Что читать Великим постом? Многие духовно опытные люди на этот вопрос отвечают: авву Дорофея. Его «Душеполезные поучения», наряду с книгами преподобных Иоанна Лествичника, Ефрема Сирина — традиционное постовое чтение. Это не случайно.
Например, Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин в своих беседах всегда подчеркивает, говоря о творениях преподобных: «Будучи монахами и описывая монашеский опыт, они тем не менее создали книги, которые важны для каждого христианина, потому что очень точно описывают те внутренние процессы, что происходят в любой человеческой душе. Книга аввы Дорофея — необыкновенно легкая, прозрачная, говорящая об основополагающих вопросах человеческой жизни, движениях человеческого сердца».
Удивительно, но сегодня многие христиане боятся читать святых отцов. Ссылаются на сложность, некоторую архаичность языка русского перевода и на то, что эти книги — только «монашеские»… Но ведь без усвоения святоотеческого опыта, так же, как и без чтения Евангелия, настоящим христианином — по жизни, по духу — можно так и не стать.
Духовную литературу, в отличие от любой другой, надо не только прочитать, но и исполнять святоотеческие наставления на деле. Давайте посмотрим: могут ли советы аввы Дорофея стать правилами нашей жизни — жизни мирян XXI века?
Авва Дорофей: путь души
Преподобный Дорофей жил в конце VI — начале VII века. Он родился в палестинском городе Аскалоне в обеспеченной семье и был прекрасно образован. С той же ревностью, с какой молодой человек изучал светские науки, он приступил к постижению науки духовной, придя в обитель аввы Серида. Его послушанием в общежительном монастыре было принимать и упокаивать странников, служить больным. Это послушание было хлопотным и требовало невероятного терпения: «В то время я только что встал от болезни тяжкой. И вот приходят странники вечером — я проводил с ними вечер, а там погонщики верблюдов — и им приготовлял я нужное; много раз случалось, что когда отходил я спать, встречалась другая нужда, и меня будили — а затем приближался час бдения…»
В течение многих лет преподобный Дорофей был учеником и келейником преподобного Иоанна Пророка. «Я и двери келлии его лобызал извне с таким же чувством, с каким иной поклоняется честному Кресту, тем более был я рад служить ему», — говорил преподобный с безмерным уважением к своему наставнику. Спрашивал он советов и преподобного Варсонофия Великого. И поскольку он исполнял их на деле (а это всегда непросто, и в книге аввы Дорофея мы видим, как крепко он понуждал себя терпеть, когда его оскорбляли, покрывать любовью недостатки других, служить ближнему, когда, казалось, и сил уже не оставалось) — преподобный достиг высокой меры духовного возраста, основал монастырь и сам стал наставником братии.
Сохранилось 21 поучение аввы Дорофея, несколько посланий, записи его вопросов и ответов на них преподобных Варсонофия и Иоанна, а также «Сказание о преподобном Досифее, ученике святого аввы Дорофея» (им открывается книга «Душеполезных поучений»). В нем говорится о самом преподобном: «Ему были свойственны добродушие и простота, он уступал в споре — а ведь это начала благоговения, доброжелательства и того, что слаще меда, — единодушия, матери всех добродетелей».
Видишь ближнего — видишь Господа
Книгу аввы Дорофея называют духовным зеркалом, где каждый может увидеть самого себя. Она содержит тончайший анализ помыслов и движений души, благодаря которому можно понять истинные причины своих поступков (ведь даже за хорошим, внешне полезным действием могут стоять наши страсти), и самое главное — научиться относиться с пониманием (причем добрым пониманием, сочувствием) ко всякому человеку. Авва Дорофей неустанно напоминает: «Видев брата твоего, ты видел Господа Бога твоего».
К примеру, осуждение — сегодня оно считается обычным, повседневным грехом, даже вроде бы извинительным из-за своей распространенности. Но вот что говорит о нем авва Дорофей: «Ничто столько не прогневляет Бога, ничто так не обнажает человека и не приводит в оставление от Бога, как злословие или осуждение, или уничижение ближнего». Как же бороться с этим грехом и возможно ли от него избавиться? Тем, кто задается этим вопросом, очень поможет поучение «О том, чтобы не судить ближнего».
Если мы привыкли осуждать, о чем нужно задуматься, что нужно знать о самих себе? «Если бы мы… не нерадели о малом и о том, что нам кажется ничтожным, то не впадали бы в великое и тяжкое… Ибо от того, что человек дозволил себе малое зазрение ближнего, от того, что говорит: «Что за важность, если послушаю, что говорит сей брат? Что за важность, если и я скажу одно вот такое-то слово? Что за важность, если я посмотрю, что будет делать сей брат или тот странник?» — от сего самого ум начинает оставлять свои грехи без внимания и замечать грехи ближнего. И от сего потом происходит, что мы осуждаем, злословим, уничижаем ближних и наконец впадаем и в то самое, что осуждаем». По свидетельству аввы Дорофея и других святых отцов, человек, который осудил другого, неизбежно впадает в тот же самый грех — это правило духовной жизни, из которого не бывает исключений. Одного этого, казалось бы, достаточно, чтобы бегать осуждения, как огня…
О чем же нужно помнить, если мы видим в личности или поступках другого нечто очевидно неприятное? Прежде всего о том, что «одному Богу принадлежит власть оправдывать и осуждать, поелику Он знает и душевное устроение каждого, и силу, и образ воспитания, и дарования, и телосложение, и способности; и сообразно с этим судит каждого, как Он Сам Един знает. Ибо иначе судит Бог дела епископа и иначе правителя мирского, иначе судит дела игумена и иначе ученика, иначе старого и иначе юного, иначе больного и иначе здорового. И кто может знать все суды сии? Только Един, сотворивший всех, всё создавший и всё ведущий».
Авва Дорофей рассказывает такую историю. В один город пришел корабль с невольниками. Там жила одна благочестивая девушка, и она решила взять себе из числа этих невольников одну маленькую девочку: «Возьму и воспитаю её, как хочу, чтобы она вовсе не знала пороков мира сего». Вторую девочку с того же корабля купила блудница… «Видите ли тайну Божию? Видите ли суд Божий? Кто может объяснить это? Итак, святая дева взяла ту малютку, воспитала ее в страхе Божием, наставляя ее на всякое благое дело, обучая ее иноческому житию и, кратко сказать, во всяком благоухании святых заповедей Божиих. Блудница же, взявши ту несчастную, сделала ее орудием диавола. Ибо чему могла оная зараза научить ее, как не погублению души своей? Итак, что мы можем сказать о страшной сей судьбе? Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой? Как это возможно!».
Так же и в любом другом случае, объясняет нам авва Дорофей: возможно, человек погрешает по простоте, имея при этом добрые дела, за которые Бог прощает его, и возможно, он уже покаялся — а мы осуждаем: «Бог видит труд его и скорбь… и милует его. А ты знаешь только сие согрешение, и тогда как Бог милует его, ты осуждаешь его и губишь душу свою. Почему ты знаешь, сколько слез он пролил о сём пред Богом? Ты видел грех, а покаяния его не видел».
Тот, кто хочет спастись, не обращает внимания на недостатки ближних, но всегда смотрит на свои собственные. Как этому научиться? Преподобный приводит пример: «Таков был тот, который, видя, что брат его согрешил, вздохнул и сказал: «Горе мне! Как он согрешил сего дня, так согрешу и я завтра». Видишь ли твердость? Видишь ли настроение души? Как он тотчас нашел средство избегнуть осуждения брата своего! Ибо сказав: «так и я завтра», он внушил себе страх и попечение о том, что и он в скором времени может согрешить, и так избежал осуждения ближнего. Притом не удовлетворился этим, но и себя повергнул под ноги его, сказав: «и он (по крайней мере) покается о грехе своём, а я не покаюсь, как должно, не достигну покаяния, не в силах буду покаяться»… Мы же, окаянные, без разбора осуждаем, гнушаемся, уничижаем, если что-либо видим, или услышим, или только подозреваем».
Ну, а можно ли вообще не видеть чужих недостатков или, видя их, не осуждать? В этом нам особенно необходимо учиться у святых: «Ибо разве святые слепы и не видят согрешений? Да и кто столько ненавидит грех, как святые? Однако они не ненавидят согрешающего и не осуждают его, не отвращаются от него, но сострадают ему, скорбят о нем, вразумляют, утешают, врачуют его, как больной член, и делают всё для того, чтобы спасти его… Долготерпением и любовию привлекают брата, а не отвращаются от него и не гнушаются им».
Да, но мы же не святые… Однако это вовсе не оправдание, и надо начинать делать хотя бы маленькие шаги к добру: «Желающий, с помощию Божией, достигнуть такого благого устроения не должен говорить, что добродетели велики и он не может достигнуть их, ибо кто так говорит, тот или не уповает на помощь Божию, или ленится посвятить себя чему-либо доброму… Не делай зла ближнему, не огорчай его, не клевещи, не злословь, не уничижай, не укоряй, и таким образом начнешь после, мало-помалу, и добро делать брату своему, утешая его словами, сострадая ему или давая ему то, в чем он нуждается». Когда Бог видит, что человек понуждает себя делать добро, хотя бы малое, — то обязательно подает ему Свою помощь.
Это только один пример из поразительной книги аввы Дорофея. И если читать ее внимательно, советы святого выстраиваются в простой и четкий алгоритм действий, которые вполне доступны сегодняшнему христианину. Если только захотеть…
Наталья Горенок
Газета «Православная вера» № 03 (599)
Примеры душеполезных поучений преподобного отца нашего аввы Дорофея
Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грехи же суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле, то есть совершает с телом те дела, к которым побуждают его страсти; ибо можно иметь страсти, но не действовать по ним.
Если мы, как немощные, не можем трудиться, то постараемся смириться; и верую в милость Божию, что и за то малое, совершаемое нами со смирением, будем и мы в местах святых, много потрудившихся и работавших Богу. <…> Смирения два, так же как и две гордости. «Первая гордость» есть та, когда кто укоряет брата, осуждает его и бесчестит, как ничего не значащего, а себя считает выше его. Таковой, если не опомнится вскоре и не постарается исправиться, то мало-помалу приходит и «во вторую гордость», которая гордится против Самого Бога и приписывает себе свои подвиги и добродетели, а не Богу, как будто он сам собою совершил их, своим знанием и умом, а не помощью Божией.
Хранение совести многоразлично, ибо человек должен сохранять ее в отношении к Богу, к ближнему и к вещам. В отношении к Богу хранит совесть тот, кто не пренебрегает Его заповедями и даже в том, чего не видят люди и чего никто не требует от нас, он хранит совесть свою в отношении к Богу втайне. <…> А хранение совести в отношении к ближнему требует, чтобы не делать отнюдь ничего такого, что, как мы знаем, оскорбляет или соблазняет ближнего делом, или словом, или видом, или взглядом: ибо и видом, как я часто повторяю, даже и взглядом можно оскорбить брата. <…> А хранение совести в отношении к вещам состоит в том, чтобы не обращаться небрежно с какою-либо вещью, не допускать ей портиться и не бросать ее как-нибудь, а если увидим что-либо брошенное, то не должно пренебрегать сим, хотя бы оно было и ничтожно, но поднять и положить на свое место.
Есть два страха: один первоначальный, а другой совершенный, и что один свойствен, так сказать, начинающим быть благочестивыми, другой же есть страх святых совершенных, достигших в меру совершенной любви. Например, кто исполняет волю Божию по страху мук, как мы сказали, еще новоначальный: ибо он не делает добра для самого добра, но по страху наказания. Другой же исполняет волю Божию из любви к Богу, любя Его собственно для того, чтобы благоугодить Ему: сей знает, в чем состоит существенное добро, он познал, что значит быть с Богом.
Дерзость бывает многообразна: можно быть дерзкими словом, и осязанием, и взором. От дерзости иной впадает в празднословие, говорит мирское, делает смешное и побуждает других к непристойному смеху. Дерзость и то, когда кто прикоснется другого без нужды, когда поднимет руку на кого-либо смеющегося, толкает кого-нибудь, вырвет у него что-нибудь из рук, бесстыдно смотрит на кого-нибудь: все это делает дерзость…
Если случится кому видеть, что брат его согрешает, не должно презреть его и умолчать о сем, попуская ему погибнуть, не должно также ни укорять, ни злословить его, но с чувством сострадания и страхом Божиим должно сказать тому, кто может исправить его, или сам видевший пусть скажет ему с любовью и смирением, говоря (так): «Прости, брат мой, если не ошибаюсь, мы нехорошо это делаем». И если он не послушает, скажи другому, о котором знаешь, что он имеет к нему доверие, или скажи старцу его или авве, смотря по важности согрешения, чтобы они его исправили, и потом будь спокоен.
Кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение, да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением.
Сперва должно быть положено основание, то есть вера: ибо без веры, как говорит Апостол, невозможно угодити Богу (Евр. 11, 6), и потом на сем основании человек должен строить здание равномерно: случилось ли послушание, он должен положить один камень послушания; встретилось ли огорчение от брата, должен положить один камень долготерпения, представился ли случай к воздержанию, должен положить один камень воздержания. Так от всякой добродетели, для которой представляется случай, должно полагать в здание по одному камню и таким образом возводить оное со всех сторон, полагая то камень сострадания, то камень отсечения своей воли, то камень кротости и т. п. И при всем том должно позаботиться о терпении и мужестве: ибо они суть краеугольные камни, ими связывается здание и соединяется стена со стеною, почему они не наклоняются и не отделяются одна от другой.
Добродетели, как я сказал, суть средина между излишеством и недостатком. Поэтому и сказано в Писании: не совратитися ни на десно, ни на лево (Втор. 5, 32). И святой Василий говорит: «Прав сердцем тот, чей помысл не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к средине добродетели».
Есть три различных вида лжи: иной лжет мыслию, другой лжет словом, а иной лжет самою жизнию своею. Мыслию лжет тот, кто принимает за истину свои предположения, то есть пустые подозрения на ближнего; такой, когда видит, что кто-нибудь беседует с братом своим, делает свои догадки и говорит: он обо мне беседует. Если прекращают беседу, он опять предполагает, что ради него прекратили беседу. Если кто скажет слово, то он подозревает, что оно сказано для оскорбления его. Вообще, в каждом деле он постоянно таким образом замечает за ближним, говоря: он ради меня это сделал, он ради меня это сказал, он это сделал для того-то. <…> А словом лжет тот, кто, например, от уныния поленившись встать на бдение, не говорит: «Прости меня, что я поленился встать», но говорит: «У меня был жар, я до крайности утомился работою, не в силах был встать, был нездоров», и говорит десять лживых слов для того, чтобы не сделать одного поклона и не смириться. И если он в подобном случае не укорит себя, то беспрестанно изменяет слова свои и спорит, чтобы не понести укоризны. <…> Жизнию своею лжет тот, кто, будучи блудником, притворяется воздержным; или, будучи корыстолюбив, говорит о милостыне и хвалит милосердие, или, будучи надменен, дивится смиренномудрию. <…> Это не простой человек, но двойственный, ибо иной он внутри, и иной снаружи, и жизнь его двойственна и лукава.
Главная причина всякого смущения, если мы основательно исследуем, есть то, что мы не укоряем самих себя. Оттого проистекает всякое подобное расстройство, оттого мы никогда не находим покоя. И нечего удивляться, когда слышим от всех святых, что нет другого пути, кроме сего.
Газета «Православная вера» № 06 (650)
Подготовила Елена Сапаева
 |
|
Содержание:
|
Источник: http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/prokhodit-put-bozhijj-razumno
(131)