Вторник седмицы 18-й по Пятидесятнице (проповеди)

Проповедь протоиерея Димитрия Смирнова

Вторник седмицы 18-й по Пятидесятнице

В храме мы нередко слышим о том, что осуждать нельзя, но эти слова не проникают в нас. Мы все настолько привыкли к осуждению, что это стало свойством души и зачастую нам даже непонятно: ну как же так? ведь это же явное зло, – и наше сердце возмущается, мы вслух или молча, про себя, но осуждаем людей. И вот в сегодняшнем евангельском отрывке Господь запрещает это, Он говорит: «Не судите, и не будете судимы». Господь, оказывается, ставит в прямую зависимость тот суд, который будет совершен над нами, и тот, который мы творим над людьми. То есть если мы не хотим быть осуждены от Бога, мы не должны осуждать других. А нас есть за что осудить, потому что нет на земле человека, который перед Богом не согрешил. Был только единственный не совершивший ни одного греха – и то это Богочеловек Иисус Христос, а так все люди согрешают. Поэтому если человек предстанет перед судом Божиим, он обязательно увидит в себе бесчисленные грехи, которые он совершил.

«Не осуждайте, и не будете осуждены; прощайте, и прощены будете; давайте, и дастся вам». То есть когда мы говорим: как же быть? это же возмутительно, – Господь отвечает: а ты прости. Не осуждать можно одним только способом: если мы научимся прощать.

Чтобы прощать, нужно иметь сердце щедрое, а чтобы сделать свое сердце щедрым, нужно все время упражняться в том, чтобы давать. Грешный человек очень эгоистичен, он все хочет брать, все хочет иметь себе. Но если мы хотим достичь Царствия Небесного, достичь Бога, то мы должны научиться давать, тогда сердце наше постепенно умягчится, и в результате мы обретем способность и прощать. То есть щедрость сердца связана с возможностью прощения: тот, кто не умеет давать, не умеет и простить. А если прощения нет, значит, человек осуждает другого за грех. Раз осуждает, значит, и его будут судить. Раз его будут судить, значит, от него «полетят пух и перья», потому что ни один человек не может выдержать суда Божия.

Давайте «мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною». Вот как на рынке принято давать «с походом» – не просто стаканчик, а еще с горочкой, дескать, не в магазине, надо побольше дать. Так вот, Господь говорит, и нам надо не просто меру насыпать, а прижать плотно и досыпать еще. А Иоанн Златоуст однажды даже сказал такие слова: «Кто дает, но не щедро, тот не угоден Богу». Мы давать пока еще никак не умеем, поэтому нам надо научиться просто давать, а потом щедро, а уже потом мы научимся не осуждать и прощать. То есть нам еще предстоит очень долгий путь.

И тогда мерой «переполненною отсыплют вам в лоно ваше; ибо, какою мерою мерите, такою же отмерится и вам». В миру какой закон? Ты мне – я тебе. А у Бога наоборот: как я, так и мне, то есть я обязательно должен быть первым. Хорошо, когда человек испытывает благодарность и платит добром за добро, но христианин должен не так, он должен первым делать добро, не думая о том, отплатят ему тем же или нет. За добро, мы знаем это из опыта нашей жизни, мы частенько получаем в ответ зло. Самый близкий пример – наши дети: сколько мы вкладывали в них труда, пота, слез, крови, а какую благодарность от этого получаем? Да никакой, только одно зло, одни неприятности, только расстройства – все наоборот. Но это совсем не значит, что надо прекратить всякое делание добра в отношении наших детей. Нет, конечно, просто делание добра нужно распространить и дальше, на других людей. Ведь когда мы делаем детям, мы же делаем себе, потому что мы любим их по страсти, по родству. К чужим-то детям мы равнодушны, значит, мы не вообще любим детей, а только своих, а раз своих – значит, себя. Всё такие притяжательные местоимения! Поэтому наша любовь к детям – это просто другая форма самолюбия, не такая явная. Так что нам надо обязательно учиться давать вот этой мерою нагнетенною. И насколько мы будем щедры, насколько сердце наше умягчится, настолько мы и получим дар Божий, благодать Божию, потому что Сам Господь добр, и Он может войти только в сердце, исполненное добра. Поэтому нам нужно трудиться над своим сердцем, чтобы суметь в течение нашей жизни его умягчить.

«Сказал также им притчу…» Хотя вся духовная жизнь состоит из вещей и понятий, связанных между собой, но здесь Господь предлагает уже другое поучение, задает, как мы говорим, риторический вопрос, на который следует совершенно очевидный ответ: «Может ли слепой водить слепого? не оба ли упадут в яму?» Понятно, что упадут. Дальше Господь говорит: «Ученик не бывает выше своего учителя; но, и усовершенствовавшись, будет всякий, как учитель его». То есть человек должен превосходить того, кого он собирается учить. Вот родители, например, имеют власть, данную им от Бога, учить детей, потому что они старше и приобрели известный жизненный опыт. Или учитель учит учеников, потому что он свой предмет знает гораздо больше и лучше, чем любой ученик, и может передавать ему знания. И тот ученик, который все это воспримет, может достичь уровня своего учителя.

Мы все очень охотно, с большой радостью стараемся всех во всем всегда учить: не только детей наших и учеников, а всех подряд. Господь же говорит, что этого делать нельзя, и приводит в пример притчу. А старец Силуан даже сказал: «Кому не дано учить, а он учит, тот оскорбляет величие Божие». Почему так? Каждое нарушение заповеди Божией есть оскорбление Бога. А Господь же не позволяет нам учить тому, чего мы сами не знаем, но мы, хотя сами еще ничего не умеем, все время стремимся проповедовать, рассказывать людям, объяснять.

Слепец, водящий слепого, упадет в яму, конечно, первый, а за ним и тот, которого он водит. Это мы тоже на своем опыте прекрасно знаем. Когда мы начинаем кого-то в чем-то убеждать, рассказывать о том, как надо веровать, как надо молиться, как надо делать то или это, после такой долгой речи мы чувствуем в душе пустоту, уныние, тяжесть. Вроде бы мы говорили о Боге, мы говорили о Царствии Небесном, о благодати Божией, а почему вдруг в душе пустота, почему мы не испытываем радости? Именно потому, что потеряли и то, что думали иметь. Все тепло в трубу ушло – как в печке, если задвижку отодвинуть. Поэтому Господь сказал: не позволяю этого делать. И апостол Иаков говорит: «Не многие делайтесь учителями, зная, что мы подвергнемся большему осуждению».

«Что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или, как можешь сказать брату твоему: брат! дай, я выну сучок из глаза твоего, когда сам не видишь бревна в твоем глазе? Лицемер! вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего». Часто мы учим других тому, чего сами не делаем, особенно это проявляется в воспитании. Мы говорим детям: делай так и не делай так, а сами поступаем противоположно, поэтому и дети, берущие с нас пример, тоже поступают противоположно. И часто они не понимают, за что их наказывают, когда они делают то же самое, что позволяют себе взрослые. Получается, что взрослые – совсем не образец для подражания, а виноватыми оказываются дети. Поэтому прежде чем учить кого-то, нужно вынуть бревно из собственного глаза.

Святые отцы, которые очень внимательно наблюдали за своей душой, заметили такое свойство: каждый в другом может видеть только тот грех, который есть в нем самом. Если человек не знает какого-то греха, то он в другом этого греха увидеть не может. Если кто-то не знает, что такое ложь, лицемерие, его очень легко обмануть. Достаточно ему улыбнуться фальшивой улыбкой, и он будет считать, что к нему хорошо относятся, то есть по простодушию своему обязательно на эту приманку попадется. Если же человек в душе завистник и вор, то для него обязательно все вокруг будут завистники и воры. Поэтому когда мы с вами кого-то осуждаем, тем самым мы подписываем себе приговор: раз мы в ком-то видим грех, значит, это самое есть и в нас, только в большей степени – как сучок относится к целому бревну. Поэтому Господь сказал: «Каким судом судите, таким будете судимы». Коли ты кого-то осуждаешь, значит, это есть и в тебе, и тебя же за это будут судить, как ты судишь другого. Это совершенно четкий, абсолютно непререкаемый духовный механизм. Поэтому мы должны страшно бояться осуждения, всячески его избегать. Но избежать осуждения можно, только если мы исцелимся от грехов. То есть сначала надо сердце умягчить, из твердокаменного, греховного состояния привести его в умягченное, доброе, и тогда мы не сможем осуждать, а сможем прощать. Вот как все связано!

Дальше Господь говорит: «Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый, ибо всякое дерево познается по плоду своему, потому что не собирают смокв с терновника и не снимают винограда с кустарника. Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое, ибо от избытка сердца говорят уста его». Каждое дерево приносит свои плоды: финиковая пальма – финики, апельсин – апельсины. Хотя деревья все разные, одни очень красивые, высокие, другие маленькие, неказистые, но мы различаем их именно по плодам: яблоня, груша, вишня. Так и у человека вся его жизнь оценивается по тем плодам, которые она приносит. А это зависит от того, каково его сердце: что в сердце человека, таков он и сам. Когда мы говорим, что человек плохой, мы вовсе не имеем в виду, что он некрасивый, маленького роста, толстый, сморщенный, хромой. Нет, мы имеем в виду только одно: каково его сердце, – и по сердцу и определяем, хороший он или плохой. Потому что то, что в сердце, обязательно выплывает и наружу. Конечно, при очень хорошем воспитании, что само по себе не плохо, человек может натренироваться настолько, что ничем не выдаст того, что происходит у него внутри: он будет злобиться, а при этом улыбаться; он будет жадничать, а делать вид, что он очень щедрый. Но Богу это совсем не нужно, это нужно людям. Это люди добиваются, чтобы все вокруг прилично себя вели, потому что тогда легко и просто жить. А Богу этого мало, Бог хочет и сердце человека исправить.

И вот, чтобы исправить сердце, нам надо обязательно научиться плодоносить, чтобы от нас не шли зло, зависть, ругань, раздражение, клевета, обиды, осуждение. Все эти горькие плоды нашего сердца надо изъять, а для этого надо нам учиться прощать, учиться терпеть, смиряться, не настаивать на своем, не искать своей пользы, а искать пользы другого. Но если огурцы посадить не в июне, а в конце июля, то цветов мы дождемся, а плодов уже нет, потому что ударит в октябре мороз и все. Так же и у нас. Жизнь наша очень короткая, и она нам дана для того, чтобы мы успели принести плоды добра. В огороде нашего сердца мы должны вырастить плоды добродетелей Христовых. Господь дал нам веру маленькую, как горчичное зерно, которое должно вырасти в целое дерево и принести плоды. Иначе, как бесплодная смоковница, наша душа засохнет.

Мы люди злые, грешные, ленивые, молиться не хотим, не хотим поститься, в храм ходить, Священное Писание изучать; мы хотим только для себя всего достичь: чтобы все нас любили, чтобы к нам никто не приставал, чтобы нам ходить только туда, куда нам хочется, и делать то, что нам нравится. И конечно, в таком состоянии души к Богу приблизиться невозможно, потому что Бог есть любовь, а любовь – это всегда самоотвержение. У нас же любовь только к себе, мы, наоборот, весь мир, всю вселенную желаем подчинить себе: если я собираюсь на дачу, я хочу, чтобы была хорошая погода; если у меня отпуск и я еду отдыхать, то я хочу устроиться удобно, дешево и радостно; если я пришел в магазин, я хочу, чтобы там было то, что мне нужно. У нас вся жизнь направлена на себя. И если мы и дальше будем стремиться к тому, к чему стремится, собственно, все человечество: достичь изобилия, чтобы ничего не болело, все было тепло, сухо и приятно, – то мы никогда не достигнем Царствия Небесного. Современное человечество не достигнет Царствия Небесного именно потому, что оно ищет не воли Божией, а ищет только своей пользы, в этом эгоистичном стремлении обеспечить себе сладкую жизнь здесь, на земле, уничтожая все, что дал Бог. Но раз мы с вами уверовали в Бога, то мы понимаем, что жизнь наша очень краткая, скоротечная и незачем так настаивать на своем, все время стремиться к какому-то необыкновенному комфорту, к особенному сверхулучшению своего бытия.

Конечно, если всю жизнь посвятить карьере, добыванию денег и действовать целенаправленно, стараясь не делать ошибок, то можно достичь известного уровня благополучия, но на это придется направить все силы: надо будет и детей забросить, и семью. И чего мы добьемся? Ну, достигнем более-менее какого-то материального уровня. Но все равно люди даже очень богатые, занимающие высокие посты тоже страдают, у них тоже неудачи бывают и с детьми, и в семейной жизни. А на работе министра жмут так же, как и прачку, может быть даже и больше. Так что не стоит ради каких-то внешних символов благополучия тратить всю свою жизнь, потому что это просто бессмысленно. Не лучше ли думать о том, что нам пригодится в вечности, навсегда останется с нами? Потому что рояли, дачи, машины – это вещи совсем не плохие. Плохо ли иметь трехэтажную дачу? Совсем не плохо, очень хорошо; особенно если есть газовое отопление, это и вовсе замечательно. Но если надо с утра до вечера работать, чтобы ее купить – нет, уж лучше ограничиться финским домиком простеньким, тысячи за три, гораздо спокойнее.

В том, ради чего мы живем, все время проявляется стремление нашего сердца. А поскольку жизни у нас в обрез, нам нужно своим сердцем постоянно заниматься. Нам нужно постоянно ходить в храм, постоянно читать положенные молитвы, постоянно стремиться к причащению, стараться каждый день изучать понемножку Священное Писание, понуждать себя делать добро, заставлять, потому что мы люди злые, добро нам не свойственно, нам нужно все время себя к этому понуждать, стараться себя как-то расшевелить. Ведь нас с детства никто в Православии не воспитывал. Если бы мы с молоком матери это впитали, другое дело, а то зло у нас уже стало железобетонной коркой – и вот это надо разрушить. Сколько труда надо положить! Какие там еще дополнительные заботы? Хотя бы что-нибудь попытаться детям важное сообщить, что-то духовное передать. Потому что вот так мы жизнь проживем – ну и что дальше? Они кончатся, наши отпущенные семьдесят лет, или кому сколько Господь даст, ну и с чем мы придем к Богу? Попробуем подвести итог нашей жизни жирной чертой. Итак, накопили какую-то сумму денег, но это остается здесь; родили детей, но они остаются здесь, на земле; приобрели какие-то знания, но они там не нужны. Кому там, на том свете, химия нужна? Это смешно. Там совершенно другой мир, там мы будем вне таблицы Менделеева. Здесь, для этой жизни неплохо кое-что знать, но для вечности это не имеет никакой цены. Имеет цену только то, как мы образовали собственное сердце; приспособлено наше сердце к жизни в Царствии Небесном или нет. Потому что только то, что внутри нас, наша сердцевина, душа наша – она вечная и она наследует вечную жизнь.

И надо нам жизнь устроить так, чтобы все второстепенное оставить на потом, а главное – заниматься собственной душой день и ночь, постоянно. Вот это важно. Господь назвал это единым на потребу. А так как мы люди маловерные, эгоистичные, самовлюбленные, так как мы привязаны к земному, к уюту, к комфорту, Господь даже нам обещал: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам». То, что тебе нужно, у тебя все будет, не надо беспокоиться. А то мы на Бога-то надеемся – а сами, чтобы не плошать: Бог-то Богом, конечно, но и деньжаток неплохо. И получается, что человек незаметно-незаметно отодвигает Бога на второй план. То есть такая уловка дьявола: вроде все правильно, вроде все нужно, но, тратя на это усилия, тратя большую часть своей жизни, человек меняет местами эти важные вещи, и получается, что душа откладывается на потом, а телесное идет вперед.

Поэтому можно всем этим заниматься, стараться свою жизнь как-то улучшить, даже апостол Павел об этом говорит: если ты раб и у тебя есть возможность стать свободным, освободись, в этом ничего плохого нет. Но затевать войну, драться ради какой-то мнимой свободы или затевать что-то грандиозное, чтобы несколько свою жизнь улучшить, какой в этом смысл? Если само дается, ну пусть идет, это совсем не плохо, но бороться – избави Бог. Только бы успеть побороться самим с собой, вот на это жизнь потратить, хоть что-то в своем сердце постараться исправить. Сколько на это нужно труда!

Кто на этот путь встал, тот прекрасно знает, как это трудно. Если кто еще не пробовал, пожалуйста, попробуй хотя бы с завтрашнего дня до обеда никого не осуждать и увидишь, как это не то что трудно, это для тебя пока еще просто невозможно, это непосильная задача – а значит, ты подпадаешь под суд Божий. Поэтому нам нужно обязательно эти приоритеты духовные сохранять, искать, прежде всего, Царствия Небесного, искать, прежде всего, пользы своей душе, а остальное все потом. Надо изо всех сил стараться никого не осуждать, а если случится, что осудил, тут же принести покаяние Богу, сказать: Господи, прости меня, я и сам окаянный, меня самого нужно сто раз убить, я совершенно недостоин того даже, что мне дано.

Какую наглость ты, человек, имеешь говорить: тот плохой, тот сякой? Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя оборотиться? Посмотри на себя в зеркало: кто ты такой? Наше зеркало – Евангелие. Откроем его, посмотрим, каким должен быть человек – и какие мы есть. Нам лень даже в храм прийти в воскресенье, не говорю уж, душу свою спасать, какие-то духовные подвиги совершать. Просто прийти в храм, и то силы нет, какие-то всё заботы непреодолимые. Какие могут быть заботы, кроме того, чтобы прославить в воскресенье воскресшего Христа? Но у нас много-много всяких дел, а Бог не на втором месте, не на десятом, а на двести шестнадцатом. А потом еще осуждаем: эти плохие, эти негодяи, те такие-сякие.

Такая наша жизнь – полное безумие, потому что обуяла духовная слепота. Все пять миллиардов катятся в пропасть, а думают, что они строят цивилизацию. Такое уже было, и это описано в Священном Писании: люди строили Вавилонскую башню и думали, что они достанут до неба. Конечно, все рухнуло. Так вот и наша цивилизация, разумеется, рухнет, и люди поймут, что жизнь потрачена зря. Как многие, когда им переваливает за пятьдесят, начинают уже понимать, что жизнь потерпела полный крах во всем: и в семейной жизни, и в детях, и в карьере. Вообще все, к чему стремились, все рушится, потому что перед смертным часом все романтические потуги человека бледнеют и жизнь приходит к тупику. Это когда человек молодой, красивый – он нахален, он улыбается, ему кажется, что все ему покорится. Но эти пятнадцать-двадцать лет очень быстро протекут, начнутся болезни, и человек лицом к лицу окажется со своими грехами и с грядущей, совсем близкой смертью – то сосед умрет, то друг заболел, то однокашника похоронил. Все ближе и ближе снаряды падают.

Спрашивается: хотя бы в этот момент, пока у тебя еще ножки ходят, можешь ты как-то опомниться, покаяться, подумать о своей душе, начать заниматься подлинным делом, настоящим? А то посмотришь – взрослый человек, солидный, уже, может быть, даже внуки есть, и какой-то ерундой занимается: телевизор смотрит или газеты читает. Что, неужели делать нечего? Надо же оплакивать свою жизнь, надо же стараться исправить свое сердце – но так уже окаменели, отупели, что ничего в сердце не проникает.

Вот такая беда с нами случилась. Поэтому нам надо обязательно стараться все время предпринимать труд, все время прорываться, как сквозь густой кустарник, к Богу, все время к Богу взывать: Господи, помоги! Господи, сохрани! Господи, прости! Все время стараться молиться как можно сосредоточеннее, к людям стараться относиться с любовью, помня, что все мы грешники, все больные, все мы в лазарете находимся, и никто нам не может помочь: все такие же несчастные, издерганные, нервные. Поэтому нужно ко всем относиться со снисхождением, с терпением, а не стремиться от всего отгородиться и себе какую-то жизнь более-менее спокойную устроить. Это бесполезно, этого никогда не будет: хвост вытащишь – нос увязнет; нос вытащишь – хвост увязнет. Только ремонт в квартире закончили – муж заболел; муж только на ноги встал – сын запил; только очухался, пропился – дочь затеяла с мужем разводиться, внук глаз себе подбил. И так все время. Мы всё думаем: вот сейчас будет покой, вот завтра… Все время в «светлое будущее» обращаемся, все время живем будущим: вот будем, вот получим, купим, достанем. Дьявол нас водит, как осла водят: берут удочку и под нос ему морковку, и он за ней идет, а морковка-то не приближается. Вот так же и мы, потому что дьявол только манит грехом, но грех никогда не даст радости человеку, это всегда обман. На вид-то он сладок, а потом раскаяние, потом на душе тяжесть, гадость. Любой грех нас мучит. Поэтому и называется «страсть», то есть страдание.

Вот и надо нам трудиться не над тем, чтобы нас ничто не беспокоило, а, наоборот, чтобы в борьбу с грехом вступить и стараться своим сердцем заниматься, стараться никого не осуждать, стараться смотреть на себя, все время себя познавать, в свою душу заглядывать. Каждый вечер, когда встанем перед иконами помолиться: недаром в молитвослове исповедание грехов дано, и его не просто надо прочитать, а постараться покаяться, посмотреть, сколько мы сегодня за день согрешили, сколько раз мы разозлились, сколько прогневались, сколько покричали, сколько осудили. А сколько молились? Минут десять из двадцати четырех часов. Ну а все остальное время? Ленились, обижались, не прощали, злоречили, сплетничали. Как тараканы в банке, возимся, никакой чистоты жизни. Если уж собрались вместе, то начинаем: она такая, он сякой – и пошло. Сами ничего из себя не представляем хорошего, только зло сеем вокруг.

И вот Господь хотел бы, чтобы мы все начали исправляться. Но самим это невозможно. Если бы это было возможно, Господь бы на землю не пришел. А Он пришел и пролил Свою Кровь, чтобы основать Церковь, чтобы мы из Церкви черпали благодать, которая есть сила Божия. И с помощью этой Божией силы можно себя постепенно исправить. Можно и сразу исправиться, но у нас решимости нет, мы трусы, мы всё боимся расстаться сами с собой, мы носимся со своей душой, как с писаной торбой. А чтобы приобрести Бога, нужно как раз душу свою ради Евангелия погубить, надо все Богу отдать, во всем надежду на Него положить – тогда и получим. Но нам боязно. Как так? Синичка в руке все-таки лучше, чем журавль в небе. Мое, я, все для себя. Поэтому ничего и не получается.

Но если мы будем ходить в храм, постепенно Господь сумеет нас убедить, что этот путь верный, и он единственный. Этим путем прошли уже миллионы людей и достигли Царствия. Возьмем последнего святого Патриарха Тихона или древних Сергия Радонежского, мучеников Бориса и Глеба, любого святого возьмем. Какая жизнь! Какие люди! Нас учат: подражайте Пушкину, у которого было триста любовниц; или Лермонтову, которого родная бабушка развращала с малолетства; Тютчеву, который двадцать восемь тысяч раз женился в течение своей жизни; Некрасову, который в картишки проигрывал своих крестьян; Достоевскому, который в рулетку проигрывал тысячи рублей. Какие идеалы? Где они? У кого учиться? Кому подражать? Троцкому? Бухарину? Рыкову? Или, может быть, Алле Пугачевой или Леонтьеву? Тогда действительно скоро в обезьян превратимся.

Кумиры людские вот они, а надо-то смотреть на другое. Посмотрим на людей, которые исполнили то, что в Евангелии написано. Они сияют, сияют всей своей жизнью, у них нет никакого изъяна. А мы этого совершенно не знаем, мы подражаем тем, которые чего-то в этой жизни достигли, может быть, очень великого. Вот Толстой «Войну и мир» написал – а что толку, если он от своей родной Церкви был отлучен? Что, «Война и мир» на том свете облегчит ему существование? Это все не имеет там никакой цены. Имеет цену только то, что ты есть сам. Не какое ты место занимаешь, не какой тебе дан от Бога талант. Ведь ни один поэт не может сказать: я сам себя создал. Бог дал тебе талант – и будешь Мандельштамом, не дал тебе талант – и будешь каким-нибудь Асадовым. Это дар Божий. Разве в этом его заслуга, что он талантлив? Это все равно, что говорить: он двух метров роста! Другой и каши ест в четыре раза больше, а все метр пятьдесят. Разве заслуга человека в том, что он красив? Почему ему за красоту премию давать? Это же его Бог таким создал, тогда надо премию Богу давать. А Богу, оказывается, премия никакая не нужна, Богу нужно только одно: чтобы человек отдал ему свое сердце.

Если бы все люди за все свои таланты, которые дал им Бог, не себя прославляли, не возвеличивали себя до небес, не творили себе памятники, а Бога бы благодарили, была бы у нас совсем другая жизнь. И раньше, в древности, были гениальные художники, музыканты были гениальные, архитекторы, писатели, но они никогда не писали на своих произведениях: такой-то написал, в таком-то году. Нет, они в своих творениях Бога прославляли, а потом иногда, чисто случайно их имена оставались в истории. Мы имеем массу гениальных произведений, созданных в прошлом, но люди создавали их не для того, чтобы себя прославить, а Бога. Поэтому они так и высоки, поэтому они так и прекрасны. И нам надо так учиться, чтобы своей жизнью не себя прославлять, а Бога, чтобы, глядя на нас, люди сказали: да, вот это верующий, вот это, чувствуется, человек настоящий. Посмотри, какое у него лицо; посмотри, как он с людьми обращается; посмотри, какие у него детки хорошие. Войди в его дом – как все у него прекрасно, чинно и спокойно, как они замечательно живут, ведь они никогда друг на друга не кричат.

Когда первые христиане жили общиной, почему они так много людей к себе сразу обратили? Потому что вокруг была злоба и ненависть, а про них говорили: как они любят друг друга! И все вокруг к ним стремились, хотели того же, потому что любой человек Богом создан, стремится к добру, он хочет добра, но нигде его не находит, и ему кажется, что вокруг только одно зло и поэтому надо быть самым злым, только тогда чего-то достигнешь. Вот такое заблуждение. Но мы то с вами, слава Богу, уже в церковь пришли, нам-то не надо заблуждаться, у нас есть руководство – Евангелие, мы знаем, как нам действовать, как поступать. Нам надо только поверить до конца, глубоко, не чисто умозрительно, а принять всем сердцем – и тогда Господь нам поможет. Аминь.

Крестовоздвиженский храм, 17 октября 1989 года

Проповедь протоиерея Вячеслава Резникова 

О нашей родословной 

Еф.5:20-26, Лк.3:23-4:1.

«Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати, и был, как думали, сын Иосифов, Илиев, Матфатов»… – И евангелист Лука перечисляет семьдесят шесть имен, заканчивая цепочку: «… Сифов, Адамов, Божий». Удивительно читать это бесконечное перечисление имен, особенно нам, знающим лишь своего деда, редко прадеда.

Как же сложилось и дошло до нас это родословие? Из истории самой первой семьи мы знаем, что первым у Адама и Евы родился Каин. Потом – Авель. Каин из зависти убил Авеля и заслужил проклятие. Затем родился Сиф. После этого Адам прожил «еще восемьсот лет и родил сынов и дочерей» (Быт.5:4). До грехопадения Адам был с Богом, так что ему было что поведать своим детям. Но не все хотели знать о сотворении мира, о жизни в раю, о грехопадении и надежде на грядущее избавление. Только Сиф услышал, потому что только его имя стоит сразу после имени Адама.

О Сифе сказано, что он «жил сто пятьдесят лет и родил Еноса. По рождении Еноса, Сиф жил восемьсот лет, и родил сынов и дочерей» (Быт.5:6-7). И он тоже передавал своим детям, что узнал от Адама, но только Енос принял это и сохранил в памяти, одновременно запомнив и имена предков, донесших эти знания.

И так далее. И закономерно, что именно человек из этой цепочки, Ной, десятый от Адама, «обрел благодать пред очами Господа» и был единственным, чье потомство заново после потопа продолжило человеческий род. Остальная земля, потерявшая духовную и историческую память, «растлилась пред лицем Божиим, исполнилась … злодеяниями» (Быт.6:11) и погибла.

Духовным преемником Ноя стал Сим. И в дальнейшем, несмотря на многочадие, цепочка благочестивого предания была столь же узенькой. И как всегда не случайно именно Аврааму, одиннадцатому от Сима, однажды сказал Бог: «пойди из земли твоей, от родства твоего, из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе. И Я произведу от тебя великий народ» (Быт.12:1). Авраам родил Исаака, Исаак – Иакова, Иаков – двенадцать сыновей, от которых пошел целый народ, помнящий свое родословие. Но тут уже далеко не у всех памятование предков совпадало с личным благочестием. Помнить стало выгодным. Это уже не только вселяло уверенность, что являешься прямым наследником благословений, данных Аврааму, но и давало право на владение участком в земле обетованной. Да и другие права. Например, те потомки Левия, которые после Вавилонского плена не могли предъявить родословий, лишились права священнослужения.

Но какое отношение к этому родословию, оборвавшемуся две тысячи лет назад, имеем мы, современные христиане, из всех народов пришедшие ко Христу? А самое прямое: от Иисуса Христа, Которым завершилось родословие по плоти, начинается столь же осязаемая цепочка родословия по духу. Господь, благовествованием родив Своих Апостолов, послал их в мир. Они рукополагали своих преемников, епископов. История хранит имена всех епископов по преемственности во всех землях. Епископы рукополагали священников, священники крестили людей. И так каждый христианин через новое рождение восходит к самому Христу, а через Христа по плоти и к самому Адаму. Вот что такое для нас, христиан, библейское родословие. Некоторым становится скучно читать эту вереницу имен. Но по-настоящему-то от этого чтения должно захватывать дух: вот оно – все здесь! И начало, и конец; и – духовное, и в то же время – осязаемое; и твердо стоит на земле, и одновременно касается неба. И – никакая обезьяна не вклинится в эти накрепко соединенные звенья. А главное, чувствуешь себя неотрывным листком на древе Богом сотворенного и спасенного человечества, «благодаря всегда за все Бога и Отца во имя Господа нашего Иисуса Христа».

Проповедь протоиерея Григория Дьяченко

Поуч. 1-ое. Св. благоверный князь Михаил и боярин Феодор, Черниговские чудотворцы

(Подвиг исповедания веры в наше время и в нашем отечестве).

I.

К сонму святых Православная Церковь давно причислила двух мучеников земли Русской – черниговскаго князя Михаила и боярина его Феодора, подвиги которых в исповедании ими Христовой веры она и воспоминает в нынешний день. Почти шестьсот лет отделяют нас от мученической их смерти, но размышление о ней всегда сопровождается для нас, их потомков, великою нравственною пользою.

Князь Михаил жил в то тяжелое для России время, когда ею владели татары – язычники. Получив приказание явиться в Орду, как данник хана, он отправился туда с твердою решимостью скорее умереть мучеником за св. христианскую веру, чем постыдно изменить ей, поклонившись идолам, на что решились некоторые князья, раньше его отправлявшиеся к татарскому хану. Одинаковых мыслей с князем был и сопутствовавший ему боярин его – Феодор. Хан Батый, враждебно расположенный к черниговскому князю за то, что тот, пылая любовию к святой вере и дорогой родине, побуждал своих соседей возстать против татарскаго ига, приказал не иначе допустить его к себе, как после того, как он пройдет чрез так называемый «священный огонь» и поклонитcя языческим богам татар – войлочным идолам. «Нет, мужественно отвечал Михаил, я могу поклониться вашему царю, которому небо вручило судьбу земных государств; но христианин не служит ни огню, ни бездушным идолам». Батый пришел в ярость, услышав такой смелый ответ от своего безсильнаго данника. Он велел передать на его выбор одно из двух: или поклониться его богам и получить жизнь, свободу и право на владение княжеством, или за сопротивление его воле умереть злою смертию. Итак на одной стороне – свобода и жизнь с ея удовольствиями, семейное счастие с супругою и детьми среди любимых подданных своего княжества, но за то измена I. Христу и Его св. церкви; на другой – мучение и смерть вдали от семьи и родины, но за то верность христианской вере. Выбор был непродолжителен и решителен: князь избрал последнее.

Что же склонило его душу к этому высокому подвигу?

Из жизнеописания его известно, что он с молодых лет отличался кротостию и смирением духа, горячею любовию к ближним, живым участием в судьбе нищих, молитвенным сокрушением о своих грехах и частым очищением себя от них исповедию и св. причастием, словом, христианскою жизнию, которая и подготовляла его к подвигу исповедания веры в трудный час испытания; к святому делу мученическаго исповедания расположили князя и его живая, глубокая и искренняя вера во I. Христа, как истиннаго Сына Божия, из любви к роду человеческому пострадавшаго за его грехи, страх лишиться уготованнаго Им для истинных Своих последователей царствия Божия и ясное сознание великой ответственности пред Богом за тот соблазн, в какой он, князь, вовлек бы других своим отречением от св. веры. Когда Батыю был передан решительный отказ черниговскаго князя поклониться идолам, последовало приказание замучить его до смерти. Явились убийцы и бросились как дикие звери на князя: повалив на землю, кулаками и палками били его по груди и, повервув лицом к земле, продолжали с удвоенною яростию наносить удары. Последнее слово мученика было: «я – христианин», после чего ему отсекли голову. Подобным же образом был замучен татарами и благочестивый его боярин Феодор.

II.

Благочестивые слушатели! Не словами, а делом, не учением, а самою жизнию учат нас эти мученики нашего любезнаго отечества исповеданию нами св. веры во Христа Спасителя пред всеми врагами ея, кто бы они ни были.
В настоящее время, слава и благодарение Богу, ни в нашем отечестве, ни в какой либо другой стране нет ничего подобнаго тем ужасным гонениям на христиан, когда их жгли живыми на кострах и тысячами бросали на растерзание диким зверям. – Такия благоприятныя условия, по-видимому, должны были бы всех – и сильных и слабых верою и духом мужества – побудить и расположить к истинно-христианской жизни, к обнаружению в себе всех добродетелей, предписываемых Христовым учением. Но не то мы видим в действительности, в жизни православных христиан в нашем отечестве. Жизнь, преданная греху и чувственным удовольствиям, простирающаяся до забвения всех потребностей души, предназначенной для высшаго, не земного существования, и неверие в Божественное учение и св. установления православной церкви – вот два зла в нравственно-религиозной жизни нынешняго общества и вместе с тем два современные врага христианства. Искренно и действительно, словом и жизнию, твердо и решительно всякий истинный христианин должен исповедывать пред ними свою веру и свои дела.

а) Итак, в наше время и в нашем отечестве, когда повсюду стало распространяться служение греху, когда заповеди благочестия не исполняются, верность церковным уставам и порядкам нарушается, в семейную и супружескую жизнь вошли разлад и нестроение, в воспитание детей – разслабление и потворство; в службу государственную и общественную – нерадение и своекорыстие, в науку – необузданное вольномыслие; в душу каждаго – гордость, любостяжание и зависть, жажда удовольствий и невоздержание, – тогда все именующие себя христианами должны прийти в себя, сознать свое нравственное состояние, ужаснуться своих заблуждений и пороков, так удаливших их от милости Божией и совершенства христианской жизни, побороть и умертвить свои страсти и сделаться, так сказать, духовными мучениками за Христово учение. Один св. муж (св. Димитрий митроп. ростовский) делает сравнение наших пороков, которым мы служим, с божествами язычников, идолами, которым они поклоняются. Кто все время проводит в удовольствиях плоти, тот уже отрекся Иисуса и поклоняется языческому богу – Афродите или Венере; кто побеждается гневом, тот служит Арею или Марсу; кто предается пьянству, для того бог Дионис; кто сребролюбец, у кого сердце не трогается несчастием ближняго, тот также служит идолам и у него бог – идол языческий Аполлон. Подлинно, слушатели, можно быть язычником, называясь христианином, но не творя дел христианских.

Не прямой ли долг таких мнимых христиан сделаться истинными последователями Христова учения и в своей жизни исповедывать его пред своею плотскою, зараженною грехом, природою, как пред прямым врагом Христа? И подвиг такого исповедания веры поистине может возложить на главу исповедника венец духовнаго мученичества.

б) Поборовши свои собственныя порочныя наклонности, одержавши победу над самим собою, человек вполне приготовит себя для борьбы с другим врагом Христова учения – с неверием нашего века. В последнее время в нашем отечестве появились люди, ослепленные сатанинскою гордостью, которые ставят себя с своими новыми учениями превыше целаго мира общественных отношений, религиозных и нравственных понятий, выше человечества, выше истории, выше жизни духовной, которою из века в век жили все народы, эти нечестивые гордецы без разбора и без всяких разумных доказательств отрицают все духовное и святое, что возвышает душу человека и говорит ей о высшем ея предназначении. Ругательства, насмешки, презрение, клевету, упреки в невежестве и отсталости дикую ненависть и т. п. проявления злого сердца дозволяют они себе по отношению к последователям православной церкви.

Должен ли христианин при виде этих нападений со стороны вольнодумцев на его святыя религиозныя верования упасть духом, малодушно скрывать пред ними свои убеждения и христианския привычки, постыдно, без борьбы уступать им и наконец позорно изменить Христовой вере, перейдя на сторону врагов ея? Нет, и тысячу раз нет: это неразумно, преступно, грешно! Открыто и смело, словом и жизнию, без уступки, без послаблений, без боязливаго молчания пред врагами христианства должен он исповедывать свою искреннюю веру во Христа Спасителя и свою пламенную любовь к Нему; всегда и везде он должен являть себя верным сыном православной церкви, которая одна только может провести человека посреди подводных скал и бушующих волн грешнаго мира в единственно надежную пристань – в царствие Божие, в вечную блаженную жизнь с Богом. Он должен знать и помнить, что I. Христос есть единственно истинный туда путь, истина и жизнь, Начальник нашей веры и ея основание.

Не стыдиться и малодушно отступать пред противниками Христовой веры, а хвалиться мы должны и от всего сердца благодарить Бога за то, что Он сподобил нас сделаться христианами и членами св. православной церкви. Неужели мы настолько будем самолюбивы и неблагодарны Богу, предавшему из любви к человечеству Своего Единороднаго Сына на страдания и смерть за грешный мир, что не снесем тех ничтожных скорбей, в роде презрения, насмешек, клеветы, которым мы можем подвергнуться за свое неложное исповедание Христовой веры и свою верность уставам православной церкви? «Кто постыдится Меня и Моих словес, сказал Господь, того Сын человеческий постыдится, когда приидет во славе Своей, и Отца, и св. ангелов». (Лук. 9:26). Так Господь предостерегает от малодушия и измены Себе слабых последователей Своих, которых Он давно предвидел.

Даже одно сознание своего человеческаго достоинства, одно уважение к себе, как разумно-нравственному существу: отцу семейства, члену церкви и гражданину отечества, должно не допустить нас сделаться простой игрушкой в руках людей неверующих, против всех и всего возстающих, сильных только своею безграничною гордостию и дерзостию, самопроизвольно поставивших себя судьями всех явлений человеческой жизни, без твердых научных знаний, без любви к серьезному и честному труду, без уважения к законам нравственным и гражданским, не щадящих для осуществления своих мечтательных целей ничего святого, ни даже драгоценной жизни человека – образа и подобия Божия на земле.

III.

Пример празднуемых в нынешний день черниговских чудотворцев, которые за свое мужественное исповедание веры умерли мученическою смертию, да напомнит нам о нашем долге с терпением, любовию и радостию перенести те малыя скорби, какия мы можем получить за живое исповедание своей веры во Христа и Его учение. Аминь.

(Свящ. Гр. Дьяченко, см. наше слово, напечат. в Кс 39, «Моск. Епарх. Вед.», за 1881 г.).

Проповедь протоиерея Григория Дьяченко

Поуч. 2-ое. Черниговские чудотворцы: свят. благоверный князь Михаил и боярин его Феодор

(Для чего мы живем на свете?)

I.

В день черниговских чудотворцев, при мужественном исповедании пред татарами своей христианской веры пожертвовавших своею жизнию, чтобы не лишиться небеснаго царствия и вечнаго блаженства со Христом, уместно будет ныне побеседовать с вами, братия мои, о том, что спасение души или получение царствия небеснаго есть высший предмет всех стремлений человека.

II.

В самом деле, для чего человек сотворен? Для чего мы живем на свете? Вот важный вопрос, который мы должны задавать себе как можно чаще! Ужели мы для того живем на свете, чтобы только родиться, несколько прожить и потом умереть, подобно прочим животным? Ужели для того мы сотворены, чтобы во всю жизнь заботиться, хлопотать, искать, мучиться, страдать и потом исчезнуть? Нет! мы сотворены для блаженства. Искать блаженства – есть неизгладимое и незаглушимое чувство в человеке; и потому-то мы видим, что всякий человек, и умный, и глупый, и дикий, и просвещенный, и старый, и молодой – все и каждый хотят себе добра, хотят жить лучше, все ищут благополучия. И хотя не все одинаково ищут, и не все одно и тоже считают верховным своим благом; но нет ни одного человека на свете, который бы не хотел быть благополучным по крайней мере так, как он смыслит и понимает. Так, дикий хочет быть сытым и довольным и иметь то, что нравится ему. Так, бедный хочет быть богатым, богатый хочет быть в чести и славе; чиновный и славный человек хочет быть знаменитым – и так далее. Словом, все хотят быть счастливыми и блаженными по своим понятиям.

а) Но в чем состоит наше благополучие? В чем заключается наше счастие? Чего именно мы должны искать для нашего блаженства: богатства ли, чинов ли, удовольствий ли, или чего другого в мире?.. Нет! все это пустое, все это тень; все это никогда не составит нашего благополучия. Да, правда, иногда веселит и радует нас что-нибудь мирское. Но надолго ли? На минуту, и право, не больше Спросите вы богачей, и даже не таких, которые родились богачами, потому что таковые богачи не знают цены богатству, – но спросите и тех богачей, которые из бедняков сделались богачами, – спросите их: счастливы ли они? блаженны ли они? Да что спрашивать нынешних богачей: все они суть нищие пред Соломоном. Итак, мы посмотрим на сего царя, послушаем, что он говорит о себе, счастлив ли был он? Известно, что Соломон был столько богат, что всякая домашняя посуда во всем дворце его была из чистаго золота; Соломон столь был умен, учен и просвещен, что ни один человек сам собою никогда не может сделаться столь умным, ученым и просвещенным, как он. Соломон так был могуществен, что все, что бы только он ни захотел, и почти все, что бы он ни пожелал, все исполнялось. И, наконец, при всем том Соломон наслаждался здоровьем, спокойствием, миром и благоденствием своего царства, любовию своих подданных и уважением соседей. Словом сказать, по-видимому, Соломон столь был счастлив, что одна иностранная царица завидовала уже не ему самому, но даже тем, которые прислуживали ему. Но при всем том, доволен ли был Соломон всем тем, что он имел, счастлив ли был в самом деле Соломон? называл ли он себя блаженным при всем своем видимом блаженстве? Ах нет! он вполне испытал все возможныя удовольствия мира, и под старость признался, что нет в мире истиннаго и прочнаго счастия: все на свете суета суетствий и всяческая суета. – И так, ежели уже и Соломон не мог найти благополучия в сем свете, то когда и где мы найдем оное! Да и ужели в самом деле на сем свете совсем нет для нас никакого счастия и благополучия? Нет, есть для нас счастие и блаженство – счастие вечное, блаженство и истинное и неизменное – царствие небесное. Вот наше истинное и вечное благо, счастие, благополучие и блаженство!

В одном только царствии небесном человек будет совершенно доволен, вечно счастлив, каждую минуту весел и радостен, всегда спокоен. Словом сказать, только в царстве небесном человек может быть блажен совершенно. А кроме царствия небеснаго никто и никогда не найдет блаженства. И так, чего же мы должны себе желать? чего мы должны себе искать, богатства ли, чести ли, славы ли? Нет! одного только царствия небеснаго. Все на свете пыль, прах, дым и тень; все, даже и самое высокое просвещение, все для человека пустое, все только лишь раздражает сердце человека, но не насыщает его; только царствие небесное может удовольствовать человека так, что он во веки веков не пожелает себе большаго. И так, братия! все желания наши, все мысли, все прошения, все молитвы, все старания наши устремим к тому, чтобы получить нам царствие небесное. Ах, как счастливы и пресчастливы те люди, которые получили царствие небесное! Они, живучи на земле, были как в раю. Но, Боже мой! как они будут блаженны там, на небеси! То, что находится там, в царствии небесном, столь велико, что апостол Павел, который был восхищен в рай еще живой, говорил, что то блаженство, которое уготовал Бог в царствии небесном любящим Его, столь велико, что никакой человек не видывал и не слыхивал и никогда не мог вообразить себе, и потому этого никак нельзя разсказать никаким языком. Ах, как блаженны те люди, которые удостоились получить царствие небесное, как завидно их состояние! И кто из нас не пожелает себе такого блаженства? Кажется, только об одном царстве небесном и думать бы, только о нем и заботиться бы нам надлежало. Но странное дело, – человек, при всем уме своем, при всем просвещении и при всех опытах своих, очень часто ищет временнаго, и оставляет вечное; трудится для пустого, а пренебрегает истинное и существенное; заботится о получении земных вещей, а не думает о небесных. Как часто случается, что мы для пустых удовольствий употребляем всякие труды и усилия, не жалеем ни денег, ни здоровья; а для царствия небеснаго не хотим, так сказать, пальцем пошевелить. Для пустых прихотей своих сносим недостатки и даже оскорбления; а для царствия небеснаго не хотим ничем пожертвовать! Для себя все нам легко, а для Бога и поклон положить, кажется, трудно. И сколько разных отговорок у нас, сколько извинений в том, что не хотим заботиться о царствии небесном!

б) Многие даже думают, что если мы будем думать и заботиться только о царствии небесном, тогда все наши мирския дела и должности остановятся и разрушатся. Это весьма несправедливо, даже оскорбительно для Бога думать таким образом! I. Христос не велит бросить и совсем оставить все житейския должности и дела, не велит удаляться в пустыню, не возбраняет и искать земного счастия, но только так, чтобы царствие небесное было первым нашим делом и желанием. Он говорит: ищите прежде всего царствия Божия, а все прочее приложится вам,т.е.. надобно иметь главное попечение о царствии Божием, а потом заботиться и о мирских обязанностях; и когда мы получим и достигнем правды царствия небеснаго, то все прочее придет, так сказать, само собою; все прочее: и богатство, и честь, и слава будет дано нам, как бы в придачу. И даже скажем: что кто хочет быть или богатым, или славным, или просвещенным, тот скорее и надежнее может быть таковым тогда, когда он найдет царствие небесное. Благочестие на все полезно, говорит святое писание. Истинное благочестие нигде, никогда и ни в каком звании не может быть неуместным, или вредным, или совершенно противным.

III.

И так, должностной ли ты человек в обществе, не уклоняйся от твоей должности, исполняй ее так, как требует долг и честь гражданина, и как можно усерднее, но в то же время не забывай и царствия Божия. Отец ли ты или мать семейства, не забывай своей должности, воспитывай детей твоих, заботься об них как можно усерднее, но в то же время не забывай и царствия небеснаго. Господин ли ты, имеешь ли ты у себя рабов, пекись об них, как отец, употребляй на услуги свои, но в то же время заботься и о том, чтобы тебе и им быть в царствии небесном. Раб ли кто или в услужении у кого, не ищи свободы своевольной, но служи своему господину, как Самому I. Христу, и в то же время не забывай и царствия небеснаго. Словом сказать, искать царствия небеснаго не мешает никаким нашим обязанностям и должностям. – Итак, братия! Ежели мы хотим быть. счастливыми и блаженными, то будем искать царствия небеснаго с усердием, постараемся получить Духа Святаго и сделаться святыми.

(Сост. свящ. Г. Д. по соч. Иннокентия, митр. москов., т. I).


Источник: https://azbyka.ru/

(74)

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *