», «живи так, как подсказывает тебе твоя природа, т.е. твоя плоть, похоть», и заглушая, таким образом, в человеке совесть, этот голос Божий в нас, «дух времени» погружает человека в плотскую жизнь, а отсюда вырастают разврат, ложное понимание свободы и всякие пороки. «Дух времени» внушает человеку, что все религии равны, дух времени вносит в мир секты, ереси и расколы, а в юношество вселяет высокомерие и непокорство.

Скажите, подчиняясь «духу времени», прислушиваясь к его голосу, не изменяете ли вы Богу, не становитесь ли вы слугами сатаны? Вот почему говорит Господь, что любовь к Богу должна быть всецелой: «возлюби Господа Бога от всего сердца, всем помышлением твоим». Ибо если отдашь Богу все сердце и все твое помышление, грех, «дух времени», не найдет в тебе места и сердце твое станет постепенно обителью Бога.

Господи, помоги нам возлюбить Тебя всем сердцем! Мы знаем, что в любви к Тебе наше счастье, мир души, радость и оправдание нашей жизни. Аминь.

Проповедь протоиерея Вячеслава Резникова

О «национальности» Иисуса Христа

Лк.8:41–56

Еф.2:14–22

В послании к Ефесянам Апостол Павел пишет о Господе Иисусе Христе, что «Он есть мир наш, соделавший из обоих одно, и разрушивший стоявшую посреди преграду». Он упразднил «вражду Плотию Своею, а законы заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир, и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем».

Два мира, иудейский и языческий, обретают примирение в Иисусе, и именно на Его кресте. И – до такой степени, что уже говорится даже не о двух, живущих в мире, но – об «одном новом человеке».

А если Христос смог «из двух создать в Себе Самом одного», то возможен ли вообще вопрос: а кто Сам Он «по национальности»? Никто, конечно, не будет отрицать, что Его человеческое родословие – от Авраама, через Иуду и Давида. Но Авраам-то кто был «по национальности», если Апостол именует его и «отцом всех верующих в необрезании» (Рим.4:11), и «отцом обрезанных»? Разумеется, только тех «обрезанных», которые ходят «по следам веры» его (Рим.4:12). И когда кто-то начинает гордо напоминать: «Иисус был иудей, как и мы», то начинаешь сочувствовать тем, кто столь же упорно доказывает, что не иудей Он вовсе, а галилеянин, а Галилея, это почти Галиция…

По Своей милости, «не отверг Бог народа Своего, который Он наперед знал» (Рим.11:2). Но и другие народы имеют полное право называть Иисуса Христа своим Царем, своим Господом и Богом. И одновременно – своим братом. И есть глубокая правда в том, что у разных народов икона Иисуса Христа имеет свои национальные черты. У японцев Он похож на японца, у чернокожих – чернокожий. Тем самым каждый говорит: Бог стал человеком именно ради меня, и поэтому уподобился именно мне.

Но уподобился Он мне только для того, чтобы меня уподобить Себе и взять на небо. А не для того, чтобы дать мне на земле преимущество перед другими. И если какой-либо принявший Христа народ продолжает считать себя избранником Божиим, или – начинает считать себя новым избранником, значит, пришел с гордостью собою и своими заслугами. Значит, надеешься еще на что-то, кроме креста Христова. А если так, то не произойдет чуда, не упразднится вражда, и не получится «один новый человек».

Вспомним, как пришла к Иисусу больная кровоточивая женщина. Едва прикоснулась она сзади к Его ризам, как сразу почувствовала, что вошла в нее исцеляющая сила, и сокрушила болезнь. Но не смогла бы эта женщина с такой верой прикоснуться к Нему, если бы прежде совершенно не разуверилась во всех земных врачах, на которых, издержав «все имение, ни одним не могла быть вылечена».

Проповедь протоиерея Вячеслава Резникова

О пределах любви и о «религиозной нетерпимости»

Лк.10:25–37

Еф.4:1–6

Однажды некий законник, искушая Иисуса, спросил: «Учитель! Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную»? Но тут же выяснилось, что он сам прекрасно это знает, потому что знает главную заповедь: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя». Тогда лукавый вопрошатель, «желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний»?

И Господь стал отвечать. Он рассказал, как некий человек был изранен и ограблен, как мимо прошли священник и левит. И только самарянин, «увидев его, сжалился». Рассказав до конца, Господь задал законнику неожиданный вопрос: «Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам»?.. А он-то спрашивал, кто ближний ему самому, кого он сам обязан любить, как самого себя.

Но с первых же строк рассказа, как только мимо несчастного прошли священник и левит, – ясно, что твой ближний тот, кто попался тебе на пути, и кто в тебе нуждается. А вот избитый разбойниками сам уже ни к кому приблизиться не может. Он лежит и ждет: «кто же мой ближний? Кто сам приблизится ко мне»? И, наконец, такой человек, нашелся: самарянин, иноверец! Хотя «Иудеи с Самарянами не сообщаются» (Ин.4:9).

Господь Своим рассказом раскрыл совсем другое «неизвестное» в этой заповеди, то, что законнику казалось само собой разумеющимся. Он показал, что значит «возлюбить», и до какого предела любовь должна простираться. Самарянин не только обработал и перевязал раны; не только довез до гостиницы, не только и здесь ухаживал за ним. И даже не только, уезжая, дал гостиничнику денег, с просьбой присмотреть за пострадавшим. Он еще и сказал: «если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе». Ни на чем не остановился, никого не считал обязанным разделить с ним заботу о больном, но все взял на себя. Вот что значит «любить». Вот чему надо учиться всю жизнь. «Иди, и ты поступай так же», – говорит каждому Господь.

Иногда из этого рассказа делают вывод, что не за то с нас спросится, как мы веровали, как молились, как постились. Но – были ли мы хоть в чем-то подобны этому самарянину? Но одно нельзя противопоставлять другому. Вспомним, что сказал Господь в разговоре с другой Самарянкой, тоже заслужившей от Него похвалу. Он не сказал: «смотри, сколько общего в наших религиях, и сколь большее нас объединяет, чем разъединяет: и отцы у нас одни, и история, и Пятикнижие Моисеево, и все мы Мессию ждем». А Он сказал прямо и резко: «Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев» (Ин.4:22). В то время только иудеи были хранителями единой истинной веры, и с этим фактом ничего не поделаешь.

Господь зовет к единству не только всех исповедующих имя Христово, но и весь вообще человеческий род; но не просто к единству, а к единству в истине. Да, надо хранить «единство духа в союзе мира», и для этого снисходить друг к другу «со всяким смиренномудрием и кротостью и долготерпением». Но – не в вопросах истины. Ведь «один Господь», а, следовательно, – лишь «одна вера» является истинной. И наша жизнь, конечно, должна соответствовать нашей вере, и мы у всех должны учиться всему доброму: и у иноверцев, и у совсем неверующих; и даже и у птиц, и у растений (Мф.6:25,28). Даже волов и ослов Господь ставит в пример: «вол знает владетеля своего, и осел ясли господина своего», а Мой народ «не знает Меня» (Ис.1:3). Но не должны же мы подражать ослиному упрямству и воловьей тупости!

 

Проповедь протоиерея Василия Михайловского

На Еф.2:14–22.

14. Братия, Христос есть мир наш, соделавший из обоих одно и разрушивший стоявшую посреди преграду,

15. упразднив вражду Плотию Своею, а закон заповедей учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир,

16. и в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем.

17. И, придя благовествовал мир вам, дальним и близким,

18. потому что через Него и те и другие имеем доступ к Отцу, в одном Духе.

19. Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу,

20. быв утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем,

21. на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святый храм в Господе,

22. на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом.

Сегодня апостольское чтение о мире, и наше слово о том же. Где источник мира? Какое значение имеет мир духа в одиночной, семейной и общественной – гражданской ли то или церковной, жизни? При каких условиях может быть прочным мир?

Где источник мира? А отчего бывает тишина и ровное положение воды в море, в реке? Не оттого ли, что сверху воды не колеблет ветер и изнутри не тревожат плавающие в водах животные, подземные огненные извержения и др.? Так и в душе человека. Мир нарушается тогда, когда душу волнуют какие-либо страсти. И если много страстей, то каждая из них обнаруживает притязание на всю нашу душу, тянет ее к себе, а от того бывает борьба, тревога, теряется равновесие и спокойное положение нашего духа. Следовательно, грех – виновник тревог духовных и внешних нестроений. Он-то и произвел разлад и в древнем мире между евреями и язычниками. Еврей, возвышенный Богом над всеми народами, скоро возмечтал о себе, что он так высоко стоит над другими за свои достоинства и заслуги. И под влиянием этого чувства он презирал инородца и иноверца, считал его мерзостью, нечистым, старался не вступать ни в какие сношения с язычником. И язычники в свою очередь платили тем же еврею. Они смотрели на еврея как на суеверную, излишне мнительную, мелочную душу. И оттого они друг про друга и в устной речи, и в письменности распускали дурную молву. Да и между самими язычниками была страшная рознь, разлад. Даже ученые люди, по-видимому стоявшие выше предрассудков суеверной или грубой толпы народной, и те не хотели сказать доброго слова о достоинствах соседнего народа или правителя. Грек, описывая свою прошлую жизнь, обходил молчанием подвиги перса или римлянина. Римский историк тоже называл все остальные народы варварами и знал только себя, свои подвиги и победы. Из этого видно, что в основании жизни древнего человека или общества лежало раздраженное самолюбие. Каждый, как в зеркало, смотрел только на самого себя и услаждался своим лицом, хотя оно у иного было и невзрачно.

Понятно, такой порядок дел, такая разобщенность между людьми, произведенные грехом или самолюбием, вредны каждому в частности и всем вообще. Гордец развиваться не может, он живет в самообольщении, он не ждет себе помощи, не оказывает сочувствия и другому. Но в прекрасном Божием мире все так благоустроено, что одно поддерживается другим и зависит от другого, и только при взаимообщении возможна благоустроенность. Следовательно, нужно искоренить жалкое самолюбие – причину нестроения в мире. Кто же из людей способен и силен для этого? – Никто. Каждый думал в древности о себе и проникнуть не мог во всю бездну погибели людской. Никто из людей не может иметь ни сил на то, ни знать средств к исправлению расстроенной жизни в человечестве. Это и чувствовали как язычники, так и евреи. Никто не чист от скверны, если бы имел жизни хоть один день на земле. Я земля и пепел, говорили еврейские праведники. Язычники-философы ожидали преобразований только свыше, с неба, от Божества. Знаменитый греческий философ Платон говаривал: «Не быть порядку на земле, разве какая-нибудь Божественная судьба водворит его между людьми!» Таким ожидаемым Лицом свыше и был Христос Спаситель наш.

Гл. II, ст. 14. Он то и есть мир наш, соделавший из обоих (из еврея и язычника) одно (существо) – христианина, и разрушивший стоявшую посреди преграду. Еврей и язычник сначала, в лице первых потомков Адама и Евы, были братья между собою, составляли одну семью, один дом. Но потом самолюбие взяло свое, каждого из них отделило друг от друга, стало преградою к взаимообщению, снисходительности и прочному миру. Таким образом род человеческий, как бы дом, разделился на две половины; два брата, еврей и язычник, стали ненавистны друг другу, а ненависть между братьями бывает самая лютая в мире.

При таком-то раздвоении человечества Христу нужно было разрушить преграды, основанные на гордом чувстве народности; нужно было обличить самолюбивые народные мечты и всем людям возвестить, что все они братья между собою, все дети одного Отца Небесного, все члены одной многочисленной семьи, одного Царства, в котором царит Своею правдою и любовью единый истинный Бог, ниспославший на землю для примирения человечества с Собою Своего Единородного Сына. Христос пришел объединить людей истиной и любовью.

Ст. 15. Он упразднил вражду между людьми Платою Своею, в Своей крестной смерти доказавши высшую любовь к людям; а закон заповедей, касавшихся внешней обрядовой жизни евреев, он отменил и заменил Своим любвеобильным учением, дабы из двух создать в Себе Самом одного нового человека, устрояя мир, то есть чтобы не гордились собою ни еврей, ни язычник, и чтобы каждый, оставив народные свои стремления, с именем христианина жил, как требует закон Христов, водворяющий смирение и мир в душу, в семью и потом в общество.

Ст. 16. И в одном теле примирить обоих с Богом посредством креста, убив вражду на нем.

Главною причиною вражды у Бога с человеком есть грех наш, наша скверна. Какое же общение чистому с нечистым? Кое общение свету ко тьме (2Кор. VI, 14).

При таком отчуждении нашем от Бога Посредником за нас является Христос. Он, принявши нашу плоть, взялся удовлетворить Правосудию Божию за нас, взял наш грех, разрушил его как преграду, принесши Самого Себя в жертву. Таким образом, на кресте совершено наше примирение с Богом, с небом.

Ст. 17. И Христос, придя, благовествовал мир вам, дальним и ближним, т. е. и своим – евреям, и отдаленным за нечестие язычникам. Благовествовал Он мир и Своим учением, говоря: блаженны миротворцы (Мф. V, 9.); Я успокою вас (Мф. XI, 28), и особенно Своею жизнью. Кому Он не оказывал Своего благоволения при жизни? Кому из злостных людей, клеветавших на Него, не делал добра? Его хотят камнями побить – Он не карает. Ему дают заушение – Он мирно отвечает: за что ты бьешь Меня? (Ин. XVIII, 23). И Своим ученикам пред Своею смертью Он завещал мир: мир Мой оставляю вам, мир Мой даю вам (Ин. XIV, 27). А по воскресении Своем какое первое слово Он рек, явившись ученикам? Мир вам (Лк. XXIV, 36). Посылает их на проповедь, тоже повелевает приветствовать миром. Когда входите в дом, говорил Спаситель, приветствуйте словами: мир дому сему! (Мф. X, 12). Да и по смерти Своей Христос возвещал дальним, в аду селящим, примирение с Богом.

Ст. 18. Чрез Христа, пострадавшего за нас, все люди, и евреи, и мы, бывшие в лице наших предков язычниками, имеем доступ к Отцу, в одном Духе Святом, освящающем нас и охраняющем Церковь Христову до скончания века.

Ст. 19. Мы уже не чужие Богу и не пришельцы, но сограждане святым и свои – родные – Богу.

Такую близость, такое родство с Богом мы получили чрез Христа. Но иногда свои-то бывают хуже чужих. Так, Христос во своя прииде, и свои Его не приняли (Ин. I, 11), даже отдали Его на смерть в руки чужих. И мы, христиане, по имени-то свои Христу Богу, но каковы-то мы по жизни? Подобны ли сколько-нибудь Христу? А Он о нас приложил и прилагает всякое попечение. Он дал нам в руководители и пророков, и апостолов, чтобы мы только шли по прямой дороге к небу.

Ст. 20. Мы утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем.

Все мы, христиане, словами апостола Павла уподобляемся зданию. В угловой основе этого здания Сам Христос, пророки и апостолы составляют другие части основания, опираясь на Христа. Душа каждого из нас должна входить в укладку этого здания и быть так хорошо приспособленной к общему плану Божию при постройке здания, чтобы она не производила неправильности или некрасоты. А для этого она должна быть равна, подобна, так сказать, так же гладка, каковы основные камни. Как кирпичи в каменной постройке должны быть и по виду, и по плотности равны один другому и одинаково связываться и укладываться (тогда и здание будет благонадежно), так и наши души в общем здании христианства должны соответствовать общей воле Бога как главного Зиждителя. А такое приспособление зависит от нас самих, от нашего уподобления Христу.

Христос есть мир наш. Так только при господстве мира в душе или в обществе возможна христианская, спасительная благоустроенность и возрастание – процветание христианской Церкви. Возьмите в пример свою душу. Если душа не волнуется какою-либо страстью, например мщения, тщеславия, гордости, тогда занятия в доме или на службе идут успешно, и радостно трудиться. Нет в душе мира? – Дело нейдет на ум или из рук валится, мало заботы о других; весь мир опостылел тогда; да как-то и молиться-то не хочется, или молитва не возносится как следует. А обратите внимание на семью. Рассорятся муж с женою, каждый проводит время в отчуждении, и один действует наперекор другому; ворчат, брюзжат, бранятся при детях и таким образом учат их вражде, ссорам или приучают их не уважать самих себя; а иногда при продолжительной супружеской ссоре доходит дело до неверности, до тяжбы. Если и между братьями, и особенно их женами, нет мира – общее хозяйство их расстраивается; каждый думает о себе, о своих выгодах, каждый не хочет трудиться для чести и имени своих почтенных родителей, для общего благосостояния, забывая, что этим он и себе вредит. При общем содействии и братском общении больше успеха в предприятиях.

Что сказать о раздорах общественных, о борьбе и вражде между народами, о войне? Кому они не чувствительны и не известны? И мирные соседние государства, и даже целый образованный свет несет громадный ущерб в образовании умственном, в жизненных удобствах и предприятиях из-за чужой войны, быть может, поднятой ради раздраженного самолюбия одного какого-либо властелина. И вот подданные обоих воюющих государств для удовлетворения самолюбия, быть может, навсегда оставляют семью, добрую жену, детей-малолеток, хозяйство – и идут на поле битвы; там беспощадно льется кровь неповинная, гибнут сотни тысяч людей, сиротеют сотни тысяч семейств. Раздается из уст вдовиц и сироток плач и вопль велий к небу и к людям о помощи. Сокращается от бедности и горя и жизнь осиротелых. Расстраивается общая государственная жизнь; прекращается торговля, промышленность, останавливается образование народа; рушатся вековые здания – изящные памятники славного прошлого. Всюду развалины, всюду смерть. Кровь человеческая и трупы человеческие, перемешавшись с трупами животных, покрывают землю, заражается воздух, разносится на всю вселенную моровая язва – плод людской злости и гордости, не захотевшей жить в мире с соседом, хотя сосед-то, быть может, и не намеренно обидел или готов был просить прощения в обиде маловажной.

Вот вам, братья, плоды раздоров, вражды в семье и обществе. Можете и по этому судить, как спасителен, как благотворен мир для всех и каждого. Плохой мир, говорит пословица, лучше доброй, т. е. по-видимому законной, брани. Кто любит вражду, ссоры, тяжбы, кто не умеет прощать другому и не заботится о примирении с ним, тот не живет в духе Христовом.

Ст. 20. Мирные же люди и миролюбивые живут, утверждены на основании Апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным, твердым, непоколебимым камнем.

Ст. 21. На Христе и Его учении все здание, т. е. христианское все общество, слагаясь при посредстве миролюбия стройно, возрастает в святый храм в Господе. Следовательно, по слову апостола, жизнь человечества может развиваться, возрастать, и, как ныне говорят, прогрессирует, совершенствуется только на Христе и на духе евангельском. Прогресс человечества не был, не бывает и не будет вне христианства. Без христианства он немыслим. Что же называется прогрессом?

Прогрессом называется усовершенствование человеческой нравственной, умственной и затем внешней жизни. Возможно ли улучшение нравственной жизни вне христианства? Мир дохристианский доказал невозможность улучшения, а прямо и ясно сознавал ухудшение человечества, хотя развитие и изобретательность ума человеческого возможны и помимо истинного христианства. Но ум еще не составляет всего человека. У человека есть еще воля, есть совесть. И если при развитом уме зла воля, подавлена совесть, то человек или человеческое общество не благоденствует, а расстраивается и ухудшается.

Развитие и усовершенствование человека возможно бывает тогда, когда: 1) он свободен; 2) когда он миролюбив и наслаждается миром; 3) когда он имеет вокруг себя сочувствие и довольно благоприятную внешнюю обстановку.

Грех сдавил свободу человеческую – и человек стал рабом природы, тяжким тружеником, детски бессильным в саморазвитии. К нему и пришел на помощь Искупитель. Он принял на Себя наш грех, снял с нас кару за него, открыл нам светлую дорогу и каждому из нас предоставил полную волю развиваться или не развиваться под влиянием Его спасительного учения.

И действительно, истинное христианство одинаково относится ко всем людям; никого оно не отвергает, никого не презирает; напротив, всех равно зовет в Царство Божие и принимает каждого, если только он искренно желает того (Ин. VI, 37). Но истинное христианство в то же время не влечет никого насильно – не спешит умножать число своих последователей, но терпит и выжидает, пока сам человек не решит: следовать или не следовать Евангелию; пока сам не убедится, что от веры в Спасителя и от жизни, согласной с верою, зависит его вечная судьба. Из этого видно, что христианство смотрит на человека как на разумно-свободное создание Божие. Таким образом, дух христианства есть дух нравственной свободы.

Признавая человека существом разумно-свободным, христианство требует, чтобы каждый, называющий себя верующим во Христа Спасителя, веровал в Него искренно, от всей души и чтобы, раз добровольно уверовавши, не изменял Христу никогда, что бы ни предстояло его душе.

Такое отношение христианства к душе человека заставляет человека подумать о себе, о своем положении. И если христианство так осторожно обращается с душою каждого, не навязываясь и не притесняя никого, то и христианин должен иметь уважение к самому себе и к другим такое же; и каждый истинный христианин, уважающий себя и знающий свои немощи, не имеет побуждений гордиться, выставляться собою, своим правоверием, унижаться пред другими, уступать верованиям чуждых, притеснять другого. При таком взаимообщении естественно предполагать и уважение чужих прав и обязанностей, следствием чего бывает согласие в обществе, мир, развитие умственных и нравственных сил, благопоспешество и благоустроенность.

Далее. Христианство смотрит на человека не только как на разумно-свободное создание Божие; оно считает его в то же время существом падшим, унизившим себя через грех, внесшим во вселенную множество нестроений, а себе принесшим кучу бед, напастей и трудов. Следовательно, человек не только существо падшее, но и существо несчастное, жалкое.

Он без высшей помощи ничего не мог сделать доброго; он только жалел о падении, каялся, искал себе выхода к лучшей жизни. И Создатель услышал стоны человека; явился Спаситель, Сын Божий, Который отдал Самого Себя на уничижение, чтобы поднять человека; мало того, – отдал на самую позорную смерть, чтобы только Своей смертью искупить нас от клятвы и дать возможность достигать блаженства вечного.

«Христианство всегда, во всяком положении человека обращается к нему с участием и стремится облегчить скорби или бедность его. Пример того Сам Христос. Сколько чудесных исцелений совершил Он над прокаженными, глухонемыми, слепыми и бесноватыми. Он отзывается на голос всякого, кто говорит: умилосердись, помоги! Он помогает и горю отца, у которого сын при смерти, и горю матери, у которой дочь в муках беснования, и скорби господина о болезни своего доброго слуги. Он утешает в горе сестер, лишившихся брата; Сам возмущается духом, проливает слезы и возвращает умершего к жизни. Он плачет о неблагодарном городе, прозирая его грозное будущее, сокрытое до времени от его жителей; Сам не имеет места, где главу подклонить; и в то же время не упускает случая подать нуждающемуся то, что может. Предлагает Своим слушателям духовную пищу, но не забывает и о необходимости для них пищи телесной; Он милосердует о народе, когда тот, долго следуя за Ним, начинает чувствовать голод; не слушает совета Своих учеников отпустить народ, чтобы, отправившись без куска хлеба, тот не ослабел в дороге, и Сам насыщает, – и не одним только хлебом, а и рыбой; за неимением достаточного количества пищи творит даже чудо. Он не хочет огорчить человека отказом в его искренней просьбе придти на брак и не считает нестоящим внимания то, что могло омрачить несколько брачное пиршество, когда оказался недостаток в вине, но, приказав наполнить водою шесть водоносов, претворяет ее в вино. Он негодует на учеников, отказывающих детям в удовольствии прикоснуться к Учителю, и Сам обращается к ним, ласкает их, обнимает и возлагает на их головы Свои руки, преподавая им то благословение, без которого никто не может быть чадом Отца Небесного. Он посылает Своих учеников к овцам погибшим дома Израилева с проповедью о приближении Царствия Небесного для истомленных душ; но не упускает из виду и истерзанных болезнями тел; дает даже прямую чудодейственную заповедь – болящих исцелять, прокаженных очищать, мертвых воскрешать, бесов изгонять, и все это даром, без всякого вынуждения платы за такие благодеяния, чтобы кого-либо не отяготить (Мф. X, 8). Он заботится о всех страждущих и утомленных телесно до того, что называет их братьями Своими меньшими и, во имя этого братства требуя от всех полного участия к ним и сострадания, обещает за то благословение Отца Небесного и вечно-блаженное царствование на небе. Эту черту, т. е. деятельное сочувствие телесным нуждам и страданиям бедного человечества, Он представляет столь существенною и необходимою для каждого, что в ком нет ее, того Он не признает и Своим последователем, того Он относит к безжалостному обществу дьявола с его слугами и обрекает на одинаковую с ними судьбу.

Но обращаясь с состраданием к бедствиям человечества физическим, христианство еще больше показывает участие к страданиям собственно души, к недугам умственным и нравственным, и стремится их уврачевать, уничтожить. Этого оно достигает тем, что берет под свою защиту всех грешников и заблуждающихся, не мстит им, не карает, не отталкивает их с презрением, не обрекает на погибель; но умоляет одуматься, ищет только их исправления, ожидает его до самой последней минуты их жизни, пока еще смерть не успела положить решительный приговор о ней, и прощает немедленно, как скоро человек сознает свою виновность пред Богом и совестью и решится исправиться».

Таким образом, дух христианства есть дух жалости к бедствиям человека, дух сочувствия к радостям его, ко внешней его спокойной жизни. Следовательно, и каждый истинный христианин, «если только он ввел христианство в свою жизнь и убеждения, не может не сочувствовать, с одной стороны, тому, что в каком бы то ни было отношении служит к материальному благосостоянию людей; таково развитие промышленности, умножающей и улучшающей способы удовлетворения потребностей телесной природы, таковы все открытия в области естествознания, все изобретения на пользу человека, уменьшающие внешние страдания и освобождающие человека более или менее от томительного рабства природы, порабощая человеку саму природу. Тем более истинный христианин не может не радоваться тому, что благоприятствует умственному и нравственному развитию его самого и его ближних, что содействует распространению истины и правды на земле».

Еще одна черта в христианстве: оно явилось на земле не за тем только, чтобы помочь человеку в нужде, горе, но чтобы дать ему силы к высшей лучшей деятельности. Эти силы и получены человеком от Духа Святого.

Лень, беспечность, нерадение и низкая жизнь чужды духу христианства. Оно благословляет труд, благоразумие, любознательность, любомудрие, предприимчивость общеполезную. Таким образом, оно всюду проникает, просвещает все побуждения, все изгибы духа человеческого и чрез то является источником всеобщего развития, всевозможных усовершенствований по нравственности и изобретательности ума и по удобствам жизни.

Христиане! В ком запылало пламя евангельского учения и Христовой любви, тот не может не стремиться к развитию все большему и большему, не может остановиться сердцем на одной какой-либо добродетели или на каком-либо круге людей. Его душа будет сочувствовать всем и каждому без различия звания и вероисповедания, в чужой радости и горе, и не только сочувствовать, но и делать дело, чтобы горести устранять, а радости умножать в мире. Вот тут-то и есть беспрерывное усовершенствование в добре, желание быть более и более полезным. Вот что и составляет дух христианства. Душа такого человека есть жилище Божие.

Ст. 22. Слушатели! На Христе как на краеугольном камне и мы устрояемся, или должны устрояться, в жилище Божие Духом Святым, просвещающим и освящающим Своею благодатию всякого верующего.

Православные мои слушатели! Повторим вкратце выше вам подробно объясненное.

Христос есть мир наш. Он постоянно возвещал, внушал мир верующим в Него. Он знал, что мир есть необходимое условие счастья человеческого на земле и залог вечного мира, покоя в Царствии Отца Небесного.

Заботимся ли мы о мире и сознаем ли свою обязанность водворять мир и в своей душе, в своей семье и среди соседей? Христос особенно ублажает миротворцев, их называет даже сынами Божиими. А жаль видеть, как иные идут к судье за удовлетворением самолюбия из-за одного какого-либо слова, резко и в горячности высказанного. И не хотят даже в слове простить. Тратят время на судебное разбирательство, несут убытки, наносят вред и свидетелям, отрывая их от работы и заработков. Мало того, требуют иногда и присягу для такого маловажного и обыденного дела, как обмолвка в разговоре с соседом или соседкой. И что еще страннее, здесь ищут не удовлетворения своей чести, а денежного взыскания, штрафа, платы за дурное слово с виновного. Таким образом, тяжущийся христианин свою честь и дурное слово, ему сказанное ближним, оценивает и оплачивает какими-нибудь грошами или рублями.

Правда, случается, что у судьи бывает примирение и прощение, но только после вызова всех свидетелей, после разбирательства дела. К чему же эта тревога, когда можно было помириться с соперником своим на пути, еще не доходя до судьи (Мф. V, 25), или даже дома?.. И домашнее прощение обиды было бы гораздо радостнее душе, чем прощение у судьи, так сказать, уже внушенное.

Примем, братия, свое искреннее участие в выполнении воли Господа Бога. Сколько возможно от нас, будем иметь мир со всеми людьми (Рим. XII, 18). Как хорошо, как красиво, когда люди, как братья, живут вместе, в мире. Яко тамо заповеди Господь благословение и живот до века (Пс. CXXXII, 1, 3). Где тишь да гладь, там и Божья благодать.

Такой мир в семье и обществе ведь легко возможен. Будем укрощать наше самолюбие, нашу гордость. Будем взаимно уступчивыми и терпеливыми, постоянно уважать чужую личность и сожалеть о промахе или слабостях другого, и отстранять от него падения; тогда в душе нашей не возникнет чувства страсти вести раздоры и ссоры. Потому-то и узнают, что мы Христовы ученики, если проявим такое миролюбие между собою (Ин. XIII, 35). Мир всем вам, братия. Аминь.

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

24-я Неделя по Пятидесятнице

Еф 2,14-22.

Русский перевод  архимандрита Ианнуария:

14 Ведь это Он  – наш мир. Он создал из  обоих одно и разрушил стену  преграды. Этой вражде Он Плотью Своею положил конец, 15 отменил закон заповедей и уставов.

Так, мир установив, Он сотворил в Себе из двух одного, нового человека, 16 и примирил Крестом обоих с Богом в одном Теле, убив в Себе вражду.

17 Придя, Он возвестил мир – вам, дальним, и мир близким. 18 Теперь через Него мы, оба народа, в одном Духе имеем доступ к Отцу.  

19 Итак вы больше не чужестранцы и не пришельцы, но сограждане святых и домочадцы Бога. 20 Вы – дом, построенный на основании апостолов и пророков; краеугольный камень – Сам Христос Иисус,

21 в Котором все здание, крепко сложенное, растет, становится святым храмом в Господе;

22 в Котором и вы, в это здание встроенные, становитесь жилищем Бога в Духе.  


Как в древности, так и сейчас мир  разделяет множество границ, символизирующих  собою вражду и отчуждение. Циничное изречение античного писателя гласило: «Человек человеку волк». Наука 19-го века утверждала, что вся история движется «борьбой за существование». Один из современных философов произнес известный афоризм: «Другой – это ад». Согрешившему Адаму вход в Едемский сад преграждал пограничник – херувим с пламенным мечем. Наконец, есть одна невидимая, но самая крепкая стена, которая отделяет небо от земли, Бога от людей. Стена эта – смерть. Но в этой стене давно пробита брешь. Более того, в одном из своих песнопений Церковь провозглашает «Разрушил Крестом Твоим смерть!».

Прочитанный отрывок из Послания к Ефесянам в  торжественной, почти гимнической  форме говорит о разрушении всех стен, отделяющих людей друг от друга, ибо разрушена стена, отделяющая людей от их Творца, от Бога. Уже вдохновенные голоса древних пророков предвозвещали конец вражде в лице Посланника Божия, Искупителя, Примирителя и Спасителя. Этим пророческим провозвестием и открывается наше чтение: «Он есть мир наш». Так Апостольское писание называет Иисуса Христа. Он – наша премудрость от Бога (1 Кор 1,30), наша надежда (1 Тим 1,1), наша жизнь (Кол 3,4). Здесь Он назван нашим миром.

Послание  к Ефесянам было написано в исторической ситуации, когда все человечество, помимо множества прочих разделений, было принципиально расколото на две части, как бы на две религиозные «расы» людей – на иудеев и язычников. Одни – «народ близкий к Богу» (Пс 148,14), другие – «народ дальний» (Ис 49,1). До Христа этот барьер между ними был непреодолим, после Христа – разрушен. Эти два «народа», очень неравные количественно, но еще более неравные в самых существенных вопросах смысла и цели бытия, – эти два народа стали одним народом Божиим, одной человеческой «расой», более того, новым творением, новым человеком во Христе. Те, которые были некогда далеко, стали теперь близкими. Пророк Исаия из туманных далей будущего слышал слово Благовестия: «Мир, мир дальнему и ближнему» (Ис. 57,19). То было Благовестие, принесенное спустя столетия Христом: «Мир вам, дальним, и мир близким» (Еф 2,17).

Когда было написано Послание к Ефесянам, материальное воплощение вражды и разделения людей, стена, под страхом смертной казни преграждавшая язычникам  вход в Иерусалимский храм, еще  стояла. Но духовно она была разрушена  Христом. Юридическое выражение  вражды и разделения людей, Закон Моисея с множеством его предписаний и толкований, еще действовал. Но духовно он был отменен Плотью, то есть  смертью Христа. Ветхий Адам, то есть разделенный в себе и враждующий с Богом человеческий род, еще существовал, как и существует. Но «Господь с неба» (1 Кор 15,47) уже явил в Себе нового Адама, в Котором была убита всякая вражда.

Вместо  каменного храма построен и растет новый, духовный храм. Каменный храм и  стены, его окружающие, можно разрушить, и были разрушены. Духовный храм разрушить невозможно, ибо он держится Божественным краеугольным камнем, построен не из безжизненных камней, но из «камней», имеющих жизнь в Боге, жизнь, не знающую тления и смерти. Вместо религии закона, высеченного на каменных скрижалях и требовавшего послушания, пришла религия любви, вписанной Божественным Духом в человеческие сердца. Закон нужен там, где есть вражда. Там, где царит мир, закон не нужен, отменен. Любовь, данную свыше вместо закона, отменить невозможно.

Удивительны и глубоки эти и другие образы нашего отрывка, как то – гражданство в Царстве Божием, принадлежность к семье Бога, в которой люди имеют доступ к Отцу и становятся братьями и сестрами друг другу. Возвышенные слова послания непосредственно были обращены к христианам из язычников, жившим в те давние времена. Вопросы, затронутые в послании, были чрезвычайно актуальны в ранней Церкви. Но… не для нас ли все это было написано (1 Кор 9,10)? Конечно, и для нас.

Обращаясь от прекрасного идеала, изображенного в Послании к Ефесянам, к нашей реальной жизни в Церкви, разве мы не видим иную, далекую от благостного идеала картину? Не говоря уже об обществе в целом, в котором как царили прежде, так и ныне царят вражда, подозрительность и непримиримость, в самой Церкви Христовой мы наблюдаем личную вражду, разобщенность, разделения, а иногда и всякого рода нетерпимость, усиленную предрассудками, политическими пристрастиями, самомнением и духом непрощения. Где братство? где духовная семья, в которой царит любовь? где гармоничное соединение «живых камней» храма Божия? Не уподобились ли мы ветхим строителям каменных стен, законнических оград и перегородок? Мы сознательно возводим все новые и новые барьеры или смиряемся с уже существующими, в своем безумии противясь объединяющей силе Христа и изгоняя Духа из жилища Божия. Призванные нести людям Благую весть о мире, мы часто являем им неприглядную, а иногда и отталкивающую картину соблазна. Оттого и необходимо нам вслушиваться в слова Апостольского послания: для нас они написаны, к нашей совести взывают и нас призывают к покаянию.



Источник: https://azbyka.ru/

(1346)

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *